Retro_Hussy (betsybo)
Только игра
Переводчик: Ash-kha
Бета: Эльхана
Ссылка на оригинал: https://archiveofourown.org/works/28050036
Разрешение на перевод: получено
Рейтинг: NC-17
Фэндом: оригинальная трилогия "Звездных войн"
Жанр: слэш
Пейринг: Дарт Вейдер / Фирмус Пиетт
Дополнительные метки оригинала: сюжет? какой сюжет? /порно без сюжета; секс в медитационной камере; потому что нам всем нужно больше этого; смерть канонического персонажа; это Оззель, не беспокойтесь; анальный секс; игра с сосками; кинк на размерах; собственнический Дарт Вейдер; до "Империя наносит ответный удар"; тайные отношения; флафф и непристойности
Размер: мини
Количество слов: 2740 (англ.), 2519 (рус.)
Аннотация: Иногда, когда они одни, Вейдер говорит Пиетту довольно многообещающие вещи. Но они ведь только развлекаются. Не так ли?..
Комментарий автора: Мне нравится эта пара. Вы знаете, что, как и всегда, я руководствуюсь удобством, а не строгим каноном, поэтому предполагаю, что в своей запечатанной камере Вейдер может находиться полностью без шлема.
Пиетт заканчивает свой отчет и терпеливо ждет ответа Вейдера. Верховный командующий сидит, скрестив ноги, в своей комнате для медитаций, неподвижный и безмолвный.
- Хорошо, - говорит Вейдер и снова замолкает.
Пиетт остается на месте, не смея искать повода уйти, прежде чем его отпустят восвояси. Вейдеру свойственно проводить порой по несколько минут наедине с собой; он так яростно поглощен текущими поисками, что даже Пиетт заботится о том, чтобы держаться от него подальше, пока его не вызовут. Хотя их основная цель – приблизиться к повстанцам, Пиетт понимает, что истинное внимание Вейдера сосредоточено на Люке Скайуокере. Он знает, что дело даже не в том, что именно Скайуокер произвел смертельный выстрел в Звезду Смерти. Здесь нечто более глубокое, чем это – что-то связанное со сложностями ситхов и Силы. Он смутно вспоминает, что Анакин Скайуокер был золотым мальчиком джедаев, и, должно быть, именно поэтому (предполагает Пиетт) Вейдер преследует его сына с такой решимостью. Он явно хочет, чтобы Скайуокер был жив и невредим, но адмирал Оззель не обращает на это внимания. Он вообще не очень-то заинтересован в том, чтобы иметь дело с повстанцами, кроме как уничтожать их среди звезд (и только в том случае, если получится на них случайно наткнутся). Хотя у Пиетта нет желания длить некомпетентность Оззеля, он работает сверхурочно, чтобы адмирал не слишком напортачил перед их начальником.
- Вас беспокоят наши поиски, - заявляет Вейдер, и Пиетт слегка вздрагивает от удивления, когда к нему обращаются. На самом деле они не обсуждали между собой дело Скайуокера, кроме того момента, как они могут осуществить захват его самого и его союзников.
- Пробуждают любопытство, милорд, - отвечает он, зная, что ему нужно быть осторожным. – Но я знаю свой долг.
- Это должно быть неприятно: даже не знать "почему"…
- ...Я знаю, что если бы вы сочли необходимым сообщить мне что-либо, вы бы сделали это, милорд. Я доверяю вашему суждению. И... я доверяю вам.
Пиетт внутренне морщится, запинаясь, но это абсолютная правда. Как бы сильно он не боялся его, нет никого, кому Пиетт доверял бы больше, чем Дарту Вейдеру. У лорда ситхов имеются инстинкты, которые часто приводят его к успеху – и не только на поле боя.
Доносится стук, а затем с потолка камеры спускается механическая рука и обхватывает верхнюю часть шлема Вейдера. Раздаётся щелчок, когда шлем поднимается и исчезает, обнажая бледную, покрытую шрамами голову. Кусок за куском маска и нижние части шлема снимаются и убираются в скрытые отсеки камеры, пока, наконец, не обнаруживается пара жёлто-красных глаз, которые бросают сверкающий взгляд на капитана с очевидным намерением.
Несмотря на сохраняющуюся нервозность, Пиетт искренне рад видеть это лицо. Должно быть, он сказал что-то хорошее, раз Вейдер его показал. Губы мужчины изгибаются в едва заметном намёке на ухмылку, когда он протягивает руку, маня Пиетта войти в камеру.
Едва оказавшись внутри, Пиетт вдыхает слегка влажный, тщательно контролируемый воздух. Здесь тесновато – единственное свободное место находится на коленях Вейдера, и Пиетт чувствует себя немного глупо (у человека его возраста слабеют ноги из-за такой вещи), когда садится. Он сидит поперек колен боком, и его зад аккуратно вписывается в колодец, образованный скрещенными ногами Вейдера. Он помнит о системе жизнеобеспечения ситха: для срабатывания кнопок панели требуется приличное давление, но он всё равно пытается отклониться, чтобы не оказаться дискомфортно прижатым к ней.
Камера вокруг них смыкается, и тихое шипение внутренней системы вентиляции становится всё громче. Пиетт чувствует, как его тревога понемногу утихает. Теперь он уверен, что всё в порядке.
В последнее время у них было не так уж много времени для этого: всего лишь несколько быстрых встреч у стены – в основном, в одежде. Пиетт начал думать, что, возможно, дело в том, что они подходят к концу своего небольшого соглашения. Он даже испугался – на мгновение – что, возможно, интересы Вейдера в этой области теперь принадлежат Скайуокеру, но, на самом деле, он так не думал. Поведение Вейдера на протяжении всей их миссии указывало на разочарование, ярость и – Пиетт мог поклясться – меланхолию. Он стал довольно хорошо разбираться в тонких нюансах языка тела мужчины – и ни разу не заметил ни оттенка похоти в стремлении преследовать молодого мятежника.
В отличие от нынешнего момента – Вейдер жаден в том, как он заключает Пиетта в свои объятия: поднимает руку, чтобы обхватить его челюсть, а его взгляд блуждает по каждому дюйму его тела. Пиетт мягко улыбается ему в ответ, обнимает его рукой за шею и наклоняется, чтобы поцеловать выпуклую неровность плоти на левой щеке. Глаза Вейдера закрываются, и он утыкается носом в шею Пиетта, вдыхая, прежде чем прижаться к ней своим поцелуем. Пиетт откидывает голову назад, задаваясь вопросом, много ли значит это – возможность внезапно прикоснуться, попробовать на вкус и понюхать, после того как большую часть дня был заключен в броню и шлем.
Дыхание Вейдера уже затруднено, но оно ровное, когда он присасывается ещё одним поцелуем к горлу Пиетта, а потом – ещё больше, ещё выше по линии подбородка, а затем, наконец, они соединяют губы. Пиетт тихо мурлычет в поцелуй, кладя другую руку на плечо Вейдера, прежде чем открыть рот и впустить язык другого мужчины внутрь. Ему нравится, что Вейдер в этом берёт на себя инициативу – он все ещё беспокоится о том, что человеку может не хватить воздуха, хотя подозревает, что костюм в настоящее время поддерживает работу его легких в большей степени, чем обычно.
Оба расслабляются, прижавшись друг к другу, наслаждаясь покоем их общего убежища. Пиетт осторожно начинает поглаживать ладонью кожу головы Вейдера, ощущая укол сочувствия каждый раз, когда его пальцы обводят неровные края очередного шрама: сильных ожогов и ужасных трансплантатов кожи, которые, как он уверен, должны были быть сделаны в спешке – слишком торопливо. Вейдер на самом деле пытается отстраниться от его прикосновений и рычит в поцелуй, пробуждая некий сексуальный интерес у Пиетта под слоями униформы.
Вейдер это чувствует. Он открывает глаза; совершает последнее голодное нападение на рот Пиетта своим языком, прежде чем отстраниться. Веселье снова теребит уголки его бледных губ.
- Прошло слишком много времени, - говорит он голосом свободным от модулятора: хриплым и тихим, но всё же захватывающе глубоким и властным. Даже если бы он не слышал этого голоса раньше, Пиетт всё равно узнал бы его.
- Мы были заняты, - мягко отвечает Пиетт, всё ещё осторожно проводя пальцами по черепу Вейдера, теперь уже обеими руками.
- Ты проделал хорошую работу. Как всегда.
Пиетт улыбается шире, стараясь не слишком обнадеживаться. Вейдер полон похвал, когда они наедине, но реальность такова, что ты либо делаешь для него работу хорошо, либо умираешь.
- Я буду продолжать в том же духе, милорд.
Оттенок юмора исчезает с лица Вейдера при этих словах.
- Я знаю, что будешь. На тебя всегда можно было положиться, - он берет Пиетта за левую руку и закатывает рукав его куртки, слегка наклоняя голову, чтобы поцеловать его обнаженное запястье. – Верный.
Питт осторожно отводит руку, не отрывая взгляда от Вейдера, пока расстегивает маленькую пуговицу на перчатке, которую затем снимает и отбрасывает через плечо.
Это действие явно приводит Вейдера в восторг, и он на самом деле ухмыляется, когда делает движение, чтобы поддразнивающим жестом сбить кепи со своего капитана. Его большие руки в перчатках на несколько мгновений задерживаются, уделяя некоторое внимание коже головы Пиетта, нежно зачесывая назад пробор, у которого коротко подстриженные волосы только начинают редеть.
Пиетт несколько раз благодарно оглаживает большие сильные руки, зная теперь наизусть, где плоть встречается с металлом, и снимает оставшуюся перчатку. Обнажённые ладони он кладет по обе стороны от лица Вейдера, словно обрамляя его, и тот тянется, приподнимается, чтобы получить больше.
– Фирмус, - хрипит Вейдер, многозначительно толкая бедрами, когда их кожа соприкасается, и Пиетт издает тихий смешок, когда его снова целуют в губы.
Он осторожно сопротивляется и отталкивает, пока ему не удаётся перекинуть правую ногу через Вейдера и оседлать его. На секунду он нежно кладёт ладонь на гульфик своего любовника – ему всегда нравилась многозначительная внушительность его внешнего вида, даже несмотря на то, что он мало что может сделать для Вейдера с его помощью – и утыкается носом в челюсть мужчины.
Раздается резкий треск, и Пиетт слегка дергается, когда Вейдер снова рвет застёжки на его кителе – вместе с рубашкой.
- После этого мне нужно будет вернуться в свою каюту, - напоминает он, набиравшись смелости, чтобы звучать немного укоризненно.
Вейдер, который уже занят процессом снятия с Пиетта пояса с таким упорством, как будто этот аксессуар его чем-то обидел, просто усмехается.
- Я бы предпочел, чтобы ты остался сегодня вечером.
Фраза застает Пиетта врасплох. Они уже проводили вместе ночь прежде, но для этого требовалось, чтобы на следующее утро Вейдер поспособствовал тому, чтобы Пиетт мог незаметно выскользнуть из его апартаментов. И, кроме того, это было давно.
- Мне всё равно понадобится запасная форма.
- Я найду тебе другую.
Вейдер отбрасывает ремень и стягивает с Пиетта остатки кителя и рубашки.
Где Вейдер возьмёт сменный капитанский китель, Пиетт не знает, но беспокойство улетучивается, когда мужчина наклоняет голову, чтобы взять в рот его сосок. Пиетт издает тихий скулеж и жалобно трется о гульфик Вейдера, когда мужчина начинает сосать, обводя языком шишечку. Они продолжают в этом же духе некоторое время, и Пиетт старается следить за дыханием своего любовника на случай, если им нужно будет ненадолго прерваться, но Вейдер не показывает никаких признаков необходимости замедления. Он отпускает Пиетта только для того, чтобы сказать: "Ты получишь все, что пожелаешь.", а затем переключает свое внимание на другой сосок.
Пиетт сжимает широкие плечи Вейдера, всё ещё мягко покачивая бедрами и слушая благодарные стоны, которые мужчина издает между сосанием и странными нежными укусами. Соски покалывает, они пульсируют от нападения, к которому Пиетт не привык, несмотря на пристрастие Вейдера к такой практике. Когда он смотрит вниз, он видит, что они порозовели от воздействия. Наконец, Вейдер убирает руку с того места, где она поддерживала спину Пиетта, и перемещает её вверх по бедру внутрь, в наиболее чувствительную и суженную область тела.
- Милорд ... – дрогнувшим голосом предупреждает Пиетт, и Вейдер в последний раз целует его в центр груди.
- Я знаю. Сейчас.
Вейдер легко поддерживает хрупкую фигуру Пиетта, когда тот немного откидывается назад, и они вдвоем снимают гульфик, прежде чем Вейдер откладывает его в сторону. Затем он протягивает руку к одной из панелей управления и достает небольшую бутылочку смазки из одного из маленьких отсеков. Их пара снова перестраивается: Пиетт снимает ботинки, брюки и нижнее бельё, пока Вейдер помогает ему в этом попутно со странными ощупываниями, а затем Пиетт приступает к подготовке себя с помощью предложенной смазки. За то время, которое им на всё это требуется, Пиетт немного успокаивается, хотя его освобожденный член начинает слегка подтекать, когда он вводит в себя пальцы. Вейдер взволнованно наблюдает за ним, по-прежнему, немного откинувшись назад для удобства и лучшего обзора; и, следя за тем, как Пиетт растягивает себя, он расстегивает молнию на своем костюме в промежности и обнажает свой собственный ствол – испещренный повреждениями, похожими на те, что на его голове, но твердый и багровый от желания. Двое мужчин смотрят друг другу в глаза, когда Питт считает себя готовым и подносит свою скользкую руку к члену Вейдера, потирая его и делая скользким.
После нескольких движений Вейдер говорит ему через Силу, что он готов тоже, и воздействие исходящего от него желания чуть не сбрасывает Пиетта с его колен. Они снова перемещаются: Пиетт поворачивается и садится спиной к Вейдеру, в то время как Вейдер берёт себя в руки и направляет Пиетта на себя.
Они не потратили достаточного времени на подготовку, поэтому Вейдер просто откидывается назад и успокаивающе ласкает бок Пиетта, пока меньший мужчина осторожно опускается на его член. Питту приходится напоминать себе дышать; растяжка немного болезненна, но она того стоит, когда Вейдер, наконец, полностью погружается в него. Он тихонько всхлипывает, и Вейдер поднимает руку, чтобы снова погладить его по волосам.
Немного придя в себя, Пиетт ёрзает, и Вейдер тихо рычит, проводя пальцами по его голове. Пиетт находит небольшое пространство на полу и упирается ногами, прежде чем начинать подниматься и опускаться. Он проделывает это несколько раз, и Вейдер присоединяется к его движениям. Пиетт стонет, когда толстый член скользит внутрь него и наружу.
- Я собираюсь сделать тебя адмиралом, - внезапно рычит Вейдер ему на ухо, а его руки ласкают, оглаживают, растирают ему плечи, спину, перемещаются к подмышкам, а затем к груди.
Пиетт выдыхает небольшой смешок в ответ на это. Вейдер иногда становится таким: обещает невероятные вещи в будущем – такие вещи, которые он никак не может иметь в виду. По правде говоря, хотя Пиетт весьма преуспел, чтобы стать капитаном в (относительно) молодом возрасте, ему ещё предстоит пройти немалый путь, прежде чем он реально сможет получить адмиральство. К тому же Оззель всё ещё командует здесь, и хотя ясно, что он стоит на тонком льду, есть много других, у кого больше опыта, чем у Пиетта, готовых к его работе. Тем не менее, высказанная идея, похоже, заводит Вейдера, и Пиетт просто счастлив снова слышать его голос.
- Да, мой лорд, - выдыхает он, и его голос дрожит, пока они грубо толкаются навстречу друг другу.
Пальцы Вейдера снова находят соски Пиетта и начинают их тереть и щипать, когда он наклоняется, чтобы сказать тому на ухо:
- Я сокрушу любого на твоём пути, и ты с гордостью примешь мантию[1], зная, что это я дал её тебе.
Пиетт кряхтит, а его член пульсирует, когда слова Вейдера резонируют в нём.
Вейдер качает бедрами ещё сильнее, слегка облизывая ухо Пиетта.
- Тебе бы это понравилось, не так ли?
Пиетт вздрагивает, внезапно ощущая странный трепет даже сквозь окутывающий его приятный туман. Но они ведь всего лишь играют…
- Д-да, милорд, - снова отвечает он.
Вейдер качает головой.
- Произнеси мое имя, Фирмус.
- Вейдер.
Вейдер стонет.
- Это оно.
Его правая рука в последний раз касается соска Пиетта, а затем опускается между его ног, проводя затянутыми в кожу пальцами по чувствительной длине, а затем обхватывает её, чтобы огладить плотным движением.
Пиетт издает крик, всё его тело, кажется, вспыхивает еще жарче, когда он потеет и толкается в хватке Вейдера. Его глаза слезятся; его сейчас не волнует даже жёсткое и слегка острое давление панели жизнеобеспечения на позвоночник, он просто продолжает двигаться – ничего другого он не смог бы сделать, даже если бы захотел.
Свободной рукой Вейдер берет его за подбородок и поворачивает его голову назад, чтобы они могли поцеловаться, а другой отпускает член Пиетта, только чтобы обхватить его яйца. Бедра Пиетта напрягаются от усилий, но они не останавливаются, даже когда Вейдер раздвигает указательный и средний пальцы, проводит ими по яйцам, а затем перекатывает их в движении, что, должно быть, является своего рода сексуальной пыткой ситхов, в то время как его член ударяется о простату Пиетта.
Пиетт издает поток откровенно смущающих звуков; вырвавшись из поцелуя Вейдера, он яростно переживает свой оргазм, всхлипывая и бормоча что-то о том, что больше не может терпеть. К счастью для него, Вейдер тоже кончает – хотя по контрасту он остается удивительно собранным – утыкаясь носом в шею Пиетта, целуя её и хрипя: "Всё в порядке. Всё в порядке."
Когда они, наконец, перестают двигаться, Пиетт падает на Вейдера спиной и ничего не может делать, кроме как слушать его мягкие похвалы и принимать его поцелуи, решив, что он, вероятно, в любом случае не смог бы выбраться из покоев главнокомандующего в эту ночь без посторонней помощи.
***
Всего через две недели, когда "Экзекутор" прибывает к Хоту, Оззель падает позади Пиетта, задыхаясь и жалко брызжа слюной. Это не столько сюрприз для Пиетта, сколько шок, когда Вейдер говорит:
- Теперь командуете вы, адмирал Пиетт.
Пиетт проговаривает свою благодарность довольно механически и чувствует прилив чего-то ненасытного через странную связь, которую Вейдер разделяет с ним. Он изо всех сил пытается послать в ответ по ней свою искреннюю признательность и жаждущую тоску, зная, что что-то из этого дойдет до ситха, и чувствует прикосновение руки Оззеля к своей лодыжке, когда кто-то оттаскивает ещё теплое тело предыдущего адмирала прочь.
[1] Мантию? Я несколько раз проверила и перепроверила. Нет, действительно, мантию – "mantle". А не кажется ли вам, что Вейдер (и автор, соответственно) здесь подразумевает нечто большее, чем звание адмирала? Ходит в англоязычной части фэндома одна такая забавная идейка…