Retro_Hussy (betsybo)

Не высказываясь

Переводчик: Ash-kha

Бета: Эльхана

Ссылка на оригинал: https://archiveofourown.org/works/28875387

Разрешение на перевод: получено

Рейтинг: NC-17

Фэндом: оригинальная трилогия "Звездных войн"

Жанр: слэш

Пейринги: Фирмус Пиетт / Дарт Вейдер

Дополнительные метки оригинала: сюжет? какой сюжет? / порно без сюжета; флафф и непристойности; анальный секс; анальная мастурбация; протекционистский Фирмус Пиетт; лёгкий ангст

Размер: мини

Количество слов: 2160 (англ.), 1942 (рус.)

Аннотация: Вейдер и Пиетт наслаждаются редкой возможностью близости.

Комментарии автора: I) Если это не совсем очевидно, поясняю: этот текст не подходит для употребления на работе, поэтому выбирайте место для чтения с умом! :D II) У меня имелось намерение расширить эту зарисовку, показав реальный сюжет, но, по-видимому, этому не суждено произойти, так что проехали. Надеюсь, порно вам понравится всё равно! <3 III) Сочинение было частично вдохновлено сообщением в tumblr (https://www.tumblr.com/blog/view/kylostahp/155046107767) об имперской униформе.

Примечание переводчика: Восхитительная штучка! Жаль, что таких фиков со сменой позиций очень мало – фактически раз-два и обчёлся.

Когда Вейдер выходит из своего личного медицинского отсека, Пиетт не слишком удивляется, увидев его без костюма, но все равно ощущает дрожь возбуждения при виде этого. Когда у них бывает возможность – обычно это случается в гиперпространстве, где определенные внешние силы не могут достичь их – Вейдер время от времени снимает свою броню, максимально используя возможность соприкосновения кожа к коже.

Пиетт встает с кровати, которую, как он знает, вдвоем они используют больше, чем Вейдер в одиночку, и улыбается ему. Он был немного обеспокоен тем, что, избавившись от собственных кепки, перчаток, кителя, ботинок и носков, поступил самонадеянно, но, учитывая, что Вейдер почти полностью обнажён, он больше так не думает.

Конечно, хотя у ситха и есть возможность подобного временного освобождения, оно не лишено недостатков. Над чёрной кислородной маской, надетой на нос и рот, его взгляд встречается со взглядом Пиетта, и он манит его затянутым в кожу пальцем. Перчатки – единственный предмет одежды, который он не снимает, вероятно, для того чтобы не прижимать холодную твёрдую сталь к тёплой плоти другого мужчины.

Пиетт молча подходит к нему, и, как только он оказывается в зоне досягаемости, его берут и удерживают за плечи, пока Вейдер осматривает его. Лорд ситхов проводит руками вниз по подтяжкам, слегка оттягивая левую, чтобы она щёлкнула по груди Пиетта.

Адмирал усмехается этому поступку.

Вейдер довольно игрив: любит раздевать (а при случае и одевать) самого Пиетта и маневрировать им так, как ему нравится. Разумеется, в определённый момент подтяжки оказываются спущены с его плеч, и Вейдер начинает прикасаться к нему – прочувствовав линию груди Пиетта и исследуя вмещение его талии в свои ладони. Вскоре он вытаскивает нижнее утепление из-под пояса брюк Пиетта, полностью стягивает с него одежду и скользит руками по обнажённой плоти, заставляя Пиетта дрожать.

Пиетт смотрит на своего любовника, наблюдая, как взгляд того танцуют по его формам, исследуя их. С надетой кислородной маской Вейдер не может говорить, поэтому единственные звуки, исходящие от него – это дыхание – немного более приглушенное, чем в костюме. Вейдеру вряд ли нужен голос, чтобы сказать ему, чего он хочет; едва ли ему нужна даже Сила, чтобы сделать свою волю ясной, но Пиетту все равно нравится пытаться выяснить это самостоятельно. Его возлюбленный не может целоваться, но они наверстают упущенное позже, и ничто не останавливает Пиетта. Вставав на цыпочки, он приступает к работе, обыскивая губами пятнистую, где-то красную, где-то белую плоть, доступную между чёрными ремнями.

Вейдер наклоняется к нему со вниманием, заключая меньшего мужчину в объятия, пока тот не оказывается прижатым к его внутренней панели, соответствующей элементам управления на костюме. Пальцы Пиетта прослеживают очертания того места, где она сидит, врезавшись в кожу, пока он продолжает порхать лёгкими бабочками-поцелуями по щеке Вейдера. Сейчас его очередь восхищаться, и учитывая, как редко это бывает ему доступно, он непременно проявит тщательность.

– Ложитесь, – мягко говорит Пиетт, и Вейдер приподнимает бровь, но адмирал убеждён, что чувствует при этом всплеск возбуждения, который не является его собственным.

Подобные вещи в последнее время случаются всё чаще, и Пиетт уверен, что его повышенная осведомленность о присутствии Вейдера – это нечто большее, чем просто выработавшаяся привычка. Сила – один из любимых предметов обсуждения Вейдера, но это не означает, что она до сих пор не окутана тайной. Ситх никогда не обращал внимания на явный сдвиг их взаимного восприятия – чем бы это ни было, – и Пиетт не уверен, что ему следует поступать иначе.

Он возвращается в настоящее, когда что-то невидимое мягко касается его рта – призрак поцелуя, и он знает, что это Вейдер. Он фокусируется как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина садится на кровать, а затем ложится на спину. Усики Силы нежно кружатся вокруг Пиетта, тянут его и быстрее подталкивают к кровати.

Пиетт подходит и взбирается, чтобы оседлать его, опираясь на внушительные бедра мужчины и ласково поглаживая их. Прикосновение заставляет уже покрасневший член Вейдера дергаться и напрягаться ещё больше, и он снова хватает Пиетта за живот – пальцы впиваются в пояс его брюк в беззвучном требовании.

Пиетт расстегивает брюки, и они вместе стягивают их вниз заодно с его нижним бельём. Ему приходится немного приподняться, чтобы стащить с себя всё полностью, и взгляд Вейдера практически прожигает его, пока он это делает. Вскоре он снова сидит верхом на ситхе в прежней позе.

Он изучает мужчину под собой с помощью спокойного наблюдения и дополнительных ласк. Он наклоняется и скользит губами по груди, а затем по плечу, отслеживая металл и кожу, и точки, где всё это сливается воедино. Раны давно зажили, но он очень осторожно обходится с ними и плотью вокруг них, сознавая истину, на приход к пониманию которой ему потребовалось некоторое время. Эта истина хотя и совершенно неудивительна – даже очевидна – применительно к человеку, находящемуся на постоянном жизнеобеспечении, всё же кажется невероятной: Вейдеру всегда больно.

Вы никогда не догадаетесь об этом по тому, как он себя ведёт.

Это злит Пиетта. Он провел достаточно времени в кислородной камере; он видел экраны и сканеры с результатами "ежедневного исходящего отчета", и некоторые внутренние устройства шлема и костюма. Существуют всевозможные навязчивые аппараты, отслеживающие здоровье Вейдера, и его адмирал полагает, что точно знает, кто получает эти отчёты в конце каждого цикла.

При таком постоянном контроле почему у Вейдера нет чего-то лучшего? За всё, что он делает на службе Империи, почему его не вознаграждают по справедливости?

Пиетт знает, что единственные разы, когда что-то из обеспечения Вейдера получало обновление – это случаи, когда оно было непоправимо повреждено, но и при этом факт остаётся фактом: сборка в целом давно устарела. "Это декларация," – думает он. Жестокое и целенаправленное напоминание Вейдеру о том, что у него нет полного контроля – полной свободы.

Рука сжимает его бок. Пиетт поднимает голову от того места, где он рассеянно уткнулся носом в живот Вейдера, и видит, что глаза любовника – иногда с оттенками красного и жёлтого, часто обрамленные синевой – смотрят на него с пониманием. Мужчина чувствует его ярость, и осознание этого каким-то образом успокаивает его. Пиетт улыбается ему и поднимается, чтобы начать целовать его горло, рядом с металлической трубкой, которая сливается с маской и исчезает во внутренней панели на груди. Он также несколько раз облизывает его, наслаждаясь металлическим привкусом и удовлетворением того первобытного инстинкта, который заставляет его это делать.

Собственная эрекция Пиетта легко перемещается по животу Вейдера вслед за его движениями, и его соблазняет мысль о том, что они трахаются друг с другом, как раньше – когда это было чем-то, о чем они не говорили. Он дрожит при воспоминании о том, как Вейдер просунул бедро между его ног – заставив Пиетта более или менее встать на цыпочки – и приказал ему тереться об него, пока сам наблюдал.

Низкое рычание вырывается из-под кислородной маски, и руки Вейдера скользят, чтобы обхватить его зад – он знает, чем голова Пиетта занята прямо сейчас.

Пиетт придвигается, чтобы в ответ пососать его шею. Как бы он ни был соблазнён потоком графических изображений, которые не полностью отражают текущую перспективу, он знает, чего хочет сегодня вечером – чего хочет и Вейдер. Он в последний раз целует грудь Вейдера, а затем снова приподнимается, чтобы скользнуть рядом с ним. Он слегка подталкивает Вейдера в ближайшее к нему плечо, чтобы тот перевернулся.

Карта прошлого Вейдера продолжается на его спине: лопнувшие кровеносные сосуды, изменения в тоне и гладкости от обширных кожных трансплантатов, выпуклая белая линия шрама, отмечающего место, где была проведена операция, и случайный серо-голубой бугорок, где металл переплёлся с костью.

Более крупный мужчина вытягивается – растягивая несколько старых рубцов на спине – явное приглашение прикоснуться, и Пиетт осторожно массирует пораненные ткани и твёрдые мышцы, желая, чтобы его руки могли навсегда унять всю их боль и напряжение. Они остаются в таком положении какое-то время – Вейдер почти перевернулся на живот, но его согнутое колено остановило его, – пока Пиетт ласкает и разминает везде, куда может дотянуться.

Потом он, наконец, слышит небольшой хлопок и смотрит вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как крошечная бутылочка летит в протянутую руку Вейдера. Он не может не радоваться, когда мужчина передает ему смазку. Он выдавливает немного, щедро покрывая свои указательный и средний пальцы, а затем целует Вейдера в плечо, когда, наконец, подводит руку, чтобы потереть его вход. Он заботится о том, чтобы немного раздвинуть внешнее кольцо мышц, поощряя его расслабление, прежде чем фактически углубиться в него.

Вейдер издает нетерпеливое ворчание и тут же насаживается на палец, пытаясь ускорить действие. Пиетт вытягивает шею, чтобы в ответ слегка куснуть его в челюсть. Он начинает двигать пальцем внутрь жара Вейдера и наружу, но отказывается торопиться с введением внутрь второго. Он ставит себе мысленную пометку, что отвергнутое сегодня стоит когда-нибудь попытаться осуществить: они смогут сделать такое друг с другом взаимно, если, конечно, Вейдер будет просто лежать и получать удовольствие.

Когда он удовлетворен уверенностью, что Вейдер может уже принять больше, он начинает двигать двумя пальцами внутрь и наружу, посасывая маленькие красные отметины вдоль позвоночника. Вейдер издает одобрительный звук и движется вместе с ним, а Пиетт слышит, как простыня сбоку от него слегка рвется. Добавляя третий палец, он тихонько гудит Вейдеру в шею и приподнимается, чтобы проверить его. Глаза мужчины закрыты, и он явно счастлив, хотя над ними все ещё висит слабая атмосфера разочарования, оттого что он сдерживает себя – не хочет кончать до того, как Питт трахнет его.

Будучи только рад услужить, Пиетт осторожно убирает пальцы и смазывает свой член большим количеством смазки. Он смещается немного вниз, а затем хватает Вейдера за ягодицу рукой, раздвигая его.

Вейдер отводит руку назад, что-то ища, пока не находит бедро Пиетта, и слегка тянет его на себя, сближая их вместе ещё плотнее. Пиетт стонет, когда головка его члена задевает ободок Вейдера, а затем он обхватывает рукой торс более крупного мужчины, вжимаясь в этот жар.

– Ох! – выдыхает он, когда Вейдер стонет.

Пиетт обхватывает ногой бедро Вейдера и начинает толкаться – медленно, размеренно. Его нога скользит по холодному металлу, и он открывает глаза, чтобы увидеть, как локтевой сустав протеза правой руки Вейдера вращается, когда мужчина двигается, чтобы упереть его в матрас.

Раздается ещё один звук разрыва ткани, а затем Вейдер снова прижимается к нему спиной, проталкивая его член глубже внутрь себя. Пиетт стонет и крепче обнимает его, загоняя интенсивнее. Он надеется, что даёт ему достаточно; вероятно, было бы легче в другой позиции, но, по крайней мере, таким образом он может дать Вейдеру весь контакт, которого тот так отчаянно жаждет. Он также наслаждается тем, что вот так овладевает им, ощущая его силу и размер во всей его абсолютной славе. Тяжело дыша, он прижимается губами к коже между лопатками Вейдера, на мгновение задумавшись о том, как сильно он обожает этого человека, насколько полностью он одержим им. Он хочет обнять его ещё крепче – погрузить его в своё душевное тепло, позволить ему быть там и чувствовать то, что он не может ощущать в остальное время.

Вейдер рычит, и его рука в перчатке возвращается к вспотевшему бедру Пиетта, эффективно удерживая их вместе, пока они двигаются. Это так плотно – их клинч и тот, что вокруг твердости Пиетта, – это было бы почти невыносимо, если бы не удовольствие, проходящее сквозь них и пронизывающее пространство вокруг них.

 - Крифф[1], - бормочет Пиетт и протягивает руку вниз, чтобы дотянуться до члена другого мужчины. Когда он берет его в ладонь, жидкость сильно сочится, и он использует её, чтобы облегчить скольжение своей руки вверх и вниз по горячей длине.

Пыхтение Вейдера… Пиетт мог бы им обеспокоиться, если бы не слышал этого раньше. А потом, конечно же, бедра Вейдера начинают предательски вибрировать, его член дергается в руке Пиетта, и затем внезапно тёплая липкость покрывает их кожу. Когда ситх кончает, он сжимается вокруг Пиетта, который делает ещё несколько толчков, а затем громко стонет, изливаясь в него. Это блаженство – полное и абсолютное блаженство, и когда Пиетт приходит в себя, он обнаруживает, что прикусил место стыка горла и плеча Вейдера.

Он медленно отпускает его – кажется, будто он делает это несколько раз, когда расслабляет челюсть, а затем разжимает хватку на груди и члене. Когда он собирается убрать ногу с его бедра и вытащить член наружу, Вейдер сжимает руку на его бедре, удерживая его на месте.

Пиетт понимает. Он остаётся, как был, и снова начинает тыкаться носом в лицо и шею Вейдера. Его сердцебиение глухо стучит по позвоночнику Вейдера, и он слушает, как дыхание мужчины успокаивается до своего обычного равномерного ритма.

[1] В оригинале здесь стоит "fuck". Некоторое время побившись над попытками нахождения приемлемого для контекста перевода этого слова, я вдруг вспомнила, что во Вселенной Звёздных Войн существует удобный синоним – kriff, который вполне могу использовать я, даже если о нём забыл автор. :)