Автомобильное оборудование

Ash-kha

История Улдуз Адаез, воительницы из Глубокой Пасти

 

Фэндом: Абейр-Торил (AD&D; D&D; Forgotten Realms; Фаэрун; серии романов Р. Сальваторе о тёмных эльфах; Neverwinter)

Аннотация: Что делать орчихе – представительнице расы, заведомо злой по законам Фаэруна, если она хочет без страха за свою жизнь ходить по улицам цивилизованных городов? Конечно же, притвориться полукровкой. И никогда не показывать добрым и нейтральным существам, как восхищают её цветные драконы…

Пейринг: Северин/ОЖП

Персонажи: ОЖП (в количестве 4 шт.), ОМП (в количестве 2-7 шт. – смотря как считать), Северин и другие канонические

Жанры: джен, гет, минимальная новеллизация

Жанровая направленность: экшн

Рейтинг: R

Предупреждение: жестокость, насилие, каноническая смерть персонажа

Размер: мини

Комментарий автора: Данная новелла является квэнтой моего шестого персонажа в игре Neverwinter (online). Написав в комментарии к «Истории Куика Эйолуса», что зацепил меня в Neverwinter’е только один персонаж – Рат Модар, я вскоре поняла, что это не совсем правда: есть ещё двое, которые тоже взволновали, пусть и в меньшей степени. Один из них – лидер Культа Дракона Северин – фигура эпичная и загадочная. Информации о нём настолько мало, что я даже не ставлю этой работе пометку AU.

Дополнительная информация: Если есть желание посмотреть на персонажей, это можно сделать здесь.

 

Не убивай в себе... Дракона!
Пусть дышит, мечется, живёт.
И не лишай его... ты Трона,
Твою он Совесть... стережёт!

Пока он... борется... летает,
Полна Душа твоя... Огня...
Пока цветёт она... пылает,
Убить тебя... никак нельзя!

И за мечтою... быстрокрылой,
Тебя он... в небо... унесёт,
Своей тебя одарит... силой,
И песнь Любви... тебе споёт.

Не убивай в себе... Дракона!
Убив его... умрёшь и сам.
Под тенью древнего... Закона
Всегда есть место... чудесам!

Людмила Антони «Не убивай в себе Дракона»

 

«Злых существ можно унижать, пытать и убивать безнаказанно. Общепризнанное зло не защищено законами добрых и нейтральных существ,» - это было первое, что уяснила Улдуз в своей жизни, хотя, конечно, в детском возрасте не смогла бы сформулировать эту мысль четко и ясно; зато уже тогда отчётливым стало понимание, что очевидным, общепризнанным злом быть нельзя, если хочешь выжить. Нужно было научиться маскировать свою природу, что для Улдуз было очень непросто, ведь на первый взгляд она казалась чистокровной орчихой. Если приглядеться, становилось очевидно, что наряду с орочей в женщине течёт и человеческая кровь, но доля последней была столь мала, что для того чтобы выглядеть полуорком, Улдуз приходилось прилагать большие старания: прежде всего, насколько возможно, прятать орочьи черты и выпячивать человеческие.

Но обо всём по порядку.

Улдуз Адаез родилась в одном из кочевых племён орков Серебряных Пределов в тот неоднозначный период истории Фаэруна, когда король Обольд  Многострел [1] только начал создавать своё королевство.

Улдуз – так назвала девочку мать. «Потому что ты была её звездочкой,» - поясняла тётка Язрит. - Потому что старшая сестра, бывало, любила смотреть на звёзды… словно какая тупая эльфка! Да, любила… Конечно, когда братья не видели.» Судя по рассказам тётки, сестра её Акелдама была великим воином. Высокая, мощная и стремительная она великолепно управлялась с двуручным мечом, отчего была объектом не только вожделения, но зависти многих ратников племени. Физические данные её в купе с умом и свободолюбием, доставшегося ей, возможно, от дальнего человеческого предка по отцовской линии, позволили Акелдаме стать одной из тех редких орчих, что заставляли мужчин племени принимать их как равных. Однако раз завоеванное уважение не было вечным, и воительнице, если она хотела сохранить свой статус, не позволительно было показывать женскую слабость, любуясь цветочками или звёздами. Зато если любовался ими шаман, это не считалось слабостью и уроном воинской чести, а лишь странностью, не удивительной для заклинателя. Потому-то в племени Улдуз считалось, что имя ей дал отец, и никто этого вслух не оспаривал.

 Адаез – так звала девочку Язрит, ведь отец её был не только шаманом, но и вождём своего племени, и оставался им даже после того как привёл своих воинов под руку Обольда Многострела. «Адаез» – значило «дочь вождя». «Принцесса! – говорила тётка. – Принцессами называют эльфы и люди дочерей своих вождей-королей. Ты – принцесса, Адаез. Всегда помни об этом!» Улдуз не очень понимала, зачем ей об этом помнить, если все её родичи, кроме тётки – если все соплеменники мертвы, но не перечила Язрит, откликаясь на придуманное ей прозвище, а позднее, повзрослев, сделала его своим вторым именем – тем, что заменяло фамилию – имя рода, принятое у многих рас. Даже если бы Улдуз захотела взять как фамилию название своего племени, она его не помнила, а тётка отказывалась ей его называть. «Палач, что вырезал наше племя, вряд ли запомнил, как оно звалось, - говорила Язрит. – Он едва ли помыслил даже, что у него было название, ведь герои чужих народов держат нас за скотов, и услышав слова от нас, удивляются так, словно свинья вдруг начала разговаривать! Зачем убийце знать имена своих жертв? Зачем ему, вообще, знать, что у них были имена – личные и родовые? Не зачем! И всё же он мог заметить знамёна, запомнить тотем… Нет. Нет, Адаез! Я знаю, что спаслась, лишь для того чтобы защитить тебя, и в чертоге Груумша [2] не придётся мне каяться перед старшей сестрой, что направила я тебя на погибельный путь, повязав узами памяти и мести!»

Улдуз не помнила, как стала скиталицей, потерявшей дом, семью, племя. Её первым осознанным воспоминанием о себе было то, как брела она, держась за короткую меховую юбку тётки, через нескончаемый тёмный лес – Дальний Лес, как узнала она много позднее – к горам Нетер. Детская память захлопнулась, словно сундучок, и не желала отдавать ни одного более раннего воспоминания. Возможно, это было и к лучшему, потому что даже со слов тётки то, что забыла Улдуз, было ужасно.

Дроу – один единственный тёмный эльф – истребил всё их племя без жалости и колебаний. «Даже детей?» - спрашивала Улдуз с чувством, непонятным самой себе. «Давно не было младенцев в племени, - отвечала тётка. – Ты была самой младшей из детей, но тебя палач, слава Груумшу, не видел! А остальные… Запомни, Адаез, добрым героям нет дела, стряпуха со скалкой перед ними, подросток с игрушечным оружием в руках или взрослый воин – всё едино, если это орк. Злой расой они называют нас, и любого из нас убить – для них доблесть!.. Тот палач убил всех. Не сомневайся, Адаез. Как не боялась я, что он вернётся, прежде чем бежать, я обошла стоянку, осмотрела побоище…»

Каким образом Язрит удалось не только выжить самой в этой бойне, но и спасти племянницу?

Представители цивилизованных народов Фаэруна одним из признаков варварской натуры орков считали бытующее среди них многоженство. Однако говоря об этом явлении, никто почему-то не задумывался о том, что редкому приключенцу довелось в своей жизни встретить орчиху. Лишь попав в поселение орков, можно было увидеть их немногочисленных женщин. Почему было так? Да потому просто, что орчихи рождались гораздо реже орков. На самом деле, своих женщин в орочьих племенах вечно не хватало, потому и были их воины во время набегов охочи до человечек, потому и рождалось так много полукровок. Лишь вожди могли позволить себе иметь больше одной жены – да и то в этом случае должны были быть готовы вдвое чаще защищать в поединках своё право не только на власть, но и на присвоенных женщин.

Слушая рассказы о своём и тётки чудесном спасении, Улдуз подозревала, что неспроста она вместе с Язрит находилась вдалеке от большинства женщин и детей племени, когда произошло нападение душегуба. Гордая Акелдама не потерпела бы рядом с мужем соперницы, и в отличие от большинства орчих у неё была сила настоять на своём. Но мать вела в бой воинов племени, ей некогда было заниматься хозяйством, а дому вождя нужна была управительница. Наверняка, именно младшая сестра оказалась той женщиной, которую Акелдама решилась подпустить к мужу. Стала ли Язрит второй женой отца к моменту истребления их племени, Улдуз не знала, но подозревала, что если и не стала ещё, то вскоре должна была стать, ведь она нянчилась с ребёнком вождя и заведовала стряпнёй в общинном котле.

Язрит рассказывала, что убийца пришёл на стоянку племени, как раз когда она собиралась приступить к разделке оленьей туши у лагерного костра и не успела ещё кликнуть в помощь себе остальных женщин. «Думаю, стражи на подходе к лагерю приняли его за посланца короля Обольда, - предполагала неизвестное ей тётка, - и потому не ждали, что он нападёт… Впрочем, даже если бы ждали, не помогло б!» Пришелец был настолько стремительно смертоносен, что сама его фигура казалась размытой тенью в вечернем сумраке, только каким-то неёстественным лиловым светом вспыхивали глаза, когда тонкие изогнутые клинки прерывали жизнь очередного орка. Даже сильнейшие воины племени не могли оказать ему достойного сопротивления. Язрит видела, как упала сестра, загораживавшая от палача читающего заклинание мужа, и не стала ждать смерти вождя: оглушив ударом кулака племянницу, она бросила её в углубление холодного кострища, и, поспешно отрубив несколько частей от оленьей туши, измазалась в крови, и принялась подгребать куски плоти животного к телу маленькой орчихи, надеясь спрятать и ребёнка, и себя в этой куче. Язрит надеясь на известное эльфийское чистоплюйство – надеялась, что даже дроу, как бы не отличались представители этой подрасы от своих наземных сородичей, побрезгует копаться в куче кровоточащей плоти, извалянной в пепле и грязи. Возможно, у неё  бы ничего и не вышло, но Груумш благоволил к ней в этот день – подтаскивая очередной тяжёлый кусок к костищу, Язрит поскользнулась на оленьих потрохах, падая, ударилась о бок огромного общинного котла головой и потеряла сознание. Почти наверняка именно беспамятство и Улдуз, и Язрит стало причиной того, что дроу-убийца, истребив поголовно всё их племя, ушел, их не заметив.

Орки неплохо видят в темноте, но никто из разумных рас Фаэруна не может сравниться в этом отношении с дроу. Язрит пришла в себя ночью, однако почти не двигаясь, пролежала в мерзкой куче до утра, позволив себе лишь чуть сместиться так, чтобы племянница, лежавшая под ней, не задохнулась. Над стойбищем царила мертвенная тишь, и ещё раньше, чем забрезжил рассвет, и Язрит смогла увидеть окружающее своими глазами, она поняла, что все соплеменники её мертвы. К счастью, палач, завершив своё, как он несомненно почитал, благородное дело, покинул лагерь. Впрочем, он мог оставаться где-то поблизости. Медлить было нельзя, и Язрит, набив котомки походной едой, и подхватив на руки всё ещё бессознательную девочку, устремилась в чащу леса, на опушке которого располагалось стойбище. Она шла к горам Нетер, весьма смутно представляя себе не только верное направление, но и то, где сама сейчас находится. Язрит надеялась если не добраться до короля Обольда, то хотя бы встретить в пути какое-нибудь из родственных кочевых племён – даже если прежде с некоторыми из них случались вражда и стычки за территорию, сейчас это не имело значения: двух молодых женщин, потерявших свой клан, с удовольствием приняло бы любое племя. Однако судьба распорядилась иначе…

Позднее Язрит рассказывала, что первое время пути через лес Адаез сильно хворала: возможно, недавний тёткин удар был слишком силён, да и ночь, проведённая на холодной земле, во влаге оленей крови здоровья ребёнку не прибавила. Девочка не узнавала родственницы и бормотала какую-то чушь – вслушиваясь в её путанные речи, Язрит только на третий день поняла, что Улдуз отчего-то чудятся драконы.

Двум орчихам, идущим через лес, приходилось часто останавливаться то из-за недугов младшей, то из-за страхов старшей, принимавшей любой непривычный звук за признак погони.

Улдуз вспомнила тётку на второй неделе пути, но прочие её воспоминания оставались весьма смутными. Язрит пришлось рассказывать девочке подробности про мать и отца, про погибшее племя, про путь в никуда и про лиловоглазого убийцу. «Кто он такой? За что он так поступил с нашими родичами?» - спрашивала Улдуз. «Он – дроу, тёмный эльф, - отвечала Язрит. - Вождь как-то рассказывал, что на заре времён наши расы были союзниками… Впрочем, с тех пор множество зим и лет сменилось! Дроу коварны и очень сильны, и они любят забавляться опасными шутками над теми, кого считают ниже себя… А ниже себя они ставят практически всех живущих.» Девочка не понимала: «Это чудовище вырезало наше племя ради забавы?» И Язрит была вынуждена признаться в том, о чём говорить не хотела: «Нет, Адаез. Этот дроу… он не совсем такой, как большинство его сородичей. Лишь несколько мгновений я смотрела на него, но этого было достаточно, чтобы узнать его по описанию… Он хорошо известен в Долине Ледяного Ветра и Серебряных Пределах. О нём и его друзьях уже складывают легенды… Я слышала коё-что, когда бывала на ярмарках…» Если Акелдаме капля человеческой крови в её жилах подарила свободолюбивый и дерзкий дух, то у её младшей сестры она повлияла на внешность: для орчихи Язрит была весьма миниатюрна, и  мелкие черты её лица были скорее человеческими, чем орочьими. Из-за этой особенности племя часто отправляло именно её разведчицей в поселения оседлых народов. «Так как его зовут?» - не сдержала нетерпения Улдуз, побуждая говорить дальше. «Я скажу тебе это, Адаез, только если ты перед Груумшем поклянёшься, что не рискнешь – и не помыслишь даже – мстить ему когда-нибудь,» - ответила Язрит. «Да ты в уме ли, тётка?! – не сдержалась Улдуз, показав нрав, достойной вождя-отца и воительницы-матери. – Не мстить убийце родителей?! Не мстить тому, кто уничтожил наше племя?! Не мстить тому, кто сделал нас скиталицами?!» Язрит кивнула и пояснила свои слова: «Я знаю, Груумш оберёг меня от душегуба, для того только чтобы я взрастила тебя и позаботилась о тебе. Даже если ты вырастишь столь же могучим воином, сколь была твоя мать, или столь же великомудрым шаманом, сколь был твой отец, тебе не победить этого дроу. Стремясь отомстить ему, ты погибнешь.» «Почему ты так уверена в этом?» - спросила, хмурясь, Улдуз. «Если в тех историях, что рассказывают о нём, есть хоть доля правды, очевидно, что не только боги, но иные тайные незримые силы хранят его, покровительствуют ему, ибо не смог бы он так много раз побеждать и выживать в безнадёжных ситуациях без их подмоги, - пояснила Язрит, как нечто очевидное. – Не будь лисицей, бросающейся под колеса телеги, учуяв вкусный аромат!»

Долго уговаривала тётка племянницу, и всё-таки день, когда Улдуз, призвав в свидетели Груумша, поклялась не мстить убийце своих родителей настал. «Если описания, что я слышала, были правдивы, его зовут Дриззт До'Уорден [3], - дала, наконец, Язрит долго ожидаемый девочкой ответ, и засмеялась. – Добрый дроу! Во всяком случае, он мнит себя таковым. И окружающие верят ему и тем укрепляют его собственную уверенность… Посмотрела бы я, что сказали бы они, если бы увидали, что учинил он на нашем стойбище!.. Впрочем, - орчиха захлебнулась горьким смехом и спрятала взгляд, - о чём это я? Никто не упрекнул бы его. Скорее бы, похвалили. Ведь он убивал орков, как и положено герою добра!..»

Язрит и Улдуз долго блуждали в лесах Серебряных  Пределов, не зная, где находятся. Охота и собирательство поддерживали их жизни, но время шло, стало холодать, и на деревьях начали желтеть листья.

Выпал первый снег, когда орчихи вышли на равнины. Здесь они хорошо просматривались с любой из сторон, что представляло собой опасность, но, с другой стороны, и врагу было бы сложно подкрасться к ним незамеченным. Улдуз устала от нескончаемых зарослей и не хотела возвращаться в лес, а Язрит понимала, что приближается зима, и пора искать прибежище от длительных холодов. Не обсуждая между собой принятое решение, женщины двинулись на восток, через равнины. Вскоре обе заметили светящийся ночами впереди огонёк и стали поспешать, окрылённые надеждой.

Дюжина дней или больше потребовались им, чтобы добраться до источника света. Это оказалась пятиэтажная глухая башня, имевшая лишь одно круглое окошко под крышей. Очевидное жилище волшебника. Совсем не то, что хотела бы найти в пустынный местах одинокая женщина с ребёнком, однако Язрит, глянув на посиневшие губы Адаез и сама содрогнувшись от холода, решительно взялась за дверное кольцо.

Ответа на стук пришлось ждать долго, но спустя много минут дверь всё же открылась, и орчих впустили внутрь.

Хозяином башни оказался маг средних лет по имени Заэльназер (человек или полуэльф, Язрит так до последнего дня своей жизни и не смогла узнать точно) – мужчина не молодой, но и не старый, не высокий и не низкий, не урод и не красавец – в общем, с внешностью обычной во всём, кроме волос цвета мокрого пепла. Волшебник с охотой согласился приютить у себя пришелиц в обмен на исполнение обязанностей прислуги. Как оказалось, у мужчины не так давно от неизвестной болезни перемерло семейство гоблинов-рабов, и сейчас он испытывал острую нехватку рабочих рук.

И не только рук, как выяснилось позднее. По части удовлетворения желаний плоти Заэльназер оказался непритязателен, тем более что лицом и телосложением Язрит мало походила на типичных орчих. Сама она ничего против того, чтобы греть постель волшебнику не имела. Скорее уж, её насторожило бы и взволновало, если бы хозяин не захотел от неё такой повинности. Конечно, он мог не пожелать Язрит из-за её расы, но такой проблемы не стояло, раз мага устраивали даже гоблинши. Орчиха же чувствовала себе увереннее и защищённее, видя, что потребности у здешнего представителя неизвестной расы таковы же, как у обычных орков-мужчин, и она без труда может удовлетворить их.

Нашлось дело и для Улдуз – не в зимние месяцы, когда она лишь помогала тётке хозяйствовать в башне, а весной, когда стаявший снег во всем пугающем великолепии открыл гигантскую расщелину, на краю которой стояла башня – тёмную, устрашающую своими огромными в любую сторону размерами, рану земли, по форме похожую на ладонь со сложенными тремя пальцами и оттопыренным в сторону одним, большим – Глубокую Пасть, как называли её картографы. Тут-то и выяснилось, почему Заэльназер поселился в столь странном месте и зачем ему, прежде всего прочего, требовались гоблины.

Под башней, в верхней части расщелины, находилась пещера синей драконицы Ангваснэзомтэки, с которой у мага был договор: она отдавала ему чешую, остававшуюся после линьки, и изредка позволяла брать у себя кровь, а Заэльназер в ответ доставлял ей новости из внешнего мира, отваживал охотников на драконов и изредка выполнял некоторые другие поручения. И всё было бы хорошо в этом союзе, если бы маг и драконица доверяли друг другу, но это было не так. Заэльназер подозревал, что сотрудничеству с ним синяя ящерица, плюющуюся молниями, предпочтёт одиночество, стоит только расслабиться и дать ей хоть малейшую возможность избавиться от компаньона. Ангваснэзомтэка же чуяла, что волшебник вероломен и отнюдь не прочь попробовать заполучить себе много чешуи и крови дракона сразу, вместе с мясом, костями и всем прочим, попробовав себя в роли охотника на драконов; конечно, в бодрствующем состоянии он не мог представлять особой опасности для неё – древней, могучей и прекрасной, но ведь и спать ей иногда было нужно. Ангваснэзомтэка обрушила проход, что вёл из башни в её пещеру, оставив лишь узкое, похожее на трубу отверстие, через которое к ней мог бы спуститься разве что ребёнок – или гоблин, как смекнул хитрый Заэльназер, быстро приспособивший маленьких слуг шпионить за своей крылатой соседкой и воровать то, за что он обязан был платить услугами по договору.

Теперь же для Улдуз пришло время взять на себя обязанности гоблинов.

И она провалила их – буквально с первого шага.

Ангваснэзомтэка не спала, когда маленькая орчиха выпала на пол из отверстия в потолке в дальнем углу её пещеры. Драконица расслышала тихий звук и унюхала незнакомый запах.

- Кто здесь? – вопросил трубный и одновременно очень красивый, грудной женский голос.

У Улдуз не достало воли ему противиться. Она вышла вперед из-за скрывшего её после падения большого камня и поклонилась сапфировосияющей драконице, встревожено расправлявшей огромные крылья на фоне вечереющего неба, видимого сквозь основной вход пещеры за её спиной.

- Это я, прекрасная госпожа, - вымолвила она робко. – Хозяин Заэльназер послал меня шпионить за тобой, но прикажи только, и я буду следить за ним для тебя!

Ангваснэзомтэка наклонила голову, изучая ребёнка, обдала её выдохом из ноздрей, чуть клацнула зубами перед лицом, но Улдуз даже не дрогнула.

…Чем юная орчиха приглянулась драконице, могло бы остаться неразгаданной загадкой истории Улдуз Адаез, если бы не склонность девочки анализировать всё, что с ней происходило.

Синие драконы являлись самыми социализированными представителями своей расы и были склонны объединяться и создавать крепкие эмоциональные связи как между собой, так и с двуногими – это во-первых. А во-вторых, как Улдуз узнала из рассказа Ангваснэзомтэки вскоре, драконица душевно страдала от трагедии, случившейся с ней около пятнадцати лет назад и побудившей заключить союз с Заэльназером – бродячим магом, поселившимся в заброшенной прежде башне над её пещерой вскоре после ужасных событий.

Кто-то похитил у Ангваснэзомтэки близкую в вылуплению кладку, и в течение нескольких недель после случившегося драконица чувствовала, как вылуплялись её птенцы, а затем погибали - все, кроме одного, но с ним эмпативная связь прервалась, и мать не знала, где искать его.

Пятнадцать лет для взрослой драконицы были недолгим периодом времени, и Ангваснэзомтэки до сих пор переживала свою потерю почти также ярко, как в первые месяцы. Орочий детёныш, восхищавшийся её красотой и смотревший на неё восторженными глазами, согрел теплом истосковавшуюся душу драконицы, в некоторой степени став заменой её потерянному птенцу – в быту, если не в сердце. Вскоре Улдуз большую часть своего времени стала  проводить подле своей новой госпожи – своей настоящей госпожи, ведь, в отличие от мага, её она сама себе выбрала. Ангваснэзомтэка позволяла девочке спать у себя под боком и прикрывала её крылом. Она рассказывала ей истории об иных мирах, дальних землях и разных народах, и даже благосклонно отвечала на вопросы, когда они возникали у подростка.

Заэльназера не радовало, что младшая из его служанок так много времени проводит подле драконицы, но девочка исправно приносила ингредиенты, за которыми её посылали, и волшебнику никак было не проверить, правду ли она говорит, о том как караулит часами не спящую драконицу или обшаривает в поисках завалявшейся чешуйки пещеру в её отсутствие. Вначале магу не просто не нравилось, что Улдуз задерживается внизу дольше, чем это делали гоблины – он испытывал опасения, что это происходит неспроста, однако время шло, и Заэльназер укротил свою подозрительность напоминанием о том, что орки слишком примитивные существа, чтобы суметь обмануть проницательный ум волшебника или, тем более, спеться с драконицей за его спиной.

…Сменялись месяцы, проходили годы. По людским мерками Улдуз как раз вышла из подросткового возраста, когда хозяин башни обратил на неё внимание иного, чем прежде, рода, сочтя, что юная орчиха сможет развлечь его не хуже зрелой.

Адаез в первый момент не поняла, что происходит, когда Заэльназер притиснул её к книжным стеллажам своего кабинета, сжал одной ладонью едва оформившуюся грудь, а другой начал спускать с неё недавно сшитые тёткой новые кожаные штанишки. В следующий момент она всё-таки поняла, чего он неё хочет мужчина, и буря сомнений, всколыхнувшихся в душе, сковала её мышцы, мешая реагировать.

Девочке не нравился маг, и она не хотела давать ему то, чего он требовал. Но с другой стороны она знала, что Заэльназер – хозяин дома, в котором она живёт, и, значит, в какой-то мере её хозяин… Во всяком случае, он считает себя таковым, поскольку не знает о её преданности драконице. Как бы там ни было, Заэльназер – единственный мужчина на многие дни пути вокруг, и неизвестно, встретит ли когда-нибудь Улдуз кого-нибудь другого…

Пока девочка размышляла и терзалась сомнениями, волшебник не бездействовал. Спустив до коленок с юной орчихи штаны, он полез костистыми пальцами туда, где Адаез даже сама себя обычно не трогала. Острый ноготь оцарапал нежную кожу, и Улдуз непроизвольно дернулась. Не тут-то было – маг вжал её в стеллаж и болезненно куснул её верхнюю губу между клыками.

- Нет, - прошептала девочка, наконец, отчётливо проняв, что происходящее ей не нравится. – Нет!

Она попыталась вырваться, и в следующий момент магия сковала холодом её мышцы. Улдуз больше не могла сопротивляться, и от бессильной ярости в уголках глаз вступили злые слёзы.

Заэльназер подхватил одну её ногу под колено, приподнял… и внезапно пошатнулся, словно от сильного удара, полученного сзади.

- Вот что ты удумал, охальник! – голос Язрит звучал сейчас низким рыком, и она добавила несколько проклятий на диалекте орочьих кочевых племен, которые даже племянница её поняла не полностью; маг же понял одно: это худшие из известных орчихе ругательств.

Заэльназер успел развернуться к женщине лицом и спустить с пальцев подготовленное заклинание молнии, когда получил второй удар чугунной сковородой – на этот раз в висок. Третий удар пришёлся ему в лоб, когда он сомкнул заклинание удушающей хватки на горле атакующей.

Два мертвых тела упали на пол почти одновременно.

Улдуз не обманулась ни на секунду, мгновенно поняв, что произошло. Пару раз стукнувшись затылком о полку книжного шкафа за спиной, девочка тихо завыла, но почти сразу заткнула себе рот собственным кулаком, принявшись кусать костяшку среднего пальца. Вкус собственной крови вскоре окончательно вернул ей спокойствие.

Адаез знала, что тётка мертва, как и маг – эти двое убили друг друга одновременно, и всё же она подошла к трупам, чтобы получить точное подтверждение своей уверенности. Потом она спустилась в нижние, подсобные помещения башни, отыскала в кладовке толстую прочную веревку, какую использовала всегда, когда отправляясь к Ангваснэзомтэке в неурочное время, поскольку в эти периоды не работал воздушный трамплин, обычно наколдовываемый Заэльназером, а выбираться наверх как-то надо было.

Прикрепив верёвку к крюку у глубокого узкого колодца, девочка спустилась в пещеру. Ей нужен был совет, как быть – да и жить, вообще – дальше, но драконицы не оказалось на месте – видно, она полетела охотиться.

Прождав до заката и проголодавшись, Улдуз выбралась по веревке обратно в башню. Она как раз направлялась на кухню, чтобы поискать чего-нибудь съестного, когда в дверь башни заколотили – судя по лязганью металла об оковывающий деревянные сворки металл, рукой в латной перчатке.

Адаез сначала опешила: все те годы, что она жила здесь, никто посторонний не наведывался в башню. Потом она обрадовалась, подумав, что взрослые, появившиеся так вовремя, помогут ей. Затем Улдуз вспомнила предостережения и наставления тётки, и подумала, что нежданные гости – вряд ли орки, и представила, что могут подумать пришельцы, застав её здесь одну с двумя трупами – и испугалась. Заметалась, ища укрытие, но было уже поздно.

Два человека и дворф в тяжёлой броне, которые вошли, то ли снеся, то ли сняв с петель дверь, а, может быть, и вскрыв замок – неизвестно, поймали Улдуз на лестнице между вторым и третьем этажами башни.

- Орчиха, - презрительно отметил человек, поднявший её за шкирку с пола, куда она упала, споткнувшись о ступеньку. – Тьфу, мерзость!

- Слишком мелкая, - возразил дворфийский бас. – И на клыки посмотри. Это не клыки, а… клычки! Полукровка.

- Одно другого не лучше, - возразил человек, и, хорошенько встряхнув девочку, потащил её вверх по лестнице.

На третьем этаже башни располагался как раз таки кабинет хозяина, поэтому через несколько шагов пришельцы обнаружили трупы.

- Так, так, так! - латная перчатка, прежде державшая Адаез за ворот куртки, переместилась на горло, сдавила; металлические пластины больно врезались в кожу. – Даже бабы вашего гнусного племени все сплошь грабители и убийцы!

«И любимое наше оружие в набегах – это, конечно же, сковородки!» - мелькнула в затуманенном болью и нехваткой воздуха мозгу Улдуз безумная своим комизмом мысль, пока она безрезультатно пыталась отодрать пальцы пленителя от своего горла.

- Глупый маг, видно, решил, что они безобидны и поплатился за это, - предположил дворф и досадливо крякнул.

- Сверни дряни шею, командир, и вся недолга, - посоветовал голос третьего странника. – Место здесь для ночлега подходящее, только похороним мужика, да тела этих паскуд сбросим в пропасть…

Сил бороться у Адаез уже не оставалась, и она  почти уже смирилась с близостью смерти, когда на лестнице послышались  легкие шаги, шуршание тяжёлых богатых тканей, и женский голос, отчего-то показавшийся девочке смутно знакомым, спросил:

- Что привело рыцарей Сэмулара [4] в моё уединённое жилище?

Трое паладинов обернулись на голос, и Улдуз скосила глаза туда же.

В проёме двери стояла величественная дама почтенного возраста, в чьих иссиня-черных волосах белели три седых пряди. Стиль тёмно-синих одежд выдавал в ней волшебницу.

- Меня зовут Аезэлинда Ксхевахайр, - продолжила незнакомка в общей тишине, - и это моя башня. Вам не стоило ломать входную дверь, даже если вам долго не открывали… И отпустите, наконец, мою служанку, молодой человек, пока она ещё жива! Довольно и того, что наглец, проникший сюда до вас, лишил меня одной прислужницы, я не желаю терять ещё и вторую.

Пленитель Адаез разжал руку, и девочка шлёпнулась на пол.

- Вы держите орчих, как прислугу? – хмурясь, спросил он, пока его товарищи безмолвствовали.

- А вы находите в этом нечто предосудительное? – тонкая улыбка скользнула по губам дамы, когда она шагнула вперед, вступая в круг света от двух больших заполненных свечами канделябров над письменным столом.

В ярком свете её прежде казавшиеся чёрными волосы сверкнули сапфировой синевой.

Улдуз пинком под колени свалила с ног стоявшего недалеко от неё дворфа и кувырком откатилась к телам тётки и бывшего хозяина. Чугунная сковорода не просто подвернулась ей под руку – девочка искала её.

С чавкающим звуком упал к ногам синеволосой дамы третий из странников, стоявший ближе всех к двери. Что его убило, Адаез не знала, да ей было и не до того – во всю свою юную дикую силу она колошматила дворфа тяжелой сковородкой. Вскарабкавшись на ноги, прикрывшись щитом и выставив перед собой меч, тот оборонялся довольно успешно, но лишь до тех пор пока не отвлёкся на происходящее с его командиром – тут уж Улдуз своего шанса не упустила, очередным ударом не только погнув дворфу стальной шлем, но и проломив череп. Командира же маленького отряда, себе на погибель пришедшего в башню у края Глубокой Пасти, не спасли ни доспех, ни оружие, ни читаемая им молитва. Он лишь наполовину успел вытащить из ножен меч, когда изящная женская ладонь, отрастившая вдруг звериные когти, разорвала ему горло.

- Ненавижу воров! – прошипела Аезэлинда почти по-змеиному и вторым ударом вогнала ужасающей длины когтищи паладину точнёхонько в солнечной сплетение, безо всякого труда проломив мифриловый доспех.

Кровь капала с её выглядящей уже вполне по-человечески ладони, когда она шагнула к Улдуз, стоящей на коленях, с окровавленной сковородкой в руке.

- Ты – моя, девочка, только моя! Запомни это! – прошептала она яростно.

- Я – твоя, госпожа, - склонила голову Адаез. – Всегда твоя. Навеки.

Она и вправду думала то, что говорила. Госпожа спасла её жизнь и имела на неё право вполне, без остатка.

- Хорошо, - сразу успокоилась и смягчилась этим заверением синеволосая дама. – Ибо теперь я придумала, что с тобой делать. У меня будет служба для тебя, к которой следует тебя подготовить. Всё, что случилось – к лучшему. Я бы сама избавилась от Заэльназера со дня на день, слишком уж много твоего времени он отнимал у меня…

Синие глаза с вертикальным зрачком пытливо смотрели на только что вставшую на ноги маленькую орчиху. Под этим тяжёлым взглядом та поспешила поклониться.

- Да, ты определённо подойдёшь, - удовлетворённо кивнула как будто бы сама себе чародейка. – Я поняла это почти сразу, как увидела тебя впервые… Ты станешь моими глазами и ушами, моим языком в землях двуногих – моим эмиссаром. Я научу тебя всему необходимому, и не будет в Королевствах того, кто больше бы знал о драконах, кто лучше бы понимал нас!..

- Моя госпожа Ангваснэзомтэка… - неуверенно начала Улдуз, собираясь задать какой-то вопрос.

Дама прервала её:

- Не зови меня так больше. Это лишь прозвище, что я придумала в пору печали, чтобы называться перед алчным магом. «Скорбящий дух матери» значит это прозвание, но время скорби прошло. Пришло время действия!

Девочка сбилась с мысли, переступила с ноги на ногу и спросила чуть погодя:

- Тогда как же мне звать госпожу теперь?

Драконица в человеческом обличье задумалась лишь ненадолго.

- Зови так, как я представилась паладинам, - сказала она. - Аезэлинда Ксхевахайр, волшебница, что отныне владеет этой башней.

- Как пожелаешь, - склонила голову Адаез. – Всем сердцем я жажду служить тебе, могущественная, но как я могу быть твоей посланницей, если в земли людей и эльфов орчихе нет хода?

- Но ты не чистокровна, - усмехнулась дама, и улыбка её больше напоминала оскал. – Это залог успешности нашего дела. Залог успешности поисков. Цивилизованные расы ценят полуорков за силу и боевую ярость, и жалеют – за недостаток ума. Ха-ха! Никто не заподозрит тебя в коварстве. Ты войдешь в святая святых их городов, их дворцов, гарнизонов и храмов… Они будут видеть лишь тупого бойца, разумения которого едва хватает для выполнения элементарных приказов, и никто не подумает, что ты ищешь самое драгоценное, что только есть в их землях… Ты будешь искать, искать… Ты будешь искать столько, сколько нужно! Ты будешь искать моего птенца, пока не найдешь его!

- Как прикажешь, - уже твердо кивнула Улдуз, поняв и приняв уготованную ей роль.

Взгляд сапфирово-синих глаз стал благосклонным.

- Но сначала  ты должна окончательно вырасти, набраться сил и ума. Твоя учёба начнётся с завтрашнего дня, а сегодня… сейчас мы скормим Глубокой Пасти много мертвечины, что ещё недавно отличалась болтливостью. И не заставляй меня сомневаться в твоём уме, спрашивая «почему»! Потому что я не питаюсь падалью.

…Полетели, помчались годы.

Едва ли хотя бы ещё одну орчиху в истории Фаэруна обучали и тренировали с таким старанием, внимательностью  и требовательностью, как Улдуз Адаез. Синяя драконица, звавшаяся теперь Аезэлиндой (хотя, конечно, и это имя не было её истинным), взялась за воспитание девочки так, словно намеревалась вырастить из неё совершенство на зависть всем двуногим. Чтение, счёт и письмо. Логика, риторика и гимнастика. Искусства запугивания, блефа и дипломатии, тренировки внимательности. И даже танцы и этикет не были забыты. Вопросом, откуда всё это знает и умеет сама драконица, юная орчиха даже не задавалась – для неё было очевидно, что её госпожа, умеющая принимать человеческий облик, могла раньше тайно жить среди представителей цивилизованных народов; однако также было и понятно, почему сейчас драконица сама не может искать своё пропавшее дитя – её двуногим обликом можно было обмануться лишь издалека и на недолгое время, при длительном же общении или просто вблизи становилась явна её нечеловеческая природа. «Возможно, когда-то, в древние времена к драконам в человеческом обличье относились более спокойно, чем  в века последние, - думала Улдуз, пролистывая очередную книгу по драконологии  из большой подборки, собранной бывшим хозяином башни, - но сейчас госпоже несомненно будет грозить смерть, если её маскировка раскроется… Будь она металлической, герои ещё, быть может, и посомневались бы, прежде чем решились напасть на неё, но она синяя, а все  цветные – злые, как раз и навсегда решили для себя «добренькие»!» Несправедливость суждения о характере дракона по цвету или оттенку блеска его чешуи казалась девушке вопиющей, и она жаждала подискутировать на эту тему с умниками-святошами – языком или кулаками, как  будет доходчивей.

Рукопашный бой Улдуз осваивала легко, быстро – можно сказать, естественно. Единственное, чему не могла её научить драконица, было владение оружием. Аезэлинда могла бы обучить воспитанницу основам колдовства, да и сама Адаез мечтала освоить волшебство или священную магию, но – увы: ни к тому, ни к другому у неё не оказалось таланта.

Тогда девушка приняла решение учиться боевому стилю воина-защитника, использующему одноручный меч в паре со щитом, и на то у неё была пара-тройка причин. Во-первых, Улдуз ещё в раннем возрасте уяснила, что ей нужно как можно больше и чаще подчеркивать своё невеликое сходство с людьми, и всячески отвлекать внимание окружающих от своих очевидных орочьих корней – нужно, если она хочет выжить и преуспеть. Решение стать воином-защитником укладывалось в эту позицию, поскольку орки тяготели к использованию двуручного оружия, а люди – к стилю боя со щитом и мечом.  Во-вторых, Адаез в тайне от своей госпожи, мечтала о том, чтобы у стать паладином – бессмысленно, конечно, мечтала, так как большинство орденов принимали в свои ряды только людей, а если и делали исключение для представителей других рас, то не без серьёзной причины. Такую причину девушка не могла предоставить и отказалась от своих фантазий, сообразив однажды, что храмовники могут раскусить её притворство, если она, делая вид, что молится, например, Торму, будет обращаться к Груумшу. Едва ли в Фаэруне когда-либо существовали паладины Груумша… Может быть, чёрные рыцари, но и то не факт. Притворщицу разоблачили бы в миг, и едва ли дело обошлось бы простым скандалом. Нет, так рисковать было нельзя. От последней надежды хоть косвенно, но приобщиться к чароплетству Улдуз пришлось отказаться, но сделанный выбор оружия она надеялась сохранить за собой.

…По людским меркам Улдуз Адаез давно уже была взрослой женщиной, когда впервые покинула башню, чтобы в цивилизованных землях найти учителей военного мастерства.

Молодая орчиха была готова приложить все старания к тому, чтобы выглядеть полукровкой, ведь несмотря на существование королевства Обольда Многострела, для большинства жителей Фаэруна орки продолжали оставаться «злой расой» – по умолчанию. Это был… неприятный момент, который девушка не раз обдумывала.

Иногда (к сожалению, это случалось редко) таким, как она, достаточно было продемомнстрировать признаки интеллекта, чтобы их переставали считать вселенским злом. «Добро» полагало, что все «злые» существа – твари тупые и неразумные (или, на крайний случай, полуразумные). Наверное, такой подход облегчал совесть «добрых» при массовом убийстве «злых»…

Впрочем, на особо умных личностей «добрые» тоже были склонны навешивать ярлык «зла», подсознательно, похоже, считая, что высокий интеллект в чём-то сродни безумию. Так вековать было очень удобно: «добрый» герой или обыватель всегда мог быть уверен в том, что живёт правильно и даже праведно, ведь оспаривали его добродетель только неразумные твари или ненормальные безумцы, подлежащие искоренению как несомненное зло.

Создавалось впечатление, что «злыми» по мнению «добрых» были все, кто отличатся от них самих в ту или иную сторону. «Нейтралы», как правило, в своих оценках были чуть объективнее, но, к сожалению «как правило» это срабатывало лишь при оценке собственных действий и давало сбой на чужих. Банальный пример: воровство было действием нормальным и оправданным жизненными обстоятельствами, если воровал сам «нейтрал», но в случае если обкрадывали его, воровство сразу становилось деянием злым и застуживающим кары. На самом деле, никакого равновесия в оценках «нейтралов» не было – они просто выбирали сторону и следовали ей. И, конечно, как правило, это бывала сторона «добра», ведь «нейтралы» хотели жить и боялись быть приписанными ко «злу» огульно!

Улдуз Адаез боялась того же, и потому заранее тщательно продумывала, как и о чём будет врать, а также репетировала своё поведение, которое ради её безопасности должно было походить на человеческое, насколько это возможно.

…Город Орим находился у юго-восточного изгиба Глубокой Пасти – у запястья ладони, под оттопыренным большим пальцем, и являлся крупнейшим поселением на многие дни пути. Орчиха направилась туда, надеясь получить место в страже.

Пеший путь оказался небыстрым, тем более что он будил в душе Улдуз неприятные смутные воспоминания о давних скитаниях по лесам вместе с тёткой. Когда же девушка добралась до цели своего пути, её постигло очередное разочарование: оказалось, что в Ориме к полуоркам относятся весьма прохладно – их не гонят прочь, но и не нанимают на сколько-нибудь серьёзную работу; на вооруженных же полуорков жители поглядывали с откровенной опаской.

Два месяца безуспешных попыток найти того, кто преподал бы основы боевых техник обращения с мечом и щитом, привели Адаез практически на грань отчаяния. У неё были деньги, выданные ей госпожой, но они заканчивались, а наставника так и не удавалось найти. Доступная работа тоже не отличалась разнообразием: как орочей полукровке ей предлагали работать грузчиком, как женщину – звали в бордель, поскольку даже в местной глухомани имелись свои любители экзотики.

…Выслушав последнее предложение, сопровождённое взбесившими Улдуз подробностями, девушка возвращалась в таверну, где ночевала с момента прихода в город. Дорогу ей заступил огромный детина – почти на голову выше Адаез и существенно шире в плечах; даже без примеси крови иной расы среди людей порой встречались такие громилы.

- Ты! – болезненно тыкнул мужик пальцем Улдуз в правую грудь; когда он наклонился к ней, от него пахнуло перегаром. – Ты… это!..

В и без того разозлённой орчихе взыграл дикий нрав предков. Не став дожидаться, когда же наглец разродится внятной речью, девушка рукопашным приёмом – одним из тех немногих, что знала и смогла преподать ей драконица – опрокинула обидчика на землю, после чего хорошенько потопталась по его спине и даже плюнула ему на макушку.

- Будь благодарен, что жив остался! – заявила она, заходя в таверну, и успела ещё услышать ответное кряхтение, прежде чем за ней захлопнулась дверь.

Улдуз намеревалась сегодня алкоголем залить свои горести и, оказавшись внутри таверны, избрала столик в самом дальнем тёмном углу, но, подойдя ближе, обнаружила, что тот не пустует. Точно в углу, привалившись спиной к стене, сидел некто, замотанный в плащ и шарф по самые глаза, так что было не разобрать ни его пола, ни расы, ни возраста.

- Не помешаю? – буркнула Адаез, не особо интересуясь ответом, поскольку всё равно собиралась сесть сюда, ведь все остальные столы в таверне были более плотно заняты.

- Садись, - буркнули ей в ответ.

Голос был явно мужским и при этом красивым: богатым интонациями.

Подошла официантка, чтобы принять заказ, и Улдуз заказала «самого крепкого пойла». Незнакомец затрясся, издавая какие-то невнятные звуки под своим шарфом. Похоже, это был смех.

- Чего смешного? – насупившись, спросила девушка.

- Да вот, думаю, как мне повезло, что ты ко мне подсел, - отозвался замаскированный собеседник. – Меня зовут Рин, а тебя?

Адаез решила, что он оговорился, назвав её в мужском роде, но спустя полчаса выпивки, разговоров на отвлечённые темы и странных намёков, она поняла, что укутанный незнакомец не только принимает её за мужчину, но и определённо с этим мужчиной заигрывает. Сначала ей это не понравилось и даже смутило ее, но ко второму часу возлияний она решила, что это хороший шанс испытать, наконец, радости плоти, о которых ей приходилось столько читать и слышать, но ещё ни разу – пробовать.

Улдуз нравилось, как пах собеседник. Её очаровывали его необычные ярко-фиолетового цвета глаза. А ещё она скрытно любовалась его руками: узкие ладони, тонкие длинные пальцы, чистые аккуратно подстриженные ноготки – руки заклинателя или аристократа; даже у бардов ладони, как правило, были грязнее и грубее, чем эти. Адаез поймала себя на желании взять один из этих пальчиков в рот и пососать его, быть может, куснуть слегка… «Зачем же я так напилась?» – спросила себя девушка и потёрла глаза, пытаясь вернуть своей голове хоть немного бодрости.

Впрочем, собеседник орчихи преуспел в возлияниях даже больше неё, так как, даже облапав её в ходе совместного неровного и неустойчивого продвижения к стойке с намерением попросить у хозяина ключи от отдельной комнаты, он не понял, что под просторной рубахой его объекта вожделения имеется грудь – пусть девичьи маленькая, но далеко не мужская.

Дальнейшее Улдуз помнила плохо. Практически всю снятую ими на ночь комнатушку занимала кровать, и замаскированный тип опрокинул девушку на постель буквально с порога. Адаез не возражала. Целоваться ей нравилось, а увеличенные клыки партнёра, которые она нащупала языком, навели её на мысль, что в нём может быть примесь орочей крови. Предположение возбудило её, и она стала довольно агрессивна, когда рыками и царапками отвечала на ласки избавившегося, наконец, от одежды мужчины. По ходу дела он всё время за что-то извинялся – девушка не могла понять, за что, и только его поторапливала.

То ли из-за сильного опьянения, то ли так и не поняв, что в постели с ним женщина, этот тип всё норовил ткнуться своим членом не в  то отверстие, в которое следовало, но Улдуз была непреклонна и направляла его туда, куда хотелось ей. Другой вариант тоже когда-нибудь можно бы было попробовать, но не в первый же раз, честное слово!

Всё произошло спешно, жарко и скомкано. Мимолётной боли Адаез почти не заметила, но и ожидаемого небесного наслаждения тоже не получила. Нельзя было сказать, что она была полностью разочарована, но и уверенности, что произошедшее ей захочется вскорости повторить, не испытывала.

Её первый любовник сладко спал, подложив ладонь под голову, когда она выбралась из постели и быстро оделась. Брошенный на спящего взгляд сообщил, что это молодой человек высокого роста и среднего телосложения с правильными чертами лица и длинными волосами, разметавшимися сейчас по подушке. В неверном свете пасмурного рассвета невозможно было определить оттенок этих волос.

Юная орчиха вздохнула и, не обманывая себя надеждой, что любовник по пробуждении будет рад узнать, с кем переспал, запечатлела в памяти его образ и вышла из комнаты.

Спустившись во двор таверны, чтобы умыться в наполненной дождевой водой бочке, Улдуз была остановлена сухоньким и седым, но ещё довольно крепким на вид человеком, который с ходу спросил:

- Это ты вчера молодца здоровенного перед дверью таверны носом в грязь уложила?

- Ну, я, - глядя в ответ с настороженностью, ответила Адаез. – А что такого?

-Да, ничего такого, собственно, - человек отступил на шаг и окинул оценивающим взглядом высокую мускулистую фигуру девушки. – Ты работу случаем не ищешь?

Сердце от радостного предчувствия подпрыгнуло в груди, но наученная горьким опытом орчиха окоротила мысленно свои страсти, не позволяя себе начать радоваться раньше времени.

- Смотря какую, - осторожно ответила она.

- Охрана каравана, - ответил мужчина. – У меня по дороге сюда одного из солдат убили, и я на его место потоптанного тобой вчера детину хотел взять… А теперь вот думаю, что ты подойдёшь больше!

- Я бы рада! – искренне откликнулась Улдуз. – Но боюсь, ты будешь разочарован. Я оружием совсем не владею. В Орим пришла как раз, чтобы учителя найти…

- Двуручные мечи и кувалды тебя, небось, привлекают? – нахмурился человек.

- Нет, длинный меч со щитом я бы хотела освоить, - быстро ответила девушка и поняла, что ответ её пришелся по нраву собеседнику, так как  его лицо вновь разгладилось.

- Тогда это не проблема! – сказал он, не скрывая радости. – Задатки у тебя есть, а паре приёмов я тебя сам обучить смогу. Плату обговорим, и собирайся в дорогу!

Поворот в судьбе Улдуз Адаез произошел так стремительно, что она до самого вечера не могла полностью в это поверить. Торговый караван тронулся в путь вскоре после её беседы с командиром наёмников, и она ушла из Орима с ним. Ей даже не пришлось покупать снаряжение – командир выдал ей кольчугу, щит и меч, оставшиеся от погибшего. И путешествие началось!

…Шесть лет молодая орчиха ходила с караванами по Побережью Мечей и вглубь континента. Она пообвыклась, притерпелась, набралась нужных повадок – ассимилировалась, в общем, в одежде и поведении настолько став человеком, что орочьи черты теперь в ней замечали разве что незнакомцы, да и то ненадолго. Хотя её зеленоватая кожа и выпирающие нижние клыки никуда, конечно, не делись – большинство просто перестали на них внимание обращать.

Дважды за это время Улдуз возвращалась к своей госпоже, чтобы сообщить, что поиски её пока что безрезультатны. Она действительно искала: внимала слухам, выспрашивала истории, следила за необычными личностями, попадавшимися в пути, но всего этого было мало. Нужен был более систематизированный поиск. Адаез начала склоняться к тому, что довольно ей странствовать по провинциям и бездорожью, пора перебираться в крупные города и столицы государств. Например, в Невервинтер, за восстановление которого после катаклизмов решил взяться Совет Владык и недавно объявил об этом. Там, где кипела жизнь, было больше путешественников из разных уголков мира, а значит, и выше был шанс услышать нужную информацию – ту, что наведёт, наконец, на след птенца Аэзелинды.

«Птенца! – мысленно хмыкала Адаез. – Это для госпожи он – птенец и всегда им останется, я же должна понимать, что это либо молодой, но уже взрослый дракон, либо мужчина… С синими волосами и глазами с вертикальными зрачками?.. Если человекоподобный облик его столь же откровенен, сколь у госпожи, он должен маскировать свою внешность… Ох! А ведь это может быть к тому же не дракон, а драконица, ведь госпожа не знает, какого пола её выживший птенчик!.. В общем, искать мне надо неизвестно кого неизвестно где. Задача… нетривиальная.»

Посмеявшись мысленно над собой, Улдуз начала готовиться к походу на запад. Сначала она собиралась отколоться от наёмников, в кругу которых провела последние годы, у Эверески, но её командир и бывший наставник сообщил, что возьмёт заказ на путь до Лускана, и что девушка может отправиться с ними, а уж в пиратском городе они распрощаются, и Адаез сможет мчаться туда, куда ей неймётся. За совместно проведённый период времени человек успел привязаться к орчихе, тем более что та всегда охотно соглашалась на дружеский секс с ним, не претендуя при этом  на статус полноправной любовницы. Мужчина не хотел, чтобы Улдуз уходила из отряда, но понимал, что это рано или поздно произойдёт, и потому не пытался её отговаривать.

В Лускане девушка распрощалась с товарищами-наёмниками, пообещав вернуться в их ряды, если ей наскучат приключения, и купила место на корабле, идущим на юг по Морю Мечей. Дни, проведённые в плаванье, стали временем безделья, и воительница успела хорошо отдохнуть, что оказалось не лишним перед последовавшими событиями.

Корабль, идущий из Лускана, был потоплен, как и многие другие, на подходе к Невервинтеру драколичом немертвой волшебницы Валиндры, что по приказу Сзасса Тама, правителя далекого государства Тэй, атаковала город во главе армии нежити. Улдуз Адаез оказалась одной из немногих выживших. Экипировавшись первым подвернувшимся под руку хламом, что, впрочем, орчихе было не впервой, она через аванпосты армии Невервинтера двинулась вглубь от побережного поля боя. Конечно, по дороге пришлось выдержать немало сражений с нежитью, а на Мосту Спящего Дракона даже сойтись в бою с немертвым огром. Победой над ним девушка впечатлила сержанта Нокса, ответственного за найм на службу городу приключенцев всевозможных мастей.

Так начался путь Улдуз Адаез к славе и титулу героя Невервинтера.

…Орчихе нравилось представляться воительницей из Глубокой Пасти. Те, кому она так называлась, почему-то либо считали, что она врёт – приукрашивает свою биографию, сочиняя о себе небылицы, либо полагали, что она имеет в виду нечто прозаичное: вероятнее всего, какую-нибудь деревушку, стоящую у великого разлома и носящую одноименное название. Это было забавно. Впрочем, когда особо въедливые собеседники начинали допытываться о подробностях, Улдуз тут же шла на попятную и выдавала продуманную до мелочей легенду, по которой она была дочерью утгардского кочевого племени из Серых Долов – ложь, близкая к правде, на такой сложно поймать. Также, конечно, никогда Адаез не признавалась, что почитает Груумша, называясь перед любопытствующими последовательницей Сун. Она даже могла порой прилюдно помолиться богине любви, не видя в этом ничего, входящего в конфликт с её истиной верой.

…Ездовой кабан под расшитой попоной взбрыкнул то ли от шума, то ли от незнакомых запахов почти у въезда в Квартал Башни Многозвёздных Плащей. Воительнице пришлось спешиться.

Спор между капитаном городской стражи и орочьей полукровкой привлёк её внимание, и Улдуз Адаез подошла ближе, чтобы разобраться в происходящем.

- Кровь орков в моих венах не делает меня сторонником Многострелов! - с возмущением говорила полуорчиха Джохари, но когда её начинали расспрашивать, почему она хочет войти в квартал, где происходит вооруженное противостояние с орками, начинала нести противоречивую чушь: то говорила, что здесь её дом, то уверяла, что всю жизнь только слушала рассказы о Невервинтере, а теперь возжелала то ли с восстановлением города помогать, то ли сражаться за него... Не удивительно, что ей не верили. Улдуз понимала сомнения стражников. Джохари очевидно была либо глупа, либо злонамеренна. Адаез полагала первое, но капитана стражи убедить в этом было не так-то просто: конечно, чтобы обелить себя, а заодно и Джохари в глазах защитников квартала требовалось выполнить их поручение… Логичное поручение, хотя и не радостное – убить орка – первого в длинном ряду.

Казалось бы, необходимость сражаться с представителями своей расы в Квартале Башни должна была поставить женщину перед моральной дилеммой, но этого не произошло: некогда Язрит заложила в племянницу традиционные принципы веры, и теперь юная воительница полагала, что если воины и, тем более, жрецы орков не способны противостоять ей в открытом бою, значит, Груумш отвернулся от них и благоволит к её победам. Тем более что эти конкретные Многострелы были отступниками – мятежниками королевства Обольда, которого некогда поддерживало племя Удруз Адаез. Косвенным подтверждением её правоты с точки зрения самих орков стало и то, что шаман Многострелов Шагрол не держал на неё зла и искал позднее её помощи в расследовании того, кто пытался управлять его племенем и с какой целью.

Решение неприятностей внутри городских стен стало лишь одним из первых заданий в длинной цепи поручений, все следующие годы бросавших женщину по Побережью Мечей. Городская стража по неизвестным причинам, однако наверняка с благословения правителя Невервинтера лорда Неверембера, влезала в дела соседних регионов, направляя в опасные точки наёмников для оказания помощи одной из противоборствующих сторон. Наверняка город получал от этого какую-то выгоду, но выяснять подробности и вникать в них Улдуз Адаез даже не пыталась: её бог дал ей ум и силу, а  хозяйка – образование не для того, чтобы заниматься такими глупостями. Пусть люди, эльфы, дворфы, полурослики и даже тифлинги, который отчего-то пруд пруди развелось в Королевствах последнее время – пусть всё они считали, что её меч служит их интересам, ей  было на это наплевать. Ведь она-то знала, как обстоит дело на самом деле.

Кто-то мог бы сказать, что Улдуз отклонилась от своей истиной цели, но сама она так не считала. Груумш вёл её дорогой войны к обретению искомого, и она ежедневно доказывала своему богу в боях право это искомое заполучить.

Ей пришлось долго ждать и убить многих из тех, на кого ей указывали работодатели, но она дождалась: пришла пора, когда древний, почти позабытый Культ Дракона дал знать о себе вновь и начал набирать силу под руководством нового главы по имени Северин – лидера, который считал, что почитать надо живых драконов, а не немертвых. Улдуз была с ним полностью согласна. Она, вообще, не понимала, насколько умом помешан должен быть живой, чтобы возвеличивать нежить?!.. Конечно, люди были короткоживущей расой, боящейся смерти, более чем чего бы то ни было другого, но, как считала Адаез, воззрения основателя Культа Дракона Саммастера были неадекватно безумны даже для человека. Убивать неподверженных большинству болезней, почти неуязвимых, невероятно долгоживущих – едва ли не бессмертных драконов, чтобы поднять их виде драколичей? Только человеку могло прийти в голову такое сумасшествие! Улдуз подозревала, что на самом деле Саммастер не почитал драконов, а дико им завидовал, и потому хотел принизить, извести, а то и растоптать в пыль – в мертвый прах их природную силу. Другое дело – Северин, единственный нынешний Носящий Пурпур. Если судить по слухам, он всё понимал правильно, и женщина уже жаждала познакомиться с этим человеком. Предположительно – человеком, ведь новый глава Культа Дракона был личностью весьма загадочной, и, по большому счёту, точно о нём было известно только одно – его пол, и ничего больше.

Арфисты и их последыши искали способы внедрить своих агентов в ширящийся и набирающий влияние Культ Дракона, напоминавший уже народное движение. (Такой подход, кстати, был просто отвратен на взгляд Улдуз: как ловко Арфисты умели манипулировать общественным мнением при помощи продуманной подачи информации, заставляя своих наёмных убийц мнить себя героями, переворачивая правду вверх ногами и скрывая очевидное! Если бы не всегдашняя осторожность, которую привили орчихе тётка и госпожа, она бы, наверное, однажды не сдержалась и показала бы своё истинное отношение к политике тайных правителей Фаэруна.) Арфисты время от времени изыскивали способы проникнуть в отдельные ячейки Культа Дракона, но быстро оказывались разоблачены или срывались в поспешную резню сами, ища не информации или выходов на предводителей секты, а лишь массового уничтожения её членов. Приняв участие в нескольких таких операциях, Адаез ухватила принцип, и помощники (являвшиеся, скорее, помехами, учитывая её истинные цели) стали ей больше не нужны. Она без труда внедрилась ячейку организации, найденную ею в Кониберри, и начала выполнять поручения для них, зарабатывая доверие. Впрочем, внедрением вступление женщины в Культ Дракона не стоило называть. Она вполне искренне разделяла взгляды культистов, увлечённо пыталась сделать карьеру в секте, ища личного знакомства с её лидерами, и лишь, на случай если бы Арфисты, стража Невервинтера или их союзники подловили её на подозрительной деятельности, орчиха держала наготове сказку о внедрении и шпионаже.

В этот же период в жизни Улдуз Адаез произошла встреча, которую могла бы стать трагически судьбоносной для неё, если бы женщина уже не была занята гораздо более важными делами.

…При знакомстве с Дриззтом До'Уорденом Улдуз не смогла скрыть шока, а затем и спонтанной ярости. Убийца её родителей, палач её племени стоял перед ней и, рассчитывая на её сотрудничество, выдавал инструкции по предстоящему совместному бою, а она только глухо рычала, стиснув зубы, сжимая и разжимая правый кулак, желая потянуться к рукояти меча и останавливая себя раз за разом. Тётка Язрит была мудра, когда заставила когда-то маленькую племянницу поклясться, что та не станет мстить душегубу.

Адаез сдержалась, заглушила рык и даже оскалилась, изображая улыбку.

- Для тебя, меня и Бруенора это задание должно быть достаточно простым, - сказал лиловоглазый дроу и спросил: - Ну что, приступим?

Женщина просто кивнула, боясь не совладать с голосом.

К счастью, в бою нашлись объекты, на которые воительница могла выплеснуть свою ярость, слегка утишив при этом сомнения. Позднее, поговорив с друзьями следопыта, узнав подробности его истории, связанные с орочьим королевством в Серебряных Пределах, Улдуз многое поняла. Нет, она не простила. Её дремлющая ненависть тщательно следила за Дриззтом в совместных боях, ожидая его ошибки, поражения, смерти. Адаез не собиралась мстить сама, но она готова была наслаждаться расплатой. Да, пока что любимец сил и богов был жив и здоров, но уже не совсем благополучен. Когда-то вырезав, как говорили, почти тысячу орков из мести за смерти своих друзей, которые, на самом деле, были живы, этот эльф прогневил судьбу – так полагала женщина. Вскоре он и в правду потерял жену и одного из друзей, и хотя теперь, десятилетия спустя, они были возрождены неизвестными силами для загадочных целей, счастья следопыту это не принесло. Он жил под землей, возле своего друга-дворфа, месяцами не видя солнца, звезд, открытого неба над головой – как в дни своей юности, а его воскресшая жена в далёкой Долине Ледяного Ветра говорила о нём, как  о полузабытом знакомом, стоя подле своего бывшего жениха Вульфгара и помогая ему в делах. «Пусть живёт, - решила орчиха, глядя на темного эльфа, в сопровождении своей пантеры прогуливающегося по Мантол-Дериту. – Иногда жизнь может быть худшим наказанием, чем смерть. И не понимают этого только люди… глупые люди, типа Саммастера.» Так мысли её возвращались к Культу Дракона.

...Много сил и времени потребовалось Улдуз Адаез, чтобы, поднявшись по ступеням иерархической пирамиды культа, добраться до его вершины. И, наконец, это произошло.

Основные силы Культа Дракона едва только начали обустраиваться в подсобных помещениях Храма Тиамат у Драконьего Источника, когда лидер ячейки Улдуз, которого она порадовала внушительными сумками безделушек и золота, привезенными ею с Моря Движущегося Льда, представил её Северину, рекомендовав воительницу в качестве возможной телохранительницы.

…Женщине очень нравились тёмно-фиолетовые одежды рядовых членов Культа, но от парадного платья элиты просто захватывало дух! Прежде чем выйти к ожидавшему её лидеру ячейки, Улдуз огладила блестящую скользкую ткань юбки и корсажа торжественного серо-стального с отделкой из огненно-оранжевого и чёрного цветов облачения Культа Дракона. Повертела головой, оценивая рогатую шапочку у себя на голове. Впервые в жизни она чувствовала себя красавицей. Зная каноны человеческой и эльфийской красоты, орчиха отлично понимала, что  с точки зрения мужчин многих цивилизованных рас она не является сексуально притягательной женщиной – впрочем, это, как правило, её и не тревожило. С другой стороны, почувствовать свою привлекательность оказалось приятно – особенно под заинтересованным взглядом фиолетовых глаз Северина, изучавших её сквозь прорези Маски Королевы Драконов [5] внимательно и раздумчиво.

- А такая красавица точно умеет держать в руках меч? – спросил глава Культа Дракона, и Адаез мгновенно узнала голос.

- Кого прикажет убить мой господин? – спрятала восторженную улыбку женщина, склоняясь в глубоком реверансе.

По затянувшейся на несколько мгновений паузе, в течение которых  две пары мужских глаз буквально обжигали ей груди в глубоком декольте платья, Улдуз порадовалась, что усвоенные некогда уроки этикета ей, наконец, пригодились.

- Мы обсудим это… наедине, - и Носящий Пурпур Северин, взмахом руки опустив более не нужного ему здесь культиста, протянул женщине ладонь, предлагая помочь подняться.

Адаез прикоснулась к его руке лишь кончиками пальцев, легко распрямляясь сама.

В лампадах вдоль внешней стены храма плясало цветное пламя, а колоннада, заменявшая внутреннюю стену, открывала великолепный вид на круглую равнину среди гор.

- Я спросил бы тебя, нет ли у тебя брата, - начал мужчина, подхватывая Улдуз под локоть и увлекая куда-то вперед по колоннаде, - если бы ещё тогда, утром, не понял, каким был слепцом…

- Господин наговаривает на себя, - усмехнулась женщина, и почувствовала, как болезненно сжались на её локте пальцы собеседника.

- Перестань! – приказал Северин. – Зови меня, как тогда. После той встречи, глупо было бы сейчас требовать от тебя низкопоклонства.

Адаез повернула голову и с сожалением отметила, что ни черты лица, ни цвет волос мужчины не позволяет разглядеть Маска.

- Тогда я выражусь грубо, - сказала она: - Ты был пьян до поползня, Рин. Неудивительно, что ты за парня принял девушку. Удивительно то, что ты с утра мог что-то вспомнить и проанализировать…

- Ничего я не вспомнил, - признал колдун. – Только по наличию крови на простынях и отсутствию… сама  понимаешь чего, понял, что с партнёром немного ошибся.

- Это было так плохо? – ища взглядом пурпурного цвета глаза, спросила воительница, ломая канон полоролевых отношений, по которому спрашивать подобное должен был бы мужчина.

- Нет. Наверное. Не помню, - глава Культа Дракона остановился в конце колоннады, открыл одну из имевшихся здесь дверей и, пропустив женщину внутрь, вошёл и сам в просторное полупустое помещение, представлявшее собой смесь спальни и кабинета. – Пожалуй, я должен пояснить…

- Я ничего не требую, - неспешно заметила Улдуз, обходя и осматривая комнату; при каждом её шаге тихо шуршала ткань юбки и нижних брюк.

- И всё же я объясню, - Северин прошел вглубь комнаты и сел в большое кресло за письменным столом. – У меня в юности был… плохой опыт с женщинами. В пылу страсти мне не удавалось контролировать свою физическую силу, и я невольно наносил травмы…

Адаез повернулась к мужчине и взметнула брови.

- Я был с детства благословлён Королевой Драконов, - пояснил колдун. – Моя физическая сила превышает нормальную человеческую. Я мог бы сломать тебе кости, просто слишком сильно сжав твоё запястье. Сейчас я уже умею контролировать себя, но в юности… это очень плохо мне удавалось. Были жертвы, от которых приходилось откупаться моим опекунам, - фиолетовые глаза потемнели от не радостных, очевидно, воспоминаний, и вслух человек признал:  - Всё это было весьма неприятно, и тогда я решил, что в партнёры буду выбирать только мужчин.

- Вообще-то, женщины выносливее, - заметила воительница. – Это даже оркам известно.

- Да, но мужчины сильнее, могут оказать мне сопротивление в случае чего… - в ответ на скептически приподнятую бровь, Северин со вздохом признал: – Большинство мужчин постыдятся бежать жаловаться.

- Разумный расчет, - одобрительно кивнула орчиха. – Я так понимаю, до моего появления он работал безотказно?

- Да, - подтвердил человек. – Да и после тоже. Ты ведь сбежала. Я думал, что нанес тебе какие-то травмы…

Улдуз с сожалением покачала головой.

- Я просто нашла работу тогда и спешно уехала. Прости, если бы знала, что это важно, я бы сообщила тебе, что всё в порядке… Написала бы записку, например.

- Неважно, - покачал головой Северин. – Потребовалось время, но я научился себя контролировать. Научился скрывать, что обладаю физической силой, не свойственной и даже абсурдной для представителя моей профессии. А ты… ты искала меня?

Адаез уловила в интонациях мужчины оттенок опасения и поспешила его успокоить:

- Не волнуйся, никаких детей или иных обязательств! Я искала не мужчину, который когда-то лишил меня девственности, а лидера Культа Дракона.

Фиолетовые глаза в прорезях Маски чуть прищурились.

- Зачем?

- Ну, во-первых, конечно же, ради силы и власти, ради возможности приобщиться к твоей славе, обрести блага и богатства, и прочее, прочее, прочее…

- А во-вторых? – Северин наклонился чуть вперед, поставив локти на стол и переплетя под подбородком пальцы установленных треугольником рук.

На протяжении всего диалога и даже раньше, задолго до его начала, женщина рассматривала возможность того, чтобы рассказать главе Культа Дракона правду о своих целях. Улдуз считала, что если кто-то и способен понять её, то только этот человек.

- А, во-вторых, потому что мне нужна помощь в поисках одного дракона, - решительно закончила Адаез.

Северин оглядел её с новым интересом, подозвал к себе, указав на стоявший у стола стул для гостей, и приготовился слушать.

...Улдуз рассказала о себе не всё, но очень многое, и получила обещание помощи и поддержки, как и рассчитывала. Теперь синего драконёнка, который сейчас должен был уже стать взрослым, искали сотни адептов Культа Дракона везде, где только они были в наличии. Саму же воительницу Северин назвал своим щитом перед подчинёнными и не стал долго тянуть с приглашением её на своё ложе.

Адаез порой приходилось отлучаться из Драконьего Источника по делам Невервинтера, которые она не могла бросить по многим соображениям, но, прежде всего, из осторожности. Она уезжала, но всегда возвращалась. Северин не препятствовал ей в этом, ведь о лучшем шпионе в стане врага нельзя было и мечтать.

Несколько почти счастливых месяцев промчались с коварной быстротой. Улдуз могла только радоваться тому, насколько опытным и умелым любовником оказался в трезвом состоянии Северин, да в тайне удивляться, отчего он предпочитает её человеческим и эльфийским женщинам, которых среди адептов Культа было немало.

Первым предвестием надвигающейся беды стало появление в регионе Тэйского Возрождения – немногочисленного политического общества, мечтавшего возродить величие своего государства, изгнав из родных земель нежить. Общество состояло из горстки красных магов Тэя с чуть более многочисленными воинами и слугами. В численном отношении пользы Культу от них было совсем немного, но вот в магическом их приход стал для Северина подарком судьбы.

Сам лидер Культа Дракона был колдуном, так называемым «Учеником Красного Дракона» [6] – его магия была под стать убедительности его речей, имея источником удивительной силы харизму, но оставалась ограничена интуитивным выбором, и порой Северину не хватало кругозора в знании заклинаний. Помощь лидера Тэйского Возрождения Рата Модара стала именно тем недостающим ранее звеном, которое позволило Северину зыбкую мечту о призыве богини драконов Тиамат в первичный материальный мир начать одевать плотью реальности.

Культ Дракона при поддержке Тэйского Возрождения инициировал целенаправленную подготовку к ритуалу открытия масштабных врат в Девять Кругов Ада.

Много странного было в этом процессе.

- Как ты себе это представляешь? – спросила как-то Адаез. - Появляется Тиамат, и мы все срочно начинаем подгребать ей под лапы собранные сокровища? Да зачем нужны богине материальные ценности?..

Северин удивлённо взглянул на собеседницу и, судя по морщинке, появившейся между его бровей, всерьёз озадачился последним из заданных вопросов, а Улдуз впервые заподозрила, что со сбором подношения для Королевы драконов что-то не чисто.

«Зачем? Зачем?» - настойчиво раз за разом, облекая вопрос в отличные друг от друга формулировки, вопрошала воительница и раз за разом не получала ответа.

- Женщины любят блеск драгоценных камней и металлов, а драконица… даже первая из дракониц – тоже женщина!

Похоже, на уровне разума это было единственное объяснение своим действиям, которое мог дать Северин.

Орчиха решила пойти другим путём: руководствуясь принципом «что у трезвого на уме, у пьяного – на языке», она решила хорошенько подпоить любовника. Это оказалось неожиданно непросто, и Улдуз даже, припомнив свою первую встречу с Северином, задалась вопросом: сколько же дней ему в ту пору пришлось пить, чтобы дойти до тогдашней кондиции?

Адаез пришлось съездить в Невервинтер, и там на рынке Семи Солнц купить снадобье, усиливающее эффект алкоголя. И даже с ним спаивать Северина до нужного состояния пришлось целый вечер! Но всё-таки женщина добилась желаемого. Лидер Культа Дракона начал говорить. Вот только его пьяный бред отказался не лучше тех объяснений, что он давал, будучи трезвым.

Из бессвязных слов выходило, что Северину годами, с самого начала подросткового возраста, снятся сны с участием дракониц – однозначно эротические сны, которые по пробуждении сводят с ума его неспящий разум, потому что ни женщины, ни мужчины ни одной из двуногих рас не вызывают в нём столь сильного сексуального желания. Из бормотания колдуна можно было заключить, что предпочитает он красных и синих дракониц, хотя чёрные и зелёные тоже хороши, а белые, хоть и мелковаты, но очень изящны и определённо более красивы, чем любая из двуногих самок…

«М-да!» - шумно втянула в себя воздух через нос Улдуз Адаез и резко выдохнула. Возможно, в другой ситуации она бы разозлилась на такие высказывания, принижавшие её женскую привлекательность и тем уязвлявшие самолюбие, но ей было не до того. Догадка, огненнопёрой стрелой промелькнувшая в её в разуме, требовала проверки.

Женщина помогла любовнику подняться из-за стола и довела его до кровати, уложила, раздела и, сев рядом, стала доживаться, когда он уснёт. Северин никогда не снимал Маску Королевы Драконов при посторонних, скрывая то ли свою внешность целиком, то ли только какую-то деталь в ней, однако сейчас хмель сделал своё дело, и колдун уснул, оставив свою тайну на милость любовницы.

Улдуз опасалась, что Маска будет запечатана каким-нибудь особым магическим замком. К счастью, это оказалось не так: немногочисленные замочки в затылочной части расстегнулись без труда. Северин оказался острижен так коротко, что волосы на его голове казались просто щетиной, и в неровном свете лампад их цвета было не разглядеть. Ничего особенного в человеческих чертах лица мужчины орчиха не нашла, разве что обновила своё давнее воспоминание и удостоверилась, что клыки у него – и верхние, и нижние – несколько увеличены; не настолько, чтобы быть заметными, и всё-таки. Впрочем, Адаез уже не считала, что это связано с орочьей кровью. Высокий лоб; среднего размера глаза обычного разреза, характерного для большинства людей  запада Фаэруна; прямой нос, слегка крупноватый по эльфийским канонам красоты, но в целом пропорциональный; рот – тоже средний и по размеру, и по пухлости губ; скулы, челюсть, подбородок – вполне мужественные, но не тяжеловесные. Что тут было скрывать?.. Не доверяя глазам, Улдуз ощупала лицо спящего любовника подушечками пальцев – и нашла! Нашла в ложбинках за ушами, а затем и на висках несколько крупных чешуек, слишком твердых, чтобы сассоциировать их со змеиными.

«В юности он мог прятать их под волосами, - мгновенно поняла Адаез, - но под глухой Маской Королевы Драконов волосы мешали, ему пришлось подстричься коротко, и тем выставить свою инаковость напоказ. А он этого не хотел, поэтому и почти перестал снимать Маску!..»

Догадка подтвердилась. Разрозненные кусочки мозаики сложились в цельное панно.

Изменение идеологии Культа Дракона с почитания драколичей на живых драконов. Полубожественная харизматичность. Нечеловеческая сила. Клыки и чешуя. То, что Улдуз не забеременела когда-то от их первого раза, хотя не задумывалась тогда совсем о предохранении. Его эротические сны о драконицах и одержимость Тиамат. Колдовские способности и подобные заклинаниям умения, слишком хорошо развитые для человека, в общем-то, молодого…

«По всему выходит, что он сам не знает правды о себе, - напряженно размышляла Улдуз. – Наверняка, превратился первый раз от страха – возможно, сразу после вылупления… Интересно, знали ли его воспитатели, кто он такой? Просто ли подобрали они ничейного мальчишку или взяли его к себе с умыслом, готовили к той роли, что он занимает сейчас? Судя по его прошлым рассказам, были они людьми не бедными и влиятельными… Ладно! Не моё всё это дело. Как и рассказывать ему правду - не моя обязанность. Я должна выполнить свою задачу.»

…Улдуз нравился эгоистичный рационализм тэйцев – он освежал и бодрил на фоне лживой добродетельности большинства представителей других наций. Все были корыстны, и каждый был корыстен по своему, но почему-то лишь злые существа имели силы и решимость признавать правду о самих себе, добрые же и нейтральные изображали благородные и благочестивые порывы на пустом месте или даже обманывали себя, веря в собственный альтруизм.

Тэйец-алхимик только хмыкнул, выслушав выдвинутые орчихой условия, и в ответ озвучил свои. Они легко сговорились. Магу, игравшему ключевую роль в создании мелких бескрылых полуразумных драконов для службы Культу, задача, поставленная телохранительницей Носящего Пурпур Северина, не представлялась особо сложной. На разработку зелья ушло два месяца, на варку – ещё один, почти полный, но дело того стоило. Поскольку Улдуз Адаез, забрав всю первую партию флаконов, ничего не сказала о большем и не потребовала показать рецепт, мастер-алхимик подумывал использовать разработку для своих нужд в дальнейшем.

Он пребывал в сладких фантазиях о том, какие славу и почёт, не говоря уже о достатке, принесет ему новосозданное зелье, которое с легкостью заполнит собой пустующую со времен Колдовского Мора товарную нишу воскрешающих и оживляющих средств. Телохранительница Северина просила сделать состав, подобный предельно отсроченному клирикальному заклинанию воскрешения, и алхимику удалось отодвинуть его на шесть часов от момента смерти. Хотя, строго говоря, созданное им зелье нельзя было назвать воскрешающим, поскольку к божественной магии оно не имело никакого отношения: сложное сочетание трансмутационных чар подобных «Преобразованию Тензера», «Упругой сфере Отилука» и «Остановке времени» в алхимической форме при кропотливой вязи дополнительных заклинаний из других Школ создавали уникальное жидкое заклинание, превращавшее тело существа в некий межвременной, межпространственный объект, который в последние минуты действия зелья возвращался в состояние первых минут его принятия. Зелье не воскрешало, оно манипулировало с принявшем его существом как с объектом в реке времени – сначала изымало его оттуда, потом возвращало обратно.

«Эпично! Гениально!» - нахваливал сам себя мастер-алхимик, когда в его лабораторию ворвалась пара вооруженных наглецов с комичными требованиями ответить за свои злодеяния…

…Узнав о гибели алхимика-мастера, Улдуз Адаез сильно нахмурилась. Ситуация начала выходить из-под контроля раньше, чем она рассчитывала. Следовало вернуться к Арфистам и разобраться, что они затевают.

Следующие полгода женщина вела двойную жизнь, в которой никому бы не пришло в голову заподозрить представительн6ицу её расы и профессии. Воюя с культистами и тэйцами, как наёмник Невервинтера, она всегда носила шлем с глухим забралом, не позволявшим рассмотреть даже цвета её кожи и глаз, не говоря уже о чертах лица; в Храме же Тиамат доверенное лицо Носящего Пурпур Северина члены Культа Дракона видели обычно либо в повседневных фиолетовых, либо в парадных серебристо-стальных одеяниях, и ни у кого не было ни единой причины сравнить эти два образа между собой…

«Время пришло!» - торжествующе провозгласил за вечерней трапезой в Храме Северин, начиная речь о ритуале призыва Тиамат, который должен был состояться завтра.

Он ораторствовал долго, и Улдуз за это время успела сдобрить все стоявшие возле него блюда и кувшины с напитками зельем мастера-алхимика, благо сектанты, как и всегда, когда говорил их лидер, не видели вокруг себя ничего и никого, кроме него, и только его и слышали. Адаез извела восемь флаконов из имевшийся у неё дюжины, и хотя предпочла бы использовать всё, понадеялась, что и стольки нечеловеческой природе Северина окажется достаточно.

Этой ночью, когда любовник уснул, орчиха покинула Храм.

…Неизвестно, что подумал Носящий Пурпур Северин, не найдя свой телохранительницы рядом в день ритуала. Улдуз Адаез старалась не думать о чувствах мужчины и надеялась, что поглощенный давно ожидаемым свершением он не заподозрит её в предательстве….

«Время пришло!» - предутренней порой провозгласил лидер Арфистов волшебник Эльминстер у лагерного костра союза фракций, выступавших против Культа Дракона.

Два с лишним десятка наёмников Невервинтера при продержке жрецов Сеханин и прочих вспомогательных сил, выдвинулись к Храму Тиамат с намерением прервать призыв Королевы драконов, и Улдуз Адаез была среди них.

- Великая богиня Тиамат, мы открываем врата в Девять Кругов Ада! – возгласил магически усиленный голос Северина, заполнивший собой всё открытое пространство внутренней части Храма. - Приди и возьми этот мир!

Призыв остановить происходящее немедленно последовал в ответ от знаменитой жрицы Сеханин Лину Ла’нерал, возглавлявшей атаку.

Бой вышел быстрым, ярким и каким-то хаотичным, несмотря на то, что наёмникам приходилось сражаться с силами Баатора – Нижнего Плана упорядоченного зла. Пятерых призывателей смыло волной атакующих в считанные мгновения. Немногим дольше продержался и Северин.

- Слишком поздно: Тиамат пробудилась! – услышала орчиха, подгоняя своего теневого волка к центральному выступу над огромной расщелиной в горной пади и слыша громоподобный рёв и звук расправляемых кожистых крыльев за своей спиной.

Она не успела – не то что принять участие в схватке, а даже как следует рассмотреть, что происходит. Возможно, это было и к лучшему.

- Королева, прими своего провозвестника!

Вслед за последним экзальтированным выкриком голос Северина смолк, пурпурные одежды взметнулись, отблеск подземного огня отразился от красной головы Маски Королевы Драконов, и лидер Культа упал – ещё умирающий или уже мёртвый. У женщины защемило сердце, но она запретила себе думать о происшедшем. Сейчас был важен только бой – только необходимость победы над Тиамат, а в том, что эта победа необходима, Улдуз не сомневалась.

…Древняя многоголовая драконица, богиня двух материальных миров, без труда заморочила  голову столь юному (и в некоторых отношениях наивному) остолопу, каким был Северин. Аезэлинда предостерегала когда-то свою воспитанницу от козней этой коварной особы. Тиамат, называемая в своём родном мире Такхизис, была сладкоречива и умела предстать перед теми, кто был нужен ей, искусительно прекрасной. Но она никогда не держала своих обещаний, лучше баатизу умея находить лазейки в обетах и клятвах. Её благосклонность была, как весенний снег – едва выпав, он таял, - драконицы давно знали это, но самцы всех рас век за веком, не слушая предостережений, обманывались посулами пятиглавой, стоило ей обратить на них своё внимание…

- Глупые смертные! Никто не смеет приказывать Тиамат! – низкий рык был зычен и грозен, и  Улдуз мимолетно успела задаться вопросом, кому адресовала эта фразу Королева драконов: атакующим или своему погибшему, не выполнив обещаний, Избраннику?

Из многочисленных порталов лезли дьяволы-баатизу, и наёмникам требовалось защищать от них клириков Сеханин, читавших ослабляющую потустороннего врага молитву. Когда та была закончена, представилась возможность атаковать саму Тиамат.

Победа досталась наёмникам не с первого раза, но всё же они сумели изгнать богиню-драконницу, прежде чем стало слишком поздно – прежде чем она полностью во плоти вступила в Абейр-Торил.

…Представители союза фракций обшаривали храм почти до самой ночи, и Улдуз Адаез терпеливо ждала, когда же они уберутся восвояси. Она не скрывалась – нет, она устроилась с откупоренной бутылкой вина на одной из поваленных колонн Храма и, время от времени прихлёбывая питьё и посмеиваясь, комментировала действия шнырявших вокруг мародёров. Те полагали, что полуорчиха так развлекается, и, памятуя о длинном мече воительнице, а также буйном нраве, доставшимся ей от диких предков, никто не осаживал её, даже когда насмешки становились довольно обидными. Впрочем, и слушать их дольше необходимого желающих не нашлось. Когда стемнело, народ потянулся из Храма, обратно в походный лагерь союза, рассудив, что при свете дня удобнее будет делить добычу.

Улдуз осталась на месте. Она допила бутылку, дожидаясь, пока Храм совсем опустеет. Только пара Арфистов остались ночевать у костра в притворе Храма, но они уже укладывались спать, оставшись здесь скорее из проформы, чем из-за видимой необходимости, ведь их товарищи заперли за собой двери Храма снаружи.

Адаез дождалась, когда Арфисты уснули, и, спрыгнув с лежащей колонны, подошла к центральному выступу над расщелиной.

Тело Северина выглядело не просто не живым, но ещё и сильно повреждённым. Инфразрение позволяло воительнице хорошо видеть в темноте, но она не хотела рассматривать в подробностях раны и травмы своего любовника – просто, поднатужившись, взвалила его труп себе на плечо и побрела со своей ношей в дальние помещения Храма.

Комната главы Культа Дракона была разорена и разграблена, однако кровать осталась на месте, что женщину порадовало. Она сгрузила свою ношу на мягкую постель и закрыла с головой шелковым покрывалом. Ушла к столу, села на скамью и стала ждать. Она не позволяла себе даже задумываться о том, что если мастер-алхимик обманул её или просто допустил какую-то ошибку в расчетах, и Северин теперь окончательно мёртв?.. Улдуз долгое время бездумно пялилась на столешницу, пыталась что-то бессмысленное вычерчивать на ней ногтем, потом сдалась усталости и, положив голову на сложенные перед собой руки, закрыла глаза.

…Очевидно, Адаез задремала – глубоко и, наверное, надолго. Проснулась она от прикосновения руки к своему плечу. Вздрогнула, подскочила на месте и обернулась.

Рядом стоял Северин – живой, хотя, судя по состоянию его одежд, он должен был быть сейчас мертвой грудой костей и мяса. Он был без Маски, и орчиха вспомнила, что этой вещи не было на нём уже тогда, когда она тащила сюда его тело. Неужели Тиамат отобрала у своего Избранного данный ранее подарок – наказала за то, что он не смог открыть для неё полностью врата в материальный мир?

- Королева отвернулась от меня, - произнёс мужчина глухо, пусто, потерянно. – Я не справился… - пауза, и новая гневная эмоция: - Ты!.. Всё из-за тебя. Предательница!

Он замахнулся на женщину, но та легко блокировала его удар предплечьем, после чего, оттолкнув его руку, встала в полный рост. Может быть, Северин от природы и был нечеловечески силен, но физической силой своей, как и любой заклинатель, не умел пользоваться – знал только, как подавлять и скрывать её, а орчиха недаром была воительницей – в зависимости от обстоятельств, Мастером Меча или Железным Авангардом, что принимает на себя урон и выдерживает все удары, отвлекая врагов от союзников. Она была вынослива и могуча, и отлично знала, когда и как использовать свою силу. А ещё она была горда и свободолюбива, как мать, которую знала лишь по рассказал тётки, и не позволила бы мужчине неуважительно обходиться с собой – костьми бы легла, но не позволила… кем бы он не был.

- Одним наёмником больше, одним меньше – не играло роли, - вслух ответила на обвинение Улдуз. – Тебе бы всё равно не дали осуществить задуманное, даже если бы я осталась с тобой или ушла незнамо куда. Так я, по крайней мере, смогла спасти твою жизнь. Ты не рад? Предпочёл бы быть мёртвым?

Северин отступил на шаг назад и впервые после пробуждения оглядел себя.

- Я… был мёртв? – проговорил он с нехарактерной для него неуверенностью в голосе. – Я… погиб в ходе призыва?.. И ты… спасла меня?.. Как?!

Адаез рассказала, объяснила и даже показала одну из оставшихся бутылочек. Северин был поражен и даже восхищен отчасти. Его разум оставил позади свой провал и немилость у Королевы драконов, устремившись к огоньку удивительного открытия.

- А бумаги алхимика? Скажи, что его убийцы не забрали их!

- Не забрали. Они не знали, что это такое, и поэтому, думаю, ими не заинтересовались. Едва узнав о смерти мастера, я сходила в его лабораторию, нашла их и забрала.

Мужчина облегчённо вздохнул, и вдруг замер – застыл. В смятённым взгляде  фиолетовых глаз, поднятых им на женщину, было осознание.

- Я обязан тебе жизнью? – спросил он.

Улдуз резко кивнула.

- Да, - подтвердила она решительно. – На тебе долг.

На некоторое время между двумя повисло молчание – оно не было тяжёлым или давящим, но и уютным, комфортным не было тоже.

- И чего же ты хочешь? – переступив с ноги на ногу, с лёгкой опаской в голосе спросил Северин чуть погодя.

Адаез испытала облегчение, что спора о самом наличии долга не последовало, но не стала об этом показывать вида.

- Ты отправишься со мной к моей госпоже, - ответила она быстро.

- Заставишь меня служить ей? – нахмурился мужчина и, обойдя стол, сел в единственное оставшееся в помещение целым кресло.

- Уж всяко Аезэлинда лучше Тиамат! – хмыкнула женщина, но почти сразу пояснила: - Нет. Я хочу, чтобы ты просто поговорил с моей госпожой, и на этом сможешь считать свой долг выплаченным.

Некоторое время Северин молчал, о чём-то раздумывая, рассматривая свои руки, а также прорехи и пятна на яркой ткани своих одежд.

- Хорошо, - наконец, сказал он, спустя несколько минут. – Это приемлемо.

…Без Маски Королевы Драконов и неизменного ранее пурпурного облачения лидера Культа Дракона не узнали бы и его прежние адепты, что уж говорить о незнакомцах.

Из Храма Тиамат пара выбралась легко – по известному им потайному ходу. Приманив двух слабо разумных стороженных драконов, которые были задуманы и выведены алхимиками в качестве ездовых животных, двое начали долгий путь на север.

«Кстати, о выведенных алхимиками бескрылых драконах, - думала Улдуз, оглядываясь на встающее над Храмом Тиамат солнце. – Ведь представители Изумрудного Анклава в союзном лагере предлагают регулярные награды за их истребление!.. Может алхимикам и не стоило выводить этих драконов, но они уже это сделали. И сами дракончики ни в чём не виноваты… Они просто живут. И они ничем не хуже… тех же собак! Но добренькие эльфы считают их искажением природы, которое нужно уничтожить… Какие же они всё-таки мерзкие в оправдании собственных страха и выгоды не просто чужой инаковостью, а «богопротивным», «не природным» искажением!»

Отношение к драконам представителей большинства разумных рас Фаэруна, в целом, казалось Адаез неправильным. Все цветные драконы (красные, синие, зелёные, чёрные и белые) считались злыми, и только металлические (то есть те, чья чешуя имела оттенок золота, серебра, бронзы, меди или латуни) – добрыми. Кто так сказал? Никто этого не помнил, но все верили в это свято. Орчиха подозревала, что мерзкий стереотип заполз к ним из какого-то сопредельного мира вместе с гостем-мироходцем, и винить в нём следовало, как раз таки Тиамат, ведь это у неё головы имели чешую цветных, а не металлических оттенков. На самом деле, по мнению женщины, драконы были драконами вне зависимости от цвета и особенностей блеска своей чешуи. Злонамеренность цветных драконов по отношению двуногим была столь же относительна, как и снисходительная терпеливость металлических. Большинство зелёных драконов, которых приходилось встречать приключенцам, были стражами сокровищ, и, конечно, они закономерно нападали, когда эти сокровища пытались украсть;  синие, в обычных обстоятельствах склонные знакомиться со всеми подряд из простого любопытства и жажды общения, с некоторых пор почти все поголовно страдали паранойей, больше прочих пострадав от драконобороцев и охотников, стремящихся разжиться если не каким-нибудь куском тела взрослого дракона, то яйцом уж непременно; красные драконы даже в нынешнюю эпоху почти никогда не нападали первыми, так как любили поболтать и послушать восхваления в свой адрес; чёрные были сильно зависимы от настроения; а белые… да, часто без раздумий атаковали пришельцев – ну, так и нечего было лезть в логова этих интеллектуалов и любителей одиночества!..

…Путь мужчины и женщины лежал через центральные земли Фаэруна. Погода благоприятствовала им в пути. Исход лета и ранняя осень радовали тёплой погодой, в которую приятно было ночевать под открытым небом, не ища крышу над головой. Впрочем, паре недолго пришлось путешествовать вдвоем. Еще в первой трети пути им попался караван, сопровождаемый отрядом наёмников, к которому прежде принадлежала Улдуз. Пожилой командир был рад видеть свою бывшую ученицу и позволил двоим путникам присоединиться к группе до того места, где их дороги разойдутся. В лесах на пути следования каравана было неспокойно. Ходили слухи, что в здешних местах орудуют разбойники, и командир был рад пополнить, пусть и временно, свой отряд испытанной воительницей и умелым колдуном.

Пара стычек в пути, не стоящих особого упоминания, и караван прибыл в Орим. До башни у обрыва Глубокой Пасти оставалось, что называется, рукой подать.

…Улдуз вошла в кабинет хозяйки башни, уверенная, что найдёт Аезэлинду здесь, ведь драконица, наверняка, издалека заметила приближение странников и преобразилась для встречи гостей. Северин, с интересом оглядываясь по сторонам, следовал за своей проводницей.

Скрипнули петли отворяемой двери, и взгляд Адаез цепко поймали сапфировые глаза с вертикальными зрачками.

- Моя госпожа, -  учтиво, но не подобострастно (впрочем, как и всегда) поклонилась орчиха драконице в человеческом обличье, - я привела тебе твоё потерянное дитя.

- Я знаю, - тихо ответила синеволосая дама, переведя взгляд и теперь неотрывно глядя на Северина. – Ты умница, моя милая.

Бывший лидер Культа Дракона посмотрел на одну женщину, потом на другую, и обратно, и снова. Он нахмурился, очевидно, спрашивая себя, не подвёл ли его слух, и правильно ли он понял услышанное.

Улдуз ободряюще улыбнулась ему уголком рта (кто-то, не понимающий мимику орков, возможно, принял бы это за раздраженную гримасу), ещё раз поклонилась Аезэлинде и, тихо выйдя на лестницу, прикрыла за собой дверь.

Ей здесь больше не было места. Адаез заранее это знала и отчетливо понимала теперь. Надо было уходить, не дожидаясь разговоров, которые могут заставить её заплакать, как какую-нибудь слабую человечку.

Из-за двери слышались голоса, но слов было не разобрать. Женщина прикусила нижнюю губу и невольно поцарапала при этом верхнюю собственными клыками. Сглотнула комок в горле и стала быстро спускаться вниз по лестнице, заставляя себя жалеть лишь о том, что тяжёлые латы не позволяют ей пуститься бегом, вприпрыжку.

На улице накрапывал первый осенний дождь.

***

Ударом хвоста тираннозавр отбросил женщину так, что она, пролетев приличное расстояние, ударилась спиной об огромное дерево. Съехала вниз. Почувствовала, как содрогнулась рядом земля. Услышав, как вой динозавра превратился в вопль, оборвавшись нотой предсмертного визга, Улдуз Адаез села и очумело потрясла головой, спешно пытаясь прийти в себя и разобраться в том, что рядом с ней происходит. Поправила съехавший шлем. Встала. И замерла с расширившимися от удивления глазами.

Придавив тушу тираннозавра лапой к земле над ней возвышался дракон, чья чешуя бликовала на южном солнце всеми оттенками пурпурного цвета, и столь же пурпурными были глаза с вертикальным зрачком, немигающим взглядом уставившиеся на орчиху.

…Вероятно, несколько мгновений назад дракон спикировал с высоты и, сбив  динозавра с ног, в один приём перекусил ему шею…

Фиолетовый дракон… Фиолетовый! Ни злые, ни добрые боги Абейр-Торила не создавали таких. Что нисколько не мешало чудовищу не только существовать, но и успешно охотиться.

Адаез чуть истерично хихикнула и попятилась назад.

Наверное, делать этого не следовало, так как в ответ на её движение, дракон шагнул вперед – и мгновенно сократил расстояние между ними. Улдуз обречённо зажмурилась, понимая, что в одиночку ей нечего и пытаться сражаться с подобными монстром. Возможно, её могли бы сейчас спасти слова – лесть, на которую падки многие крылатые ящерицы, но растерявшись в первый момент, она уже, наверное, упустила инициативу.

Внезапно к щеке её прижалась тёплая ладонь, скользнула ниже, к подбородку. По губам прошлись мягкие подушечки пальцев, а затем указательный и безымянный погладили выступающие клыки.

Улдуз распахнула глаза.

- Далеко же ты убежала… Но от меня не скроешься! – усмехнулся, встретив её взгляд, Северин.

- Фу, пропасть, напугал!.. Ты почему фиолетовый?! – двукратно возмутилась Адаез, едва придя в себя от неожиданности. – Таких драконов не бывает! – и с легким сомнением добавила: - По крайней мере, в нашем мире.

- Мать говорит, что отец был красным, - усмехнулся мужчина.

- Разноцветные между собой не скрещиваются! – не поверила женщина.

- Это местные. А мать прилетела издалека, с другого Плана существования, - пояснил Северин и игриво дернул собеседницу за выпавшую из-под шлема чёрную прядку.

Орчиха фыркнула и отскочила прочь.

- Чего тебе надо? – сверкнула она на кажущееся человеком существо настороженным взглядом раскосых синевато-серых глаз с расширенными сейчас зрачками.

- Как чего? – изобразил непонимание дракон в человеческом обличье. – Ни матушка, ни я тебя от службы нам не освобождали.

Северин шагнул ближе к Улдуз, она собралась было снова попятиться, но передумала – только тяжело вздохнула и спрятала взгляд.

- Ясно, - уронила она с непонятной напряженной в настороженности интонацией. – Я ушла, потому что думала, что больше вам не нужна, но если нужна, то бежать никуда не стану. Дай только заглянуть в Найанзару, скажи, где тебя искать, и я вернусь в ближайшие сутки. Обещаю!

Северин объяснил, как отыскать логово, которое он присмотрел себе выше по течению реки Сошенстар, и, оставшись стоять на холме, где убил тираннозавра, некоторое время наблюдал за бегом пурпурного сторожевого дракона, несущего на спине всадницу в реликтовой адамантовой броне – наблюдал, до тех пор пока они не скрылись за поворотом извилистой тропы, в джунглях Чалта.

Молодой Великий Дракон, узнавший от матери не только о своем происхождении, но и об особенностях своей расы, разобравшись в причинах появления годами мучивших его сновидений, не желал теперь искать для спаривания местных дракониц, и Аезэлинда это его решение одобряла. Довольно было и того, что его собственная кровь оказалась разбавленной, из-за того что мать не смогла найти равного себе партнёра. Северин такой ошибки допускать не хотел. Возможно, на Первичных Планах родной Вселенной [7] осталось мало Великих Драконов, но магическое умение умножать своё число у этой древнейшей расы никто отнять был не в силах. Следовало лишь подождать: подпитать и усилить драконий нрав своей избранницы, дождаться её смерти, уловить стремящуюся к богам душу в капкан своей власти и направить её к воплощению в теле драконицы – для этих целей и яйца, отложенные местными, подойдут… Цвет ещё время есть выбрать. Главное – не белый. Во-первых, они слишком мелкие, и вскормить такую самку магией до нормального для Великой Драконицы размера и силы будет нелегко. Во-вторых, пурпурный и белый в сочетании между собой едва ли дадут красивый цвет чешуи потомству. «М-да…» Северин мечтательно прищурился, переведя взгляд с опустевшей лесной тропы на пламенеющий в небе, видимый сквозь разрывы сочной листвы густых древесных крон закат.  Улдуз Адаез могла думать всё, что ей заблагорассудится, горевать о своей мнимой ненужности или, наоборот, радоваться тому, что хотя бы из практических соображений, но господа-драконы вспомнили о ней, могла служить с готовностью, могла бунтовать – всё это не имело никакого значения. Эта женщина была избрана Великим Драконом, чтобы однажды, крыло к крылу с ним взлететь в брачном танце к солнцу. Впереди у молодого Великого Дракона были века, он никуда не спешил – он даже мог позволить себе наслаждаться процессом ожидания.

«Завтра я прокачу её на себе в этом ясном южном небе, - решил Северин, рукой взъерошив свои начавшие отрастать ярко-фиолетовые волосы. – Не всё же это делать бескрылым ящерицам, выведенным алхимиками с моего, надо признать, попустительства!»

апрель 2019

 


 

[1] Король Обольд Многострел – король орков, сумевший не только создать первое (и пока что единственное) в истории Фаэруна орочье государство, но и заключить союзы с некоторыми соседними державами, и даже частично изменить предвзятое отношение к оркам у представителей других рас.

[2] Груумш (Gruumsh) – великое божество орков, глава орочьего пантеона, известный также как Тот-Кто-Никогда-Не-Спит, Одноглазый Бог, Тот-Кто-Наблюдает. Энергичный и агрессивный Груумш постоянно бьётся с другими божествами за то, что было похищено у него на рассвете созидания, и заставляет орков Абейр-Торила следовать своему примеру: побеждать и убивать своих врагов, захватывая территории и места для жизни. Догма церкви Груумша гласит, что величайший дар, который Тот-Кто-Наблюдает дал оркам – это способность выживать там, где умрут более слабые расы.

[3] Дриззт До'Уорден (Drizzt Do'Urden) – главный герой первой серии романов Р. Сальваторе о тёмных эльфах Абейр-Торила. В растиражированном варианте перевода этих романов на русский язык был назван Дзиртом, и это неправильное имя перекочевало в игру Neverwinter (online).

[4] Рыцари Сэмулара - орден паладинов Тира, почитаемый в северных землях Фаэруна. (Тир - бог справедливости и закона.)

[5] Маска Королевы Драконов – мощный уникальный легендарный артефакт, предположительно вручаемый Тиамат своему Избраннику. По отдельности, пять драконьих масок изображают драконов соответствующих цветов, когда же две или более маски соединяются, они магически превращаются в Маску Королевы Драконов. При этом каждая маска меняет свой размер, чтобы стать головой цветного дракона, ревущего в честь Тиамат, на новой Маске. Когда все маски соединены в одну, головы драконов образуют подобие короны на голове носителя. Из пяти масок формируется новая, в которой носящий выглядит как дракон, и которая закрывает его лицо, шею и плечи. Как эта Маска выглядит можно посмотреть здесь.

[6] Я нигде не нашла информации о профессиональной принадлежности Северина, но, исходя из ряда факторов (характеристик, используемых заклинаний, стиля одежд и т. д.), пришла к выводу, что, вероятнее всего, он является колдуном. Ну, а мысль о  получении главой Культа Дракона престиж-класса Ученик красного дракона, в таком случае, напрашивается сама собой, по-моему? ;) Впрочем, всё это довольно умозрительно, учитывая то, что система D&D находится в постоянном движении, и профессиональные классы в ней появляются, исчезают и модифицируются.

 [7] Мультивселенная Планов – это самая масштабная на нынешний момент фэнтезийная Вселенная, разработка которой была начата в 70-х годах XX века в рамках проекта Advanced Dungeons & Dragons (AD&D, позднее D&D) и стала основой для множества книг и игр жанра фэнтези. К Первичным Материальным Планам этой Вселенной относятся миры сеттингов Dragonlance, Forgotten Realms и Ravenloft. Карту Мультивселенной можно посмотреть здесь.

© "Купол Преисподней" 2015 - 2024. Все права защищены.
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru