Ash-kha
История леди Акантхи из Мит-Драннора
Фэндом: Абейр-Торил (AD&D; D&D; Forgotten Realms; Фаэрун; игры Neverwinter, Baldur’s Gate 2, Pool of Radiance: Ruins of Myth Drannor)
Аннотация: Вопросы верности и предательства занимают мысли эльфийки-чернокнижницы как в профессиональной деятельности, так и в личной жизни. Встреча с безлунным рыцарем Неблагого Двора наглядно доказывает ей, что ожидание – далеко не худшее, что может случиться с живущим…
Пейринг: ОЖП/Ксеразза Д’Ззен, Селадейн/Лаззаг З'Роззе, Фен Винтелфилд/Экла Норсгрейс
Персонажи: ОЖП, Селадейн, работники ремесленной мастерской
Жанры: джен; РСТ; фемслэш упоминается; слэш и гет – намёки
Жанровая направленность: лирика, бытописание, экшн
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: насилие
Размер: мини
Комментарий автора: Данная новелла является квэнтой моего второго персонажа в игре Neverwinter (online): так получилось, что чернокнижницей, созданной мной вскоре вслед за первым персонажем, я долго не играла, а только использовала её инвентарь под склад. Однако написав в комментарии к «Истории Куика Эйолуса», что зацепил меня в Neverwinter’е один только персонаж – Рат Модар, я вскоре поняла, что это не совсем правда: есть ещё двое, чьи образы тоже эмоционально задели меня, пусть и в меньшей степени. Один из них – лунный эльф Селадейн, из стража границ Шарандара превратившийся в чёрного рыцаря Малабога. Начав продумывать историю о нём, я вспомнила про свою чернокнижницу, которой давно следовало заняться – и так она стала главной героиней этой истории.
Дополнительная информация: Если есть желание узнать, как выглядят персонажи фанфика, это можно сделать здесь.
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Неё одной ищу ответа,
Не потому, что от Неё светло,
А потому, что с Ней не надо света.
И. Ф. Анненский (1909 г.)
4 флеймрула [1]. Абейр-Торил: Фаэрун, Побережье Мечей
Высокая статная женщина с волосами тёмно-персикового цвета, что, как и оттенок кожи, выдавало в ней солнечную – или золотую – эльфийку (выдавало, несмотря на несвойственную представительницам этой расы фигуристость), стояла у кромки воды так близко, что носков её сапог то и дело касались неспешно набегавшие на песок волны. Солдат города Невервинтер, невдалеке инструктировавших остальных спасшихся с уничтоженного драколичом корабля странников, нет-нет да поглядывал на красотку, задаваясь вопросом, что она высматривает в волнах, вместо того, чтобы направляться к ближайшему лагерю городской стражи, как ей было указано.
На самом деле, эльфийка ничего не высматривала, сколь не казался бы романтичным человеческому юноше задумчивый взгляд её тёмно-малиновых глаз, устремленных в море – она в последний раз прокручивала в голове свою легенду, ища лакуны и шероховатости, из-за которых её могут поймать на лжи; таких пока не находилось, и, значит, можно было начинать действовать.
- Акант… - попытался окликнуть её закончивший разговор с очередной жертвой кораблекрушения стражник Уилфред, но запнулся и, словно понуждаемый чем-то, поправился: - Леди Акантха, лагерь стражи выше по холму. Не стоит задерживаться здесь… Это небезопасно.
Морская вода под закатным солнцем была спокойной настолько, что её можно было назвать гладью. Как будто и не случалось недавно ужасной атаки, тонущего корабля, смертей попутчиков, борьбы за свою жизнь… Но на языке ещё оставался привкус соли.
«Моя бесценная не умеет плавать, но она и не поплывёт морем, - думала женщина. – Подобно большинству своих сородичей, она настороженно относится к большой воде… А если любопытство в ней одержит верх над осмотрительностью?.. Что ж, тогда надо предотвратить саму возможность её попадания в кораблекрушение. Надо выяснить, кто натравил на нас драколича, и уничтожить его, чтобы устранить опасность. Замечательная цель на ближайшее время, тем более, что с местных, наверняка, можно будет взять плату за это дело.»
- Спасибо, - обернувшись к юноше, светло улыбнулась эльфийка.
Пока женщина лёгкой походкой поднималась по склону холма, пока она не скрылась из виду, молодой солдат наблюдал за ней, подозревая, что нескоро сможет забыть соблазнительный образ, и пытаясь отвлечь себя от блудливых мыслей предположениями, кем может быть его новая знакомая: следопытом, магом, клириком?
…Через несколько часов на Мосту Спящего Дракона Уилфред получил ответ на свой вопрос и даже успел поудивляться: «Золотая эльфийка – чернокнижница?!», прежде чем умер.
5 флеймрула. Абейр-Торил: Невервинтер, район Протектората
Новодел – везде новодел. Невервинтер, который Акантха посещала когда-то в юности, был совершенно неузнаваем. Впрочем, она бывала здесь в те времена дважды, и во второй визит город, частично перестроенный – кажется, после пожара – уже произвел на неё менее приятное впечатление, чем в раз первый. Сейчас же он и вовсе сбивал с толку как своей новомодной архитектурой, так и шумной многолюдностью – насколько женщина помнила, даже в Городе Монет, где подавляющее количество населения большую часть суток было занято погоней за прибылью, ритм жизни был более спокойным и размеренным.
«Моей утончённой подруге здесь не понравится, - мысленно вздохнула Акантха. – Может, мы зря выбрали этот город?.. Ох! Ладно, нужно дождаться её, а там посмотрим.»
5 флеймрула – 19 элесиаса. Абейр-Торил: Невервинтер и окрестности; Флегетос
В первый же день пребывания Акантхи в Невервинтере, когда она спускалась по лестнице от Зала Правосудия к площади, её окликнула черноволосая девушка-тифлинг в кожаной броне и завела с ней разговор – довольно бесцеремонный, надо отметить.
- Я тоже была такой – огромный нераскрытый потенциал, очень хочется власти, но в красивой голове нет ни единой догадки, как этого добиться, - увлечённо вещала девушка, пользуясь молчанием собеседницы. – А правильная стратегия – трудиться изо всех сил, не жалеть себя. Правда, сначала тебе стоит улучшить свои отношения с Белиалом, владыкой Флегетоса…
Тифлинга звали Коралиссой, и по неизвестной причине она считала себя наставницей всех местных чернокнижников – то ли самоназначенной, то ли поставленной на это место Владыкой Четвёртого Круга Ада Белиалом.
Ситуация была странной. Акантха слушала выдающую ей поучения и указания девицу и хмурилась, пытаясь спешно проанализировать поступающую информацию. Оказывалось, что чернокнижников в городе было немало, и власти ими не только не брезговали, а даже весьма их привечали. Со слов Коралиссы выходило, что все местные чернокнижники являются контрактниками Белиала, и Акантху тифлинг сочла такой же, как прочие. Развеивать это её заблуждение эльфийка не стала, как и поправлять ошибку в отношении оценки своего возраста.
По меркам своего народа Акантха считалась ещё вполне молодой женщиной, однако с позиций обширности жизненного опыта и на взгляд представителей короткоживущих рас, её следовало отнести к среднему поколению. Впрочем, большинство людей не умело правильно определять возраст эльфов, и Акантха этим без зазрения совести пользовалась. Если Коралисса имела глупость счесть её наивной девушкой, заключившей контракт с дьяволом случайно и почти неосознанно, то так тому и быть – самой же Акантхе такое представление на руку. И уж конечно, она не станет разубеждать свою работодательницу в её мнении о том, кому эльфийка служит!
…На самом деле, женщина родилась 329 лет назад в столице золотых эльфов, городе Салдэнселларе, и звали её совсем не Акантхой. Её имя было длинным, звонким и благозвучным, как и положено представительнице королевского рода – кузине прекраснейшей королевы Эллесим. Не обнаружившая перед родней никакого значимого таланта, девушка всю юность провела за чтением и рукоделием, готовясь посвятить себя роли жены и матери, когда родители подберут ей супруга, достойного славы и величия их рода. Её мир изменится в те смутные дни, когда Йонелет, некогда изгнанный за попытку заполучить энергию Древа Жизни и ставший зваться Айреникусом – Разбитым, – вернулся с армией чудовищ и разорил Салдэнселлар, перебив многих бывших своих сограждан. Та, что позднее стала зваться Акантхой, потеряла в те дни всех своих родных, кроме кузины-королевы, но и про судьбу Эллесим ничего не знала. В одну из ночей, когда девушка, полубезумная от бессильной ярости, была готова – осознанно или нет – свести счёты с жизнью, безоружной бросившись на отряд ракшасов с големами, она встретила... Его. Кого именно? Имя рыжеволосая эльфийка не называла вслух даже мысленно. Впервые он предстал перед ней на улицах Салдэнселлара в виде Исчадия Ада [2] и, посмеявшись над самоубийственностью её боевого пыла, предложил ей контракт. Он очень спешил, да и она торопилась с местью, поэтому договор, написанный кровью на клочке бумаги у витых перил лестницы ближайшего дома, был предельно прост и короток. Едва составив контракт, они разбежались. Обретя потустороннюю силу, юная чернокнижница бросилась убивать захватчиков, а Он – хозяин её контракта – исчез. Она так думала… Долго думала, пока не встретилась однажды взглядами с гостем – спасителем Салдэнселлара, и не узнала эти глаза. Прошло несколько лет, и Он завоевал себе божественность. Впрочем, эльфийка, уже знавшая Его историю, не сомневалась, что рано или поздно это произойдёт. Она готова была соблюдать контракт. Её всё устраивало. И только иногда нет-нет да начинал стучать молоточком в виске вопрос: «Кто же я теперь? Чернокнижница или клирик?» Судя по профессиональным умениям, она оставалась чернокнижницей, но ведь мистическую силу ей давал не демон, а бог, и, следовательно, по сути она была Его жрицей – клириком. Нестандартная ситуация вызывала любопытство, но не более того, поскольку у девушки в ту пору возникли неожиданные для неё житейские проблемы. Её новую колдовскую силу быстро обнаружили, и немногочисленная уцелевшая аристократия города, ещё не успевшая толком оправится от бесчинств и разрушений, учинённых Йонелетом, в едином порыве потребовала от королевы изгнать тёмную бестию. Эллесим не нашла в себе сил – то ли решимости, то ли желания, - чтобы вступиться за свою родственницу, отстояла лишь одно – не лишать кузину эльфийской сущности, не повторять ошибки, породившей Айреникуса. Изгнанница ушла из родных мест и несколько десятков лет странствовала по югу Фаэруна, вынужденная нигде не задерживаться подолгу, так как большинство властей имело стойкое предубеждение против представителей её профессии – и надо сказать, как правило, не зря. Рыжеволосая эльфийка пережила стадии и надежд, и разочарований, и отчаянья – она давно уже не верила, что будет принята каким-либо цивилизованным сообществом, что сможет где-либо осесть, когда это, наконец, случилось. Правитель восстанавливаемого Кормантора [3] был непривередлив при вербовке эльфов – для него было важно, чтобы наёмники держали язык за зубами, и в этом он больше доверял представителям своей расы, чем всем прочим. Только тот, кто не бывал в Мит-Дранноре, мог поверить, что несколько сотен эльфов могут держать под контролем тянущиеся в неизвестность катакомбы и подземные лабиринты – однако следовало соблюдать видимость контроля перед окружающими государствами, а для этого была пригодна даже помощь ведьм, некромантов и чёрных рыцарей – если, конечно, их личности сохранялись в тайне. Эльфийка-чернокнижница привыкла менять имена лишь чуть реже, чем перчатки, и таиться ей было не в новинку, а неболтливость прочих наёмников, которым тоже было, что скрывать, обнадеживала перспективами. И ожидания оправдались: женщина прослужила в страже Кормантора множество лет и привыкла уже считать Мит-Драннор своим домом, когда изменившиеся обстоятельства заставили её вновь стронуться с места. Плывя на корабле от Порт Ласта к Невервинтеру, недавно объявившему призыв приключенцам, мастеровым и ремесленникам, рыжеволосая эльфийка вдумчиво выбирала себе новое имя и, в конце концов, остановилась на том, которым и назвалась после крушения: Акантха – шип…
В настоящем чернокнижница не видела проблемы в том, чтобы, притворившись новичком в профессии, выполнить несколько заданий для Белиала, поэтому терпеливо выслушивала ценные указания Кораллисы, хотя от некоторых высказываний её и коробило.
Например, Коралисса утверждала, что волшебники завидуют чернокнижникам. Абсурд! Нет, конечно, кто-то из магов наверняка завидовал колдовскому могуществу, доставшемуся без усилий долгой учёбы, но Акантха точно знала, что большинство магов презирало чернокнижников за эту заимствованную мощь. Напротив, чернокнижниками нередко становились те, кто не имел таланта к магии – из зависти, порожденной собственной никчёмностью, и жажды силы. Эльфийка сама была такой когда-то – лишенной таланта и к Аркане, и к Доменам, и к владению оружием. В отличие от большинства не отличавшихся моральной чистоплотностью коллег она предпочитала не забывать об этом.
В нынешнюю, тяжелую для волшебников пору, когда Плетение исчезло, утянув за собой в небытие и Аркану – когда магическое Искусство оказалось низведено до ремесла, и на магов в отрядах приключенцев стали зачастую смотреть не как на важнейшую часть команды, а как на элемент сомнительной нужности или даже обузу, предпочитая заменять их чернокнижниками – сейчас, когда маги, прежде бывшие несомненными лидерами в нанесении глобального урона противникам, стали почти бесполезными слабаками, только и могущими, что на пару-тройку секунд удержать или замедлить врага – чернокнижники оказались востребованы повсеместно, их перестали считать злом априори и стали с готовностью нанимать для различных поручений. Всё это, конечно, было замечательно, но Акантха не верила, что такое положение вещей продлится долго. Она полагала, что как только тэйцы – последние сильные маги и наследники славы Нетерила – будут уничтожены вслед за Халруаа, следующей конкурентно опасной силой, от которой пожелают избавиться… не-будем-показывать-пальцем-кто станут чернокнижники. Слишком уж много популярности набрал в последние годы этот класс заклинателей, что для некоторых последователей Мистры было возмутительно и недопустимо, другие же не первый век были вынуждены пожинать плоды решений и поступков своих коллег...
Акантха была объективна, и потому сочувствовала волшебникам: чернокнижником мог стать кто угодно, для этого не нужно было иметь ничего, кроме жажды силы и готовности платить вечным за сиюминутное; чернокнижью даже не требовалось особо учиться – всё приходило само вслед за подписанным контрактом, волшебники же – настоящие маги Арканы прежних времен – должны были иметь талант и физические данные, тренировать ум, память и воображение, учиться и совершенствоваться годами, чтобы достичь вершин в Искусстве. Маги с детства вызывали в эльфийке восхищение, чернокнижие же (даже свое собственное) она воспринимала как работу – иногда интересную и увлекательную, иногда нудную и тяжелую, но такую, от которой не отвертишься – ведь на неё подписан контракт. Прежние маги были художниками, артистами своего дела, но и опасными разрушителями, которых боялись и уважали; нынешних же стоило пожалеть: низведенные до ненужности и слабосилия, они не знали ни творчества в Искусстве, ни поиска направлений профессионального развития… Но даже такими они превосходили чернокнижников, как считала Акантха, ведь их мистическая сила принадлежала только им, как и право принятия любых решений – у них была свобода выбора будущего, и потому презирать их было глупо, тем более что, вероятнее всего, их слабость была временной – следует лишь подождать, и богиня магии Мистра наверняка возродится. И вот тогда-то чернокнижники снова станут не нужны, и общество, как и прежде, станет их отторгать и преследовать.
...Так что Коралисса ошибалась: это не волшебникам следовало завидовать чернокнижникам, а совсем наоборот.
Другой ошибкой этой девицы было предположение, что Акантху тяготит её контракт, и что она мечтает смягчить его условия. Возможно, так оно и бывало у местного молодняка, но к солнечной эльфийке это не относилась.
Акантхе повезло – её господин не требовал многого: во исполнение их договора ему было достаточно того, чтобы она убивала – и убивала регулярно, а вот когда, где, кого и как именно, оставалось на её усмотрение. Контракт подразумевал только прижизненную службу – никаких претензий на душу, и в юности женщина полагала, что была со своей стороны очень щедра, учитывая эльфийское долголетие, однако теперь подозревала, что, как и большинство заключающих подобные контракты, просчиталась. Она заключала договор с дьяволом, которого условно можно было приравнять к камбиону [4], хотя и выглядел он во время их первой встречи как чистокровный баатизу [5], однако и года не прошло, как этот демон стал богом. А бог имел право на душу своей служительницы. Конечно, официально Акантха была последовательницей церкви Темпуса, но если быть честной перед самой собой, следовало признать, что служит она отнюдь не богу битв.
Акантха не пыталась убедить всех и каждого, начиная с себя самой, что следует добродетельным путём, убивая лишь тех, кто этого заслуживает – нет, эльфийка признавала перед самой собой, что убивает за награды тех, кого приказывают наниматели. Многим наёмникам нравилось считать себя благородными героями, тем более что вербовщики поощряли такой самообман, но суть дела от этого не менялась: убийца оставался убийцей, даже если убивал ради чужого блага – даже если не брал за эту работу денег, а получал награду иного рода. «Добрые» расы лишь в зеркале самообольщения существенно отличались от «злых». На самом же деле, все они в поисках лучшей доли для самих себя были готовы объявить любых не похожих на них существ врагами. Эльфы были известными расистами – и так называемые «светлые» в этом отношении ничем не отличались от «тёмных». Люди легко изыскивали поводы и придумывали оправдания для убийств не только представителей других рас, но и себе подобных. Якобы добродушные полурослики по факту беспокоились лишь о своих сородичах, а в жизнях громил не видели никакой ценности, дворфы же… Эти, вообще, предпочитали устранять любую потенциальную угрозу превентивно, а если потенциально опасное существо было ещё и разумным – тем более.
…Коралисса оказалась обычной… дурой. Акантха не смогла подобрать другого определения. Эта тифлинг решила, что какие-то артефактные кинжальчики, найденные в старых могилах, помогут ей по своей прихоти подключаться к силе Белиала напрямую и тянуть её в своё удовольствие. Если такое заявление было проверкой лояльности гипотетически юного чернокнижника, то как свои честность и преданность следовало доказывать?.. Если же Коралисса и в правду хотела того, о чём говорила, то это было попросту глупо. Во-первых, потому что такими планами не делятся с кем попало, а те, кто так поступает, долго не живёт. Во-вторых, потому что смешно было даже думать, что архидьявол, правящий одним из Кругов Баатора и последний век весьма увлекающийся контрактами с чернокнижниками, не подстрахован всевозможными способами от амбиций своих контрактников в не меньшей степени, чем от претензий конкурентов на власть.
...Предложение сходить во Флегетос и пообщаться с Белиалом лично эльфийке категорически не понравилось, ведь она-то знала точно, что её контракт не имеет никакого отношения к этому Владыке Ада. Знал это, конечно, и он сам, потому-то, должно быть, и разговор с ним, всё-таки состоявшийся (по причине невозможности отказа) после недолгой прогулки по раскаленным скалам, окруженным кипящей магмой и летающими огненными островами Четвёртого Круга Баатора, был двусмысленным и полным намёков. Акантха сначала хотела спросить, отчего на неё нападали слуги Белиала по дороге на встречу с ним: не оттого ли, что чувствовали в неё чужачку? Но передумала и интерес замолчала. В конце концов, жизненно важным было выбраться из Флегетоса целой и невредимой, а ради этого можно было и чужую контрактницу из себя изобразить, и поручение выполнить, какое потребуется.
Белиалу требовалось устранить предательницу Коралиссу. Эту задачу Акантха выполнила легко и не без удовольствия, даже не попытавшись воспользоваться лазейкой, которую архидьявол предоставил ей, чтобы при желании этого не делать. Женщина не считала себя героиней и не пыталась изображать добродетельность ни перед собой, ни перед другими. Она не сказала этого вслух, но ей показалось, что Белиал её понял. (Паузы в их диалоге, вообще, были излишни насыщены смыслом.) Встречались в жизни Акантхи существа, которых она не хотела убивать – и не убивала, но, по чести сказать, случалось такое крайне редко. И Коралисса однозначно не относилась к тем, кого хотелось пощадить – к тем, кто вызывал симпатию, поэтому ведьма спокойно приняла заказ на неё и выполнила его без колебаний.
Когда Акантха уже шла к порталу, выводящему обратно в родной мир, Балиал высказался в пространство о том, что некоторым особо талантливым чернокнижникам он готов предоставлять особо интересные льготные контракты – конечно, в том случае если они сумеют освободиться от договора, уже их связывающего. Эльфийка на мгновение приостановилась, чуть кивнула, показывая, что услышала и поняла, и шагнула в портал. Контракт свой она разрывать не собиралась (даже если бы такое было возможно), но и оскорблять Владыку Четвёртого Круга Ада откровенным отказом не хотела: мало ли как жизнь повернётся?..
В любом случае, порадоваться можно было тому, что утомительное «обучение чернокнижию», наконец-то, закончилось.
«Хорошо, что это произошло до приезда моей прекрасной подруги, - подумала Акантха. – Не хотелось бы позориться перед ней постыдными напоминаниями того, что моя магическая сила не врождённая.»
15 элесиаса. Абейр-Торил: Невервинтер, кладбище Невердэт; Шэдоуфелл
Эвернайт в Шэдоуфелле – очень интересное место. Акантха всегда была неравнодушна к Тени и с юности мечтала в ней побывать. Смесь же, синтез Планов Тени и Негатива и вовсе представлялся ей чем-то интригующим и невообразимо увлекательным. Жаль, что нельзя было побеседовать с шедоварами, а приходилось убивать их. Впрочем, если бы шейды гостеприимно встретили вторженку, она была бы удивлена. Оставалось лишь надеяться, что ей доведется позднее пересечься с кем-нибудь из них в более мирных, более располагающих к беседам обстоятельствах.
«А ведь моя изумительная подруга, наверняка, сейчас ищет выходы на жречество Шар, и, возможно, именно среди шедоваров, - с тревогой подумала чернокнижница. – Когда мы уговаривались бежать, она предупреждала меня, что из-под власти Ллос непросто выбраться, и самый надёжный способ для этого – уйти под власть другого божества. Вернувшихся нетерийцев сейчас боятся все и всюду, и у меня уже есть заказ на противодействие им в Веллоске… Но я не хочу вредить адептам Хозяйки Ночи больше, чем того потребует моя работа. Я должна быть осторожна, чтобы не разрушить то будущее, которое сейчас строит для нас моя непревзойдённая.»
…Встреча представительниц двух антагонистичных эльфийских подрас произошла некогда на глубинных уровнях Мит-Драннора. Считалось, что дроу оттуда давно уже изгнаны, но это было правдой лишь на словах. Впрочем, и местные тёмные эльфы совсем не предполагали, что их светлые сородичи за последние десятилетия умудрились освоить два верхних яруса руин. Две женщины оказались единственными оставшимися в живых представителями своих отрядов, столкнувшихся и вступивших в бой друг с другом во время разведки серединных ярусов, и, возможно, полегли бы там же, где их товарищи, продолжи они бой между собой, но нападение людоящеров и попадание в плен к ним изменило ситуацию кардинально. Вынужденные сотрудничать поневоле, совместно бежать от общего врага и долго скитаться в лабиринте подземелий наедине друг с другом, две эльфийки прошли весь путь от вражды до привязанности и, даже отыскав своих, не забыли прожитых вместе месяцев. Годами они встречались на тайных тропах Мит-Драннора, пока однажды не сговорились изменить ток судьбы, несший их от прошлого к будущему...
11 элейнта. Абейр-Торил: Долина Ротэ
Акантха любовалась золотой осенью.
Ярко-оранжевые листья крон высоких копьевидных древ были лишь на пару оттенков темнее её волос и полыхали умирающей красой в солнечном свете полудня столь же жарко, как страсть её истомлённого ожиданием сердца, но жёлто-зелёная листва более мелких деревьев, похожих на кустарники, своим ещё не позабывшим о лете цветом напоминали о том, что увядание – не приговор, и живость весенними соками вернётся однажды в засохшие, казалось, стволы.
«Любимая задерживается, - думала женщина. – Её слишком долго нет…»
Закончив отрешённую мысль, эльфийка вдруг словно очнулась ото сна и удивилась использованному мысленно наименованию. Для драгоценной подруги у неё было множество эпитетов, но «любимая» – это было как-то слишком грубо и неестественно. Да, они были любовницами, и «возлюбленным другом» женщина называла когда-то даже в лицо ту, которую сейчас ждала, но «любимая»?.. Нет, любимой Акантха подругу не считала. Любимые остались где-то далеко – в прошлой жизни, в Салдэнселларе и в девичьих фантазиях о счастливой семейной жизни с избранным родителями высокородным супругом. Жалела ли женщина о прошлом, о несостоявшемся?.. Да, ностальгия её порой настигала, но сожалений о несбывшемся не было никогда.
…Честно говоря, Акантха не находила ничего увлекательного в физическом соитии, и полагала, что если не говорить о чувствах родственных, а лишь о физическом влечении и порожденной им страсти, любовь как непререкаемый миф придумали существа примитивные, считающие секс высшим наслаждением и наибольшей ценностью своего бытия только из-за непонимания того, что удовольствие и счастье можно испытывать не только от животного трения частями тел. И со своей незабвенной подругой она легла-то, помнится, только оттого что однообразные дни и ночи в плохо освещенных, а то и полностью тёмных туннелях Мит-Драннора могли свести с ума безысходной скукой любое существо, обладающее разумом. Секс в тех условиях был практически единственным способом хоть как-то заполнить время…
Акантхе и вправду хотелось, чтобы её милый друг со своей страстной и неугомонной натурой поскорее оказался здесь, подле неё. Дело было не в желании секса – просто вдвоем они бы нашли множество развлечений и приключений в густо населённом городе и его окрестностях, ведь подруга была изумительной волшебницей в плане не только профессиональном, но и переносном.
Рыжеволосая эльфийка, почти неслышно вздохнув, стряхнула с ладони пойманный в начале раздумий желтый листок с оранжевыми прожилками, и подозвала своего зачарованного скакуна, пасшегося неподалеку.
«Поторопись, ненаглядная!» - послала она мысленный призыв, хотя и знала, что нет такой магии, которая могла бы его доставить к подруге на крыльях ветра.
Женщина взобралась в седло и тронула бока коня, направляя его к деревне.
28 элейнта. Абейр-Торил: Невервинтер, трактир «Сплав»
Несмотря на поздний час трактир «Сплав» был переполнен. Впрочем, удивляться тут было нечему, поскольку это было единственное заведение подобного рода в районе Протектората.
- Здесь не занято? – спросил мужской, но довольно высокий и мелодичный голос. – Можно присесть?
Рыжеволосая эльфийка, сидевшая в тёмном углу за столиком одной из двух разгороженных деревянными переборками кабинок в задней комнате нижнего этажа трактира, откуда лестница вела в подвал, подняла несфокусированный взгляд на говорившего и помолчала, прежде чем ответить. Акантхе потребовалось некоторое время, чтобы понять, что этот мужчина знаком ей – и даже очень хорошо, хотя до сих пор их общение было исключительно формальным.
…Лаззаг З'Роззе, дроу-портной – лучший ремесленник мастерской, заведовать которой её поставили с подачи сержанта Нокса (обычно выдававшего ей менее мирные и не столь длительные задания). Надо сказать, чернокнижнице невероятно повезло, что этот тёмный эльф оказался среди тех, кто пришёл наниматься в мастерскую, едва она открылась под её руководством: он не только был мастером своего дела, но и работал поразительно быстро, и при этом за свой труд брал даже меньше, чем иные неумехи. Возможно, он ещё толком не разобрался в здешней жизни и не знал себе реальной цены – именно к такому мнению склонилась женщина, выяснив, что на поверхности дроу недавно, оказался здесь случайно, но совсем не горит желанием возвращаться в Андердарк к своей хозяйке. Красивый мужчина – и по эльфийским меркам, и по человеческим. Изящная стройная фигура, тонкие правильные черты лица, длинные волосы, уложенные в сложную причёску, глаза не самого обычного тёмно-фиолетового оттенка. При первом знакомстве Акантха сочла, что они с Лаззагом примерно ровесники, и эта оценка вызвала неожиданную для неё самой дополнительную симпатию к ремесленнику. Она решительно наняла его и не прогадала: даже сшитая из самых простых материалов одежда, выходившая из его рук, была так хороша, что покупать её не стеснялись и аристократы…
И вот сейчас Лаззаг З'Роззе стоял перед своей нанимательницей с кружкой тёмного эля в руке и ждал ответа.
Каким-то краем затуманенного алкоголем сознания Акантха понимала, что пить со своим подчинённым не стоит, что это верный способ уронить свой авторитет, однако внутренний протест был вялым, мужчина – красивым, а долго сдерживаемые естественные желания – буйными, и она сделала приглашающий жест к столику. Лаззаг благодарно улыбнулся и сел напротив неё.
Сначала разговаривали о делах мастерской, о ценах на бархат, шелк и ткань из мерцающего волокна, о прискорбной нерасторопности нанятых странников, которые еле-еле успевали доставлять сырец для споро работающего Лаззага с помощниками. Потом переключились на обсуждение этих самых помощников, точнее помощниц: Эклы Норсгрейс и Ноны Калимды, а также ремесленников других профессий. Оба собеседника к этому времени уже незаметно для себя перешли на «ты» и активно продолжали неформальное сближение, обсуждая уже отнюдь не профессиональные качества работников, а их внешность, поведение и характеры.
- Фен Винтелфилд очень хорош, - говорил, прихлебывая из очередной кружки, дроу. – Приглядись к нему, советую! Руки, как у менестреля. Ему бы с такими руками портным, ювелиром или декорщиком быть, а не скорняком! Впрочем, хоть к кожевенному делу он склонности и не имеет, но делает всё на совесть в этой своей восхитительно меланхоличной манере…
- А по мне так на Эклу можно заглядеться, когда она сидит себе на стульчике у верстака и продевает нитку в иголку под смешанным светом свечей и рассветного солнца, лучи которого падают на неё сверху из потолочного окна; - поведала, прислонившись головой к холодной каменной стене, рыжеволосая эльфийка. - Такая красивая и такая грустная…
Лаззаг вдруг хрюкнул в кружку, обляпавшись пеной, отставил её и уже свободно рассмеялся, откинув голову к деревянной переборке.
- Ты чего? – удивилась Акантха.
- Это я от облегчения, - пояснил ремесленник. – Всё боялся, что вот допьём, и ты меня за известной надобностью домой к себе потащишь…
Чернокнижница фыркнула и попыталась сесть ровно.
- Не привлекаю? – немного удивлено спросила она.
От откровенного вопроса дроу сразу как-то помрачнел, нахмурился.
- Я женщин ублажать умею, - пояснил он после паузы, - но больше не хочу. Устал. Надоело. И очень рад, что не придётся тебе отказывать.
Золотая эльфийка несколько мгновений наблюдала за собеседником сквозь длинные ресницы полуопущенных век, потом тряхнула головой так, что свободный узел волос на макушке выпустил несколько прядей, готовясь рассыпаться. Женщина не собиралась спрашивать лишнего: для того, кто знал культуру и обычаи дроу, некоторые моменты были понятны без слов.
- Не стоило мне пить эль после вина, - вздохнула Акантха. – Я, наверное, тебе какие-то не те подавала знаки… Ты неправильно меня понял. Мужские прикосновения мне не интересны.
Лазагг кивнул и тепло улыбнулся.
- Я понял, госпожа, - он впервые назвал её так и сделал это легко и непринуждённо; солнечная эльфийка даже поняла, отчего так, ведь логику своих тёмных собратьев она понимала неплохо, в отличие от большинства родичей. – Экла просто умница: умела, усидчива, трудолюбива. А глаза у неё часто заплаканные, потому что недавно она потеряла подругу, которую очень любила… Как раз сейчас она нуждается в утешении.
Черты лица чернокнижницы на мгновение болезненно дрогнули, и она поспешно сделала глоток из своей кружки.
- Тут я ей не помощница. Меня саму впору утешать, - проговорила она шепотом, - или скоро нужно будет…
Спустя долгую паузу, почувствовавший себя неуютно мастеровой нашел новую тему и увёл разговор в сторону, взявшись расспрашивать про то, где была женщина во время последнего отмечания Солнцеворота, и не слышала ли она, что планируется устроить в городе на Праздник урожая.
Ещё часа два спустя, глубокой ночью, Лаззаг потормошил за плечо свою начальницу, нежданно ставшую собутыльницей. Леди Акантха спала сидя, подперев голову ладонью левой руки и навалившись грудью на столешницу.
- Госпожа, тебе домой пора!
Женщина вздрогнула и проснулась.
- У меня нет дома, - заявила она спросонья, но мгновение спустя поняла, что сказала, смутилась и попыталась замаскировать это вопросом: - А ты где спишь?
- Здесь, в таверне. В подвале койку снимаю, - дернул уголком рта мужчина, тоже испытавший неудобство от такого признания.
Двое понимающе посмотрели друг на друга. В отстраивающемся после различных катаклизмов городе было плохо с жильём. Нет, даже не так: в Невервинтере сейчас было очень плохо с жильём – его попросту не было ни для кого, кроме сохранивших свои дома старожилов. Героиня, Друг и Посол Невервинтера – Акантха не раз и не два пыталась, если уж не купить дом, то хотя бы снять для жилья помещение, и находила лишь единичные не внушающие доверия предложения по заоблачным ценам.
- А я под деревьями у фонтана, под большой статуей, - вздохнула женщина.
И снова двое переглянулись с понимающей оценкой ситуации и почти одновременно улыбнулись друг другу. Шаблонные решения, обусловленные подрасой, действительно были забавны: тёмного эльфа тянуло если не в подземелье, так хоть в подвал, а светлая эльфийка подрасы называемой то «золотой», то «солнечной» умудрилась и в густо населённом городе найти для себя зелёную лужайку под деревом с яркой цветной листвой.
- А знаешь, в мастерской ведь есть подпол, - заметил вдруг Лаззаг. – Он не используется, и я подумал, вдруг ты о нём не знаешь?
- Не знала, - подтвердила Акантха. – Ты что-то хочешь передоложить?
Дроу кивнул.
- Почему бы там не устроить спальное помещение для ночных смен? Думаю, ты уже поняла, что не все из нас всё полностью делают только руками…
- Да уж! Вряд ли даже ты способен безо всяких хитростей и чьей-либо подмоги сшить мантию из мерцающего волокна с обильной вышивкой золотой нитью и сапфирами всего за час и три четверти!
- Именно, - мужчина поправил съехавшую завязку на правой косичке. – Кое-что, конечно, приходится делать руками, но для многих работ я зачаровываю ткацкий станок, линейки, ножницы, иглы…
- А потом отсыпаешься, пока колдовство работает за тебя! – рассмеялась женщина.
- Угу, хотя на голом полу это делать и не очень-то удобно…
- А если мы организуем спальные места в подвале, то все подколдовывающие мастера с большей охотой будут оставаться на ночные смены, ведь среди них большинство приезжих, как и мы с тобой. И работа пойдёт вдвое быстрее, - закончила мысль Акантха. – А что? Мне нравится эта мысль. Спасибо за предложение!
- Обращайся, - улыбнулся Лаззаг и одним глотком допил остававшийся в кружке эль. – Я спать. Проводить, как принято на поверхности, не предлагаю, ибо что может слабосильный мужчина сделать для столь сильномогучей дамы?..
Вопрос был явно риторическим. Акантха захихикала и помахала удаляющемуся к лестнице дроу рукой.
Внешностью, остроумием, мягкой с легчайшим оттенком ехидства манерой разговора – да много чем ещё Лаззаг З'Роззе напоминал чернокнижнице её единственную подругу. Плохое настроение выправилось.
«Она приедет, - подумала эльфийка. – Надо просто ждать.»
17 марпенота, утро. Фэйвайльд: Шарандар, за Вратами Мунлайт
Расслабленно откинувшись на спинку кресла, установленного на раковине ездовой улитки-цеповки, Акантха созерцала захватывающие дух красоты Шарандара и слушала разглагольствования очередного лунного эльфа, считавшего достойным себя требовать от неё помощи, но недостойным благодарить за неё. Все так называемые «собратья» на этой земле не забывали тыкнуть черникнижнице в нос своим недоверием к ней.
- Селадейн… Чёрному рыцарю Малабога пора поплатиться за свои злодеяния. Меня воротит от мысли, что когда-то я называл этого предателя другом. Этот изменник слишком долго оставался безнаказанным. Ты найдёшь его в Упавшей башне, что высится над Внешним Пределом на севере Владений Малабога. Убей его, и ты докажешь, что и чужакам есть место в Шарандаре.
«Что же ты сам его не убьёшь? – с лёгкой брезгливостью отвечала на эти речи чернокнижница мысленно. – Особенно, если считал его другом? Уж бывшему другу-то можно бы было оказать последнюю честь! Если бы мы с моей совершенной оказались в подобной ситуации, я никому не отдала бы право нанести удар, что подвёл бы итог её жизни… А ты, серебряный? Боишься его, а потому карать и мстить хочешь чужими руками?.. Да, это бесспорно, как и перевёрнутость самой истории предательства Селадейна [6]. Она шита белыми нитками, как сказал бы Лаззаг. Фоморы не смогли бы смутить разум стража, если бы объективная реальность противоречила тому, что они ему внушали. Но в том-то и беда, что она, похоже, не противоречила. Яришься, лунный? А ведь на взгляд стороннего наблюдателя, такого как я, очевидно, что фоморы правы: вы первые предали Селадейна, бросив его в одиночестве на века, отчего-то считая, что он должен бессменно охранять ваш покой и не иметь никаких иных желаний… Мерзко. Я, конечно, убью его для тебя, серебряный, но, честно говоря, больше него мне хочется убить тебя. Жаль, что это ничего не изменит.»
Наблюдая затем, как наёмница Невервинтера, мчась на своей скоростной улитке, скрывается в лесу, Олириен Мисткраун думал, что нужно сохранять предельную осторожность: это лярва может казаться невинной, благодушной и не представляющей опасности личностью, но элитного воина Нового Шарандара не обмануть мнимой безобидностью.
17 марпенота, день. Фэйвайльд: Шарандар, Упавшая башня
На первом этаже Упавшей башни призраки некогда убитых и проклятых Селадейном эльфийских воинов просили освободить их от издевательств со стороны тёмных фэйри, обещая взамен отрыть магические пути на верхние уровни строения.
Акантха задалась вопросом, как живые материальные красноголовые и циклопы могут мучить бесплотные души мертвых эльфов?.. Даже она, чернокнижница, знала считанные способы взаимодействия между физическим миром и тонким, что же тут говорить о воинах и дикарских шаманах. Значит, либо мучения мертвых Стражей Ворот были постановкой, либо эти духи мучились от чего совсем иного, а то, что тёмные фэйри стояли рядом и наблюдали за их страданиями, к делу непосредственного отношения не имело.
Зачем могла бы потребоваться такая постановка? Для запугивания нежелательного гостя, конечно. Но её малая эффективность не вызывала сомнений. А вот вероятность того, что духи эльфов не смогли уйти из Упавшей башни и оказались заперты здесь вместе со своим убийцей, велика и напоминает не проклятие, а наказание...
Да и как такое сложное проклятие на нематериальный объект смог бы наложить рыцарь, мало знакомый с магией?..
Сражаясь с неблагими псами, красноголовыми, троллями и циклопами в спиральных коридорах башни, под потолком, усыпанным иллюзорными звездами, Акантха думала о том, что ей нравится этот маленький замок. По большому счёту, он был единственным местом из увиденных женщиной здесь, которое она могла бы назвать не только красивым, но и уютным. В таком месте она сама не отказалась бы жить. И назойливый вопрос раз за разом возвращался в отвергающий его разум: «Может ли быть ужасен и отвратителен тот, кто создал и поддерживает такой уют в своем доме?» Образы Селадейна не стыковались между собой в восприятии женщины: то, что говорили о нём, противоречило тому, что она вокруг себя видела.
Третий этаж башни был похож на оранжерею: всюду зелень – деревца, травы, плющ, обвивающий камень. Акантха вдруг отчётливо представила себе, что должен был чувствовать страж границы, веками запертый в этом строении и не имеющий возможности вернуться домой, а в гости родичи к нему не ходили… Как скоро он понял, что является здесь не только тюремщиком, но и заключённым?..
Гончие Дикой Охоты отвлекли эльфийку от неуместных мыслей.
...Когда чернокнижница добралась до верхнего этажа башни, она была готова убивать, несмотря на скребущееся где-то в глубине души сочувствие.
Суетливая кучка приспешников, окружавшая безлунного рыцаря, не давала толком разглядеть его внешность, а Акантхе хотелось взглянуть Селадейну в лицо. Ей вдруг отчего-то вспомнился Айреникус и захотелось сравнить выражение тех глаз и этих.
Приходилось лавировать, наносить быстрые удары и уклоняться, не пользуясь привычной тактикой боя. Чёрный рыцарь был быстр и преследовал её неумолимо, однако чернокнижнице всё-таки удалось перебить его группу поддержки, прежде чем по-настоящему вступить с ним в бой. И она всё-таки сумела в стремительных перемещениях разглядеть его лицо, заглянуть в глаза.
…Селадейн был стар – или казался таковым. Акантха не смогла определить его точный возраст и дала ему около 900 лет. Он не был похож на Айреникуса. В его глазах были безысходность, глухое неизбывное отчаяние и тень равнодушия к окружающему миру, которая появляется у тех, кто зовёт к себе смерть и жаждет её прихода. Селадейн не был красив, несмотря на типичное эльфийское телосложение и правильные черты лица. Он казался изможденным: тёмные круги вокруг глаз, заострившиеся черты лица, нездоровый цвет кожи. Отсутствие волос на голове также не добавляло привлекательности его внешности…
Бой был нелёгким, и всё же Акантхе казалось, что противник её сражается лишь в половину силы. Она видела жажду смерти в глазах безлунного рыцаря и подозревала, что Селадейн сейчас использует её приход, как способ самоубийства. Но у неё был заказ – и она сражалась. Последние удары наносить было морально легче, поскольку магия Фэйвайльда превратила проигрывающего бой стража границ в фомора.
...Когда чёрный рыцарь упал, фоморская туша превратилось обратно в тело лунного эльфа, и Акантха отступила на шаг от растекающейся из-под него лужи крови. Испытывая лёгкое сожаление от этого убийства, она пошла проверять содержимое сундука, замеченного ею в глубине зала.
Было тихо и сумрачно. Лишь шелест сине-лиловых листьев доносился снаружи, через открытую крышу.
Чернокнижница уже собиралась уходить, когда услышала едва слышный стон, донёсшийся от окровавленного тела.
«Он жив?!» - поразилась Акантха, быстрыми шагами направляясь недобитому противнику.
Подойдя, она положила руку на клятвенный клинок. Многие ошибочно считали, что этим оружием невозможно пользоваться, как кинжалом. Конечно же, это было абсурдное суждение: лезвие клятвенного клинка можно было заточить, просто не все это делали.
Клинок Акантхи был заточен, и сейчас она не думала о выборе заклинания, которым могла бы нанести смертельный удар, а почему-то раз за разом представляла себе, как перерезает Селадейну горло.
- Ох! – не выдержала она, наконец. – Проклятое наваждение!
Женщина могла бы не делать ничего, а просто подождать – раны были смертельными, безлунный рыцарь умирал, - но она отыскала в кошельке у пояса редко используемое ей Око Латандера [7] и, опустившись на колени возле недавнего противника – аккуратно опустившись, чтобы не запачкать одежду в крови, активировала артефакт. Несколько мгновений, и умирающий перестал быть таковым – единственная видимая рана на его теле начала затягиваться на глазах, и Акантха знала, что с теми, что были под одеждой, происходило тоже самое.
Спутница-тигрица подошла и обнюхала находящегося в забытьи серебряного эльфа, потом вопросительно посмотрела на хозяйку. Золотая эльфийка погладила её по носу.
- Да, моя кошенька, - подтвердила она. – Этот парень теперь наша добыча, и мы можем поиграть с ним… или отпустить на все четыре стороны.
Пока спасённый не пришёл в себя, Акантха сняла с пояса и раскрыла старую сумку с расширенным внутренним пространством – эта вещь была изготовлена по старым магическим технологиям больше ста лет назад, и могла вместить в себя не то, что одного эльфа, а целую дюжину огрских трупов. Содержать в ней живых существ долго не рекомендовалось, особенно если они находились в сознании: на бодрствующею психику представителей разумных рас нахождение в пустом подпространстве оказывало негативное влияние и даже могло привести к сумасшествию. Но выбора у чернокнижницы не было: ей требовалось вынести с территории Шарандара свой контрабандный груз, по дороге не забыв получить с Олириена Мисткрауна награду за убийство безлунного рыцаря.
- Понятно «почему», но не понятно «зачем» спасаем всяких антипаладинов, которым жизнь не мила, - вздохнула Акантха, примериваясь к тому, как и откуда начинать запихивание бессознательного тела в волшебный мешок. – Вот моя чудесная бы надо мной посмеялась! – и обратилась к полосатой кошке, с интересом наблюдавшей за её манипуляциями: - Чего смотришь? Давай, помогай!
17 марпенота, вечер. Абейр-Торил: Невервинтер, район Протектората, мастерская лорда Монтворта
Оставив тигру на основном этаже мастерской, Акантха откинула крышку подвального люка. Из подпола лился неровный свет нескольких свечей. Спустившись по лестнице вниз, рыжеволосая эльфийка обнаружила в помещении, занятом столом с парой стульев при нём и четырьмя двухъярусными кроватями, Лаззага З'Роззе, который сидел в самой освещенной части комнаты – у стола и читал книгу, но встал при появлении женщины.
Чернокнижница прошла к левой из стоящих в глубине помещения кроватей и, чуть помешкав, вытряхнула неизвестно откуда (а точнее: из зачарованной сумки, как мгновенно понял портной) на постель немолодого измождённого эльфа в окровавленном кожаном доспехе.
- Это кто? – невольно втянув носом стальной запах, поморщившись и сложив на груди руки, вопросил Лаззаг.
- Селадейн, бывший страж границ Шарандара, а с недавних пор чёрный рыцарь короля фоморов Малабога, - ответила Акантха, укладывая всё ещё бессознательного спасённого поудобнее, и не сдержавшись, хихикнула: - Лунный рыцарь, ставший безлунным, как-то так! – а затем принялась пояснять: - Шарандар – это город в мире Фэйвайльд, являющемся родиной лунных эльфов. После Колдовского мора туда открылся потерянный путь, а фоморы – тамошние местные жители. Существа недобрые, по мнению наших с тобой серебряных собратьев. Подробности можешь узнать у посла Илиэнбрюэн, не первый месяц маячащего недалеко от портала в «Лунную Маску»… Если она, конечно, захочет говорить с кем-то, кроме потенциальных наёмников.
Дроу, хмурясь, рассматривал своего неожиданного соседа. Несмотря на удобство спального помещения, оборудованного под мастерской, немногие ремесленники соглашались работать в ночную смену, поэтому в основном Лаззаг жил здесь один, и вторжение незнакомца на территорию, которую он уже почти привык считать своей, его не радовало.
- Мне одного взгляда этой матроны хватило, чтобы понять, что она со мной разговаривать не будет, – отозвался портной. – Может, сама расскажешь детали?
Выслушав немного сбивчивый и явно не вполне откровенный рассказ женщины и уяснив из него основное, мужчина спросил:
- А если этот героический лиходей, очнувшись, опять в фомора превратится? Извини, но моей магии только на бытовое колдовство хватает, с буйным лунатиком я не справлюсь…
- Не превратится, - уверено мотнула головой Акантха. – Его трансформацию обеспечивало специфическое волшебство Малабога. В наш мир оно не дотянётся, можешь не волноваться.
Лаззаг пожал плечами и, вернувшись на свое место на табурете у стола, вновь взял в руки книгу.
- Если вернувшись, ты обнаружишь мой хладный труп, можешь считать, что в злодействе своём превосходишь старейших матриархов моего народа, - оповестил он Акантху, уже карабкавшуюся вверх по лесенке.
18 марпенота, ночь. Абейр-Торил: Невервинтер, район Протектората, мастерская лорда Монтворта
Лаззаг З'Роззе поднял взгляд от книги, почувствовав на себе пристальное внимание очнувшегося лунного эльфа.
- Тёмный! – хрипло выдал Селадейн и стиснул руку в кулак, комкая простынь.
Он уже не лежал, а полусидел, опираясь на левый локоть и свесив с кровати ноги.
Дроу хмыкнул и отложил раскрытую книгу на стол вверх корешком.
- А сам-то? – спросил он. – «Безлунный рыцарь», как называют тебя сородичи, или «чёрный рыцарь Малабога». Ещё и превращающийся в фомора, а эту расу исследователи, как я слышал, называют «тёмными фэйри»! По-моему, к Тьме ты имеешь больше отношения, чем к Свету. Возможно, даже больше, чем я…
Лысый эльф сел полностью – ровно, и на лице его было выражение непримиримости.
- Может быть, я и мстил тем, кто предал меня, но никогда не убивал невинных! – заявил он.
Лаззаг пожал плечами.
- Я тоже.
- Ты – дроу! – припечатал Селадейн. – Я слышал о вас немало. Вы убиваете наших женщин, юношей и детей, когда они беззащитны… например, во время танца во славу луны, и называете это воинской доблестью… и хвалитесь этим!
- Не спорю, - отозвался беловолосый эльф, подняв руку в предупреждающем жесте. - Наверное, такое случалось, и не раз, но я не имею к этому отношения. Я не воин и, тем более, не жрица. Я портной, - в ответ на удивленно взметнувшиеся брови собеседника и его невольно расширившиеся глаза, подтвердил: - Да-да, обычный портной. Как бы тебе это не казалось странным, не все представители моего народа – аристократы; не все жаждут влияния, играют в политические игры и ищут внимания Ллос. Некоторые готовят еду, шьют одежду, торгуют и занимаются прочими бытовыми делами…
- Насколько я помню, у вас для этого есть рабы, - нахмурился лысый эльф, подозревая обман, и тёмные тени под его глазами обозначились отчётливее, словно видимо проявляя на лице наличие негативной эмоции.
- У правящих домов есть, - подтвердил Лаззаг, - но не все дроу принадлежат к аристократическим домам. У нас есть и просто население. Никогда не думал об этом?.. Вот и подумай! А ведь у аристократов не часто возникают резоны бежать на поверхность; чаще это делает простонародье… И скольких моих сородичей, как полагаешь, перебили добрые наземники просто за наш облик, до того как слава Дриззта До'Уордена и Джарлаксла Бэнра [8] смягчила отношение к нам, и заставила светлых задуматься о том, что, возможно, не все мы ужасные чудовища, которых следует истреблять поголовно, едва увидев?
- Кто такие Дриззт До'Уорден и Джарлаксл Бэнр? – переспросил Селадейн, продемонстрировав великолепные слух и память на сложные звуковые сочетания, впрочем неудивительные для стража лесных границ.
- О-о-о! – эльф-ремесленник прикрыл ладонью невольный смешок. – Ты многое пропустил, безлунный рыцарь, веками сидя взаперти. Впрочем, насколько я понял, это, вообще, было в другом мире…
- Называй меня по имени, - велел бывший илиэнбрюэнский аристократ, поднимаясь на ноги. – Где я? И как оказался здесь?
- Ну, очевидно, что ты не в плену, - заметил Лаззаг, широким движением показывая, что воин свободен, и тоже вставая на ноги. – Тебя победила в бою дама, управляющая этим учреждением – леди Акантха. Победила, но убивать не стала, а доставила сюда и просила меня присмотреть за тобой, пока не очнёшься.
Селадейн снова нахмурился и уставился себе под ноги, припоминая, что же произошло, до того как он впал в забытьё. По внезапно отвердевшим чертам лица и глазам, вскинутым на собеседника, вспомнил.
- Я не признаю за собой долга жизни! – вызывающе заявил он.
- Это не моё дело, - покачал головой тёмный эльф и, подойдя к лестнице, начал карабкаться по ней к люку в потолке. – Я сейчас позову хозяйку. С ней и разбирайся в ваших долгах чести… и прочей чепухе.
Последние слова прозвучали еле слышно, не только потому что Лаззаг произнёс их очень тихо, но ещё и потому что сделал он это, уже выбравшись на наземный этаж. Селадейн однако сказанное расслышал и у него родилось подозрение о том, что именно стало побудительным поводом для этого конкретного дроу к тому, чтобы покинуть Андердарк – его несдержанный язык, умеющий болезненно жалить при случае.
Бывшему стражу границ Шарандара долго ждать не пришлось. По дощатой лестнице застучали каблучки изящных сапожек, и перед мужчиной показалась давешняя знакомая – солнечная эльфийка, одетая сейчас не в лёгкий кожаный доспех, как давеча, а в малиновое платье с синей и золотой богатой отделкой; лоб и необычного оттенка волосы украшал золотой венец.
Женщина остановилась на предпоследней ступеньке лестницы, не спустившись до низа.
- Значит, так, - начала она без длинных предисловий. - Я тебя убивала качественно. Добросовестно, можно сказать. Но… почему-то не добила. Почему-то ты остался жив. Ты можешь думать, как хочешь, а считаю это знаком…
- Какого божества? – перебил Селадейн, сделав шаг вперёд.
- Того, которому я служу, - нахмурилась Акантха. – Тебе-то какая разница?
- Да хочу знать, чьей волей меня жить заставляют! – вызывающе задрав подбородок, заявил то ли гость, то ли пленник – своего статуса он не понимал сам, или точнее не мог никак поверить до конца, что был помилован врагом, который теперь, к тому же, не спешить требовать с него за это плату.
- Лишнее будешь знать, ещё старше станешь, - усмехнулась в ответ ведьма. – Живи, раз дают. Посмотри вокруг, вдохни полной грудью, полюбуйся на восход, сходи в бордель, в конце концов! Ты, может, и долго жил, но жизни почти не видел, кроме недолгих десятков юношеских лет. А потом сидел в своей башне веками, служа то одним, то другим… И никому в результате оказался не нужен.
Глаза Селадейна сверкнули в ответ на эти слова не столько зло, сколько болезненно, горько, и словами он сказанное опровергнуть не попытался.
- В общем, попробуй узнать вкус настоящей жизни, а не тоскливого существования в добровольном заточении, - подвела итог женщина. – Больше я от тебя ничего не требую. Можешь жить здесь, пока не освоишься. Лаззаг за тобой присмотрит.
- Лаззаг? – переспросил лунный эльф.
- Дроу-портной, - пояснила чуть удивленно женщина. – Ты разговаривал с ним только что. Вы что, даже не познакомились?..
- А если я захочу вернуться на родину? – мгновенно сменил тему илиэнбрюэнский аристократ, отчего-то вдруг почувствовавший лёгкое смущение.
Акантха просто показала ему рукой на люк, кивнула после паузы и начала подниматься по лестнице.
«Я сделала для него достаточно, - решила она. – Пусть дальше поступает, как знает… Хотя в этой его реакции на Лаззага есть кое-что забавное! Мы тоже с моей бесподобной долго не могли представиться друг другу: почти месяц обращались друг к другу «Эй, ты!» или чего похуже… Ностальгия, однако!»
1 уктара – 25 найтола. Абейр-Торил: Долина Ледяного Ветра
Города, городки и прочие различных размеров селения Долины Ледяного Ветра – все, как на подбор – казались Акантхе очень уютными, и потому по ходу своих странствий и приключений в здешних местах чернокнижница присматривалась то к одному, то к другому строению, представляя его в фантазиях своим домом – тёплым и особенно уютным, когда на улице метёт метель, бежит позёмка.
Женщина сама не заметила, как фантазии превратились в мечты, и осознала это, только расставшись с солидным мешочком золота и держа в руках купчую на заброшенную ферму возле Лонливуда.
«Моя великолепная точно посмеётся надо мной! - подумала эльфийка, пряча документ в сумку и направляясь к дикой части берега озера Маер-Дуалдон, чтобы заняться рыбной ловлей для пропитания беженцев, о чём её не впервые просил здешний староста. – Купить дом в местном захолустье – это надо же было додуматься! С другой стороны… если нам потребуется понадёжнее спрятаться или просто захочется уединения, лучшее место для этого найти сложно: малолюдье, прекрасная природа, отличные охота и рыбалка… и куча монстров вокруг, если вдруг захочется размяться! Разве что холодную погоду можно отнести к недостаткам местности… А ведь в Невервинтере сейчас тоже зима - мягкая и нежная в силу древних магических оберегов, и всё-таки - зима!»
Акантха остановила шаг, запрокинула лицо к небу и некоторое время стояла так неподвижно, лишь время от времени слизывая с губ упавшие снежинки.
30 хаммера. Абейр-Торил: Невервинтер, район Протектората, мастерская лорда Монтворта
Спешно заскочив в помещение мастерской с улицы, Акантха застала Фена и Эклу целующимися за столиком в уголке. Оба человека смутились и почти отпрыгнули друг от друга, пряча глаза и руки, но эльфийка, смеясь, замахала на них руками, показывая, что не увидела в происходящем ничего страшного. Оба сейчас не были заняты работой, а что место для свидания выбрали неподходящее, так на то сейчас и самый холодный сезон года в нескольких часах от Макушки зимы, чтобы снаружи было сложно миловаться.
Рыжеволосая эльфийка прошла в свой кабинет и занялась разбором бумаг, накопившихся за время её отсутствия.
Люк в подпол располагался справа от стола, если стоять лицом к дверному проёму, и он был сейчас приоткрыт. Снизу доносились мужские голоса, мгновенно узнанные. Чернокнижница улыбнулась уголком губ и продолжила заниматься своим делом, без стеснения прислушиваясь к разговору.
Лаззаг (слегка насмешливо): Конечно-конечно, я не спорю, но только у аристократов есть манера прикрывать свои глупые поступки апеллированием к какому-то там «благородству».
Селадейн: Ты что-то имеешь против аристократии?
Лаззаг: Я, ничтожный? Да что ты! Я годами только и делаю, что молюсь богам о том, чтобы господская благосклонность обходила меня стороной наравне с гневом…
Селадейн: А если серьёзно?
Лаззаг: А если серьёзно, то я не хочу, чтобы меня судили и мерили по знатным дроу. И, опережая твой вопрос: по героям чтобы мерили, тоже не хочу. Я шью волшебно красивую одежду, это признают многие, и я хочу, чтобы меня знали только из-за этого и ценили только за это. Мне не нужно сравнений с теми, кто решает чужие судьбы росчерком клинка!
Селадейн: С этими самыми Дриззтами и Джарлакслами, я так понимаю?.. Расскажешь мне про них?
Лаззаг: Держу пари, эти истории тебе понравятся! Ты ведь тоже предпочитаешь всё решать мечом, а не головой, языком, руками?
Селадейн (с еле заметным оттенком улыбки в голосе): Насчёт языка… это сейчас интересно прозвучало.
Пауза.
Лаззаг: О, какие мы, оказывается, замечаем подтексты!.. Или придумываем их себе?
Селадейн: Тебе лучше знать. Я ведь, как всякий аристократ, только мечом махать и обучен…
Лаззаг: В самом деле? Тогда понятно, почему вместо того, чтобы плюнуть на тех, кто тебя предал, и уйти от них, ты решил с ними сражаться.
Селадейн: А разве был у меня иной выход? Как бы ты поступил на моём месте?
Лаззаг: Я бы не стал тратить свою жизнь на то, чтобы что-то доказать тем, кто этого не достоин: неверным друзьям, ханжам и лицемерам, предателям – врагам, если называть вещи своими именами, в конце концов. Я ушел бы от них – куда-нибудь подальше. Нашел бы себе новый дом, новых друзей, новое дело – то, чем бы было бы интересно заниматься именно мне…
Селадейн: И не боялся бы, что тебя снова предадут?
Лаззаг: Боялся бы. Соблюдал осторожность, но пробовал…
Селадейн: Начать заново? Какое… плебейское решение. Но, возможно… лучшее для преданного и оболганного своими изгнанника.
Лаззаг: Только «возможно»? Я бескорыстно одариваю тебя великой народной мудростью и получаю в ответ неблагодарные сомнения? О, Тёмная Луна, что за привередливый скептик мне попался!..
«Кажется, эти двое неплохо ладят, - отметила Акантха, подписывая очередной документ. – Совсем как мы с моей прелестной подругой: сначала цап-царап, а потом и шершавым язычком пройтись можно!»
3 альтуриака - 22 чеса. Абейр-Торил: Чалт
Весь альтуриак и две райды чеса были заняты делами в порту Найанзару и у реки Сошенстар, однако к исходу второго месяца Акантха вместе с экспедицией торговых магнатов добралась до затерянного города Ому.
Первоначально все добытые в этих местах свитки со сведениями о личе Асерераке Акантха относила одному из самый известных героев Невервинтера – чернокнижнику Макосу, который погиб на острове Клыколом, прикрывая отход товарищей, не был воскрешен, несмотря на все старания клириков, а сожжен и оплакан, и даже посмертно удостоен памятной статуи в Речном квартале Невервинтера, однако живой и здоровый нежданно и загадочно объявился в Чалте. Вскоре случай прояснить непонятную ситуацию представился, и тогда обнаружилось, что Макос стал личом.
Акантха не обвиняла, а спрашивала и внимательно выслушала всё, что тифлинг имел сказать в своё оправдание – а он именно оправдывался, хотя женщина и не требовала этого от него. Прежде она с уважением относилась к этому своему коллеге, хотя и считала его натурой, чересчур пессимистично глядящей в будущее. Теперь же она тщательно обдумывала сделанный им выбор.
При помощи некромантии пытаться избежать выплат по контракту с Баатором? «Хрен редьки не слаще,» - слышала эльфийка от людей такое выражение. Она считала, что немолодой тифлинг попался на человеческой ошибке логики. Короткоживущие расы какой-то гранью своего сознания не понимали – не хотели понимать, что рано или поздно смерть настигает всех: не только людей, но и эльфов, и драконов, и даже нежить, и лишь боги и высшие планары (такие как ангелы, дэвы, дьяволы и демоны) вечны – точнее они существуют, до тех пор пока в них верят смертные. Став личом, Макос избавил себя от необходимости платить по контракту чернокнижника, но это была лишь временная мера. Да, он хотел выиграть время, чтобы найти окончательную возможность разорвать контракт, но удастся ли ему это? Шансы минимальны. Зато оттягивая исполнение договора на долгий срок, Макос очевидно злил своего кредитора. Впрочем, кто знает?.. Возможно, его контракт был настолько тяжёл и ужасен, что тифлинг был готов на что угодно, лишь бы избежать платы по нему?.. Но тогда зачем было заключать такой контракт? Макос в юности был слишком глуп или слишком жаден до силы? Или попал в безвыходные обстоятельства, заставившие его решится на договор с баатизу на заведомо невыгодных для себя условиях?.. В крепкие и необратимые наследственные контракты Акантха не верила: если бы подобные существовали, не единицы чернокнижников, а большая часть населения Фаэруна за последний век оказалась бы в кабале у баатизу. Значит, Макос когда-то сделал выбор сам – пусть и ошибочный, но это было его решение. И теперь он пытался сбежать от ответственности.
Акантха поджала губы. Это был третий аргумент против Макоса, и он стал решающим. Профессиональная солидарность и симпатия к отмеченным Планами были аргументами за тифлинга. Предположение Макоса, что эльфийка пристрастна в оценке его поступка из-за его профессии и доли демонического наследия в крови была просто абсурдна. Возможно, другие наёмники и осуждали его из предвзятости, но только не она. Причины её неодобрения были другими. Женщина испытывала отвращение к нежити – это раз. Вторым шло то, что она искреннее полагала, что цель не оправдывает средства ни вообще, ни в данном конкретном случае: то, что Макос является одним из виднейших защитников Невервинтера, и то, что он стал личом – это были два факта, лежащие в совершенно разных плоскостях, поэтому один никак не мог служить оправданием другого; тем более что выбирал путь нежити мужчина отнюдь не из альтруистических побуждений, как пытался теперь доказать на словах, а из соображений заботы о своём посмертии. И, наконец, в-третьих: неумение отвечать за собственные решения и поступки было одним из тех качеств, что Акантха более всего не любила в окружающих. Может быть, ведьма и посочувствовала бы коллеге, если бы он не разочаровал её, вызвав жалостливое презрение.
И отдельно вставал вопрос о том, что во всей этой истории Макос о чём-то темнил, чего-то не договаривал. Как и когда он создал филактерию и провёл ритуал, кто помогал ему вернуться из небытия к нежизни, каким образом оказалось восстановлено его сожженное тело и множество других вопросов оставались без ответов, от которых тифлинг искусно увиливал, отговариваясь занятостью или обидой. Всё это дурно пахло. Раздражало, но не вызывало желания закапываться в неприятные подробности.
Решение было принято: теперь все материалы о Асерераке чернокнижница стала относить представительнице местной власти по имени Эку.
«Обменяю награды на чёрного льва, который как раз выставлен на продажу, - решила Акантха. – Моя обворожительная подруга будет восхитительно смотреться на его спине!»
5 тарсаха. Равенлофт, Демиплан Ужаса: Боровия
Акантха знала, что находится в ином – не родном мире. Туманные дороги, которыми она впервые прошла вместе с скитальцами-вистани, а затем стала преодолевать раз за разом при помощи подаренного ими амулета, были лишь своеобразным межмировым коридором, соединявшим Первичный Материальный План с карманным полупланом – Демипланом Ужаса, как явствовало из пронизывающей его суть идеи, или Землёй Туманов, как называли его местные жители.
Здесь хозяин её контракта не видел её и не имел над ней власти, хотя подаренная им колдовская сила оставалась при ней. Вот она – возможность скрыться и не платить по счётам. Многие чернокнижники мечтали о подобном, но рыжеволосая эльфийка не заколебалась ни на мгновение. Её господин был всегда к ней благосклонен, если не сказать добр, и с её стороны было бы бесчестной неблагодарностью отступиться от него и попытаться сбежать. Тем более что, как она уже рассуждала раньше, он был не только демоном, заключившим с ней контракт, но и её богом, так что по законом Ао имел право на её душу в любом случае.
«И он не враждебен Шар – богине, чьего покровительства ищет моя желанная подруга, - продолжила обдумывать мысль Акантха. – Более того, ходят слухи, что именно Леди Потерь была тем единственным божеством, которое он почитал, когда был смертным… Определённо, только глупец при таком раскладе будёт дергаться и метаться, вредя самому себе. А я умна и потому буду строить здравые планы не только на жизнь, но и на посмертие.»
Чернокнижница потрепала по загривку ездового белого волка, привезённого ею из Долины Ледяного Ветра, и он устремился через лес, вниз по выложенной булыжниками дороге, к деревне.
11 миртула. Абейр-Торил: Невервинтер, рынок Семи Солнц
Акантха рассматривала выставленные на аукционе церемониальные одежды Шу и размышляла о том, как хорошо подошел бы это наряд её восхитительной подруге – как голубой цвет выгодно оттенил бы её кожу, как фасон отлично подчеркнул бы пышную грудь, узкую талию и крутые бедра. Своего сердечного друга чернокнижница считала существом неповторимо красивым и сожалела о том, что никогда не видела её ни в какой иной одежде, кроме чёрно-фиолетовой формы разведчицы подземелий нижних ярусов Мит-Драннора.
«Это дело поправимое, – отпугнула меланхолию солнечная эльфийка. – Пусть только появится, я её весь здешний ассортимент заставлю перемерить!»
Несмотря на сформулированную угрозу и предвкушающий настрой, улыбка женщины была нежной и мечтательной, когда она перебирала пальцами фактурную ткань.
Между клумб соседнего дома, под увитой плющом аркой, стояли эльфы – тёмный и светлый – и дружески беседовали. В ответ на очередную фразу Селадейн улыбнулся Лаззагу, и глаза того вспыхнули незамутнённой радостью, словно дроу только что одержал какую-то загадочную победу.
8 киторна. Абейр-Торил: Невервинтер, район Протектората, мастерская лорда Монтворта
Акантха сидела за письменным столом в своей конторе и перебирала бумаги, краем глаза поглядывая на то, как Селадейн, пристроившись за верстаком под боком у сосредоточенно вышивающего Лаззага, после обмена парой фраз, короткого, но непонятного на невнимательный взгляд прикосновения, и быстрого взгляда, брошенного исподтишка, начал аккуратно вскрывать раковину устрицы-черногубки, чтобы извлечь из неё редкого цвета жемчужину.
Чернокнижница с лёгкой завистью вздохнула, наблюдая за этой парочкой. Кто бы мог подумать, что дроу-простолюдин сможет не только увлечь разум и покорить сердце разочарованного в жизни немолодого илиэнбрюэнского аристократа, но и убедить его превратить своё хобби, помогавшие коротать века одиночества, в способ заработка. Как оказалось, легендарный эльфийский воин имел не только склонность, но и талант к ювелирному делу, что оказалось полезно и для Акантхи, так как в квалифицированных ювелирах мастерская как раз испытывала потребность.
Рыжеволосая эльфийка ещё раз тихонько вздохнула, осматривая по-прежнему худощавую, но уже не вызывающе костистую фигуру Селадейна, его вернувшую себе жемчужную белизну, характерную для лунных эльфов, кожу, и локонами лежащие на плечах волосы… Отросшие волосы Селадейна оказались полностью седыми. Как Акантха и подозревала. Ну, не бреются представители её расы на лысо без серьёзных на то причин! Впрочем, как и не показывают следы душевных травм посторонним. Здесь Селадейну пришлось выбирать что-то одно, и, похоже, он выбрал открытость – с Лаззагом, с ней, с ремесленниками маленькой мастерской. Женщина прекрасно понимала, чего это стоило немолодому эльфу, преданному своими и разучившемуся доверять. Если и здесь он будет обманут… Что тогда? Акантха не хотела об этом думать. У неё не было ни намерения, ни нужды предавать того, кого сама же и спасла, и она надеялась, что так будет и впредь. Лаззаг же, судя по всему, был личностью основательной, склонной к взвешенным решениям и оценкам, и если уж он тратил своё время и силы на Селадейна, если вытаскивал его из депрессии, пил и гулял с ним, а, возможно, и разделял нечто большее, вряд ли он отступится от избранного партнёра по навету, от скуки или из похвальбы.
Акантха слегка завидовала двум мужчинам. Честно говоря, она адски устала ждать.
- Леди Акантха из Мит-Драннора, чернокнижница, Вестница Ада, герой Невервинтера, как говорят в городе, - произнес почти позабытый музыкальный и в тоже время грудной голос. – Управляющая мастерской лорда Монтворта. Я слышала, тебе требуются умелые странники?
Рыжеволосая эльфийка вскинула неверящий взгляд. На пороге её кабинета стояла женщина-дроу, изысканно прекрасная в узорной полумантии волшебницы, надетой поверх легких штанов и рубашки, дополнявшихся высокими сапогами, с имитацией узора костяного гребня в белоснежных, коротко стриженых волосах.
- Никак не могу найти и быстрых, и умелых, - отозвалась Акантха, чувствуя как зрение теряет фокус, а фигура перед глазами начинает расплываться в непрошенной влаге; быстро сморгнула слезинки.
- Меня зовут Ксеразза Д’Ззен. И я именно тот специалист, который тебе требуется.
- Не сомневаюсь в этом,.. Ксеразза, - с невольной хриплостью в голосе отозвалась чернокнижница, откидываясь на высокую спинку своего стула и охватывая взглядом в полный рост фигуру долгожданной подруги.
Беловолосая темнокожая эльфийка шагнула вперед.
- Ты всегда была склонна к сентиментальности, - прошептала она, наклонившись через стол, и ласково стерла задержавшуюся на щеке Акантхи слезинку. – Время слёз прошло. Я приехала.
апрель-май 2019
[1] Календарь Фаэруна похож на григорианский календарь: год состоит из 365 дней – 12-ти месяцев, в каждом из которых ровно по 30 дней, плюс пять праздничных дней, которые не считаются частью ни одного месяца (в високосный год добавляется шестой праздник). Месяцы делятся на три части по десять дней каждая. Самое распространенное название этих частей – райды. С подробной информацией о календаре и летоисчислениях Абейр-Торила можно ознакомиться здесь.
[2] Исчадие Ада (англ. Pit fiend – букв. «Демон Ямы») — высшая форма баатизу, их владыки. Они обладают огромной властью и ведут в бой легионы дьяволов. Конечно же, в Салдэнселларе Акантха видела не одного из Исчадий Ада, а другого демона, на них похожего. Поскольку девушка не являлась высокоуровневым арканистом, регулярно использующим заклинание «Врата» и потому точно знающим, как выглядят Исчадия Ада, такая ошибка, на мой взгляд, ей простительна. (Ну, а читатель может догадаться, кого же именно она видела, если играл в Baldur's Gate II.)
[3] Кормантор – название столицы древнего государства Кормантир, до того была возведена её мифаль (магический эффект эпического уровня, создаваемый эльфийскими высшими магами с целью защиты большой территории мощными постоянными заклинаниями). После возведения мифали город получил название Мит-Драннор.
[4] Камбион – полудемон-танар'ри, способный менять вид и маскироваться под обычного человека.
[5] Баатизу или баатезу (англ. baatezu) – раса упорядоченно-злых демонов (обычно называемых дьяволами для отличия от хаотично-злых танар’ри), обитающих в Бааторе. Баатор – это Нижний Внешний План упорядоченного зла в структуре Мультивселенной AD&D/D&D, также известный как Девять Кругов Ада.
[6] Канонную историю предательства Селадейна можно прочитать здесь.
[7] Око Латандера – артефакт, одна из трех частей комплекта Латандера в игре Neverwinter; поднимает упавшего соратника или спутника, восстанавливая ему при этом пятую часть хитов. (Латандер – бог восхода и перерождения.)
[8] Дриззт До'Уорден и Джарлаксл Бэнр – это оригинальные авторские имена персонажей. Я не одобряю того, как их исковеркали в наиболее известном русскоязычном переводе серий романов Р. Сальваторе, и сама этого соответственно не делаю.