Ash-kha
Рубрика "Дина Смирнова - в школе и дома":
ТЕЧЕТ РЕКА ВОЛГА, А МНЕ 16 ЛЕТ…
В 13-16 лет мы склонны считать себя центром Вселенной (даже если мы себе в этом не признаемся). Для нас важнее всего собственные проблемы и переживания; прежде всего, мы хотим разобраться в самих себе. Но чем больше мы копаемся в своей душе, тем больше обнаруживаем загадок.
Сегодня каждый из нас, как одинокий воин среди пустыни. Мы стремимся сохранить свою индивидуальность и боремся со всеми, кто хочет нас изменить, переделать, навязать нам свою точку зрения. Кто-то внутри нас срывается на крик: «Я не такой! Не трогайте меня! Какое вам всем дело до моего выбора?!» Отстоять себя бывает очень трудно. Тогда в игре без правил мы применяем любое оружие, потому что цель начинает оправдывать средства.
От постоянной безвыходной войны устаешь: в школе не понимают учителя и одноклассники, дома – родители, и даже самый близкий и дорогой друг может посмеяться над твоими мечтами (ведь он видит мир по-своему!). И когда отовсюду сыплются тычки и насмешки, и ты чувствуешь, что долго этого не выдержишь, встает вопрос: «А имеет ли смысл терпеть? Зачем и кому это нужно?» Ощущение того, что ты лишний, отчаяние от того, что никто не может понять тебя, неотступно и навязчиво преследуют. Хорошо, если ты вовремя успеваешь найти свое место в общей картине жизни, то место, где нужен ты и никто другой, твои исключительные качества и способности. Это место есть у каждого, но нужно набраться терпения, чтобы его найти. А чтобы терпеть, нужна сила духа. Ее может дать вера в Идеал или искренняя поддержка близких людей. Но самым древним способом исцеления душевных травм считается единение с природой. В лесу, в горах, на озере на тебя спускается умиротворение, все обиды и страхи начинают казаться смешными и мелкими. Мир принимает тебя таким, каков ты есть, и открывает перед тобой свои чудеса: бери и черпай силу!
***
Летом после 10-го класса я отдыхала на Волге. Две невероятные недели, которые достаточно вспомнить для того, чтобы поднять настроение! Образы сохранились яркими и забавными.
...Когда начинаешь есть землянику, очень сложно остановиться. Вроде бы мы пришли в лес за грибами, но про них давно не помнит никто. Ягодка за ягодкой, сначала от нечего делать (грибы все никак не попадаются!), потом заинтересованно, а скоро, забывая про все, срывая вместе с травой и засовывая в рот зеленые и спелые, не очищая от стебля. Кустик за кустиком, не глядя по сторонам, не замечая гигантских семейств опят и лисичек, весь перемазавшись земляничным соком...
...Возвращаешься на базу отдыха с дальних островов. На полдороги к тебе в лодку безбилетной пассажиркой присаживается стрекоза. Она летела по своим делам, устала и решила, что мы ее подвезем. Пытаться прогнать ее бесполезно: она прикидывается дохлой. Но стоит пройти вблизи одного из островов, как она, стрекоча крыльями, поднимается в воздух и направляется к берегу. Хотя бы поблагодарила за транспорт!..
...С самого приезда я всех замучила, рассказывая историю, как за два года до этого в местах, казалось бы, давно знакомых, обнаружила узенькую протоку, почти скрытую сходившимися кронами деревьев. В нее с трудом могла пройти лодка. За протокой открывалась заводь и «тропический» островок с необычной, не по сезону сочной растительностью. К берегу, илистому и влажному, мгновенно засасывавшему ноги, как зыбучий песок, добраться можно было через мелководье с торчащими из воды жуткого вида корягами. Тогда часть деревьев стояла прямо в воде, свесив ветви, одуряющее сладко пахли цветы шалфея, а в траве мелькнуло длинное переливчатое тело. Уж, наверное?
- Там такая сонная тишина: ни треска моторок, ни голосов отдыхающих, ни звука набегающих волн...
Слушая мои лирически-восторженные рассказы, брат загорелся плыть на поиски протоки. Мы обещали бабушке вернуться к обеду, но она, не захотев скучать на берегу, поехала с нами.
Довольно быстро я поняла, что затянула всех в очередную авантюру: протока исчезла, словно ее не существовало. Мы шли близко к берегу, чтобы не пропустить ее. Сейчас был отлив, и любой ручеек мог оказаться пересохшей протокой. Но не попадалось ничего даже отдаленно похожего. Внезапно мы вышли к первой из широких проток, новому рукаву Волги. Течение стремительно увлекало нас за собой. Лодка завертелась, когда Володя попытался остаться на месте.
- Меняемся? – крикнула с носа.
- Я вырулю! – возразил брат.
Однако десятилетнему мальчишке, еще только учившемуся плавать, с сильным течением было не справиться. Он поупрямничал и сдался.
Пересев на весла, я обнаружила, что лодка идет тяжело. И дело было не только в течении.
- Погода портится, - заволновалась бабушка. – Давайте поворачивать!
Вода действительно потемнела, отражая серое небо. Стального цвета волны с пенистыми барашками на гребнях били в борта и нос лодки. Но мы с братом в один голос ответили:
- Нет!!!
Я выгребла. И дальше дела пошли лучше. Правда, у Двойной протоки, выводящей прямо на побережье Муравьиного острова, нам с братом пришлось сесть на весла обоим – и то пройти ее оказалось не просто. Огромная раздвоенная пасть засасывала, словно собираясь пожрать нас.
А небо хмурилось все сильнее, со стороны коренной ветер принес темные грозовые тучи. Река опустела мгновенно: исчезли лодки рыбаков, а плескавшихся у берега детей родители загнали в домики. Скоро мы промокли насквозь от брызг и мелких капель начинающегося дождя. Я замечала, что бабушка испугана штормом, а у Володи пропал азарт поиска, но продолжала настаивать:
- Она должна быть где-то здесь. Подождите. Наверное, за тем поворотом...
Мы миновали излучины одну за другой, но мест я не узнавала. Наконец, показалась оконечность берега, поросшая камышом. Дальше в свирепом великолепии бушевала коренная.
Тут я впервые почувствовала себя виноватой и смущенно взглянула на бабушку и брата.
- Возвращаемся?
Всю дорогу до базы мы гребли с Володей на пару. Я помню, что ужасно вымоталась. Вернулись мы в начале шестого, вечером. У бабушки вкус к приключениям надолго пропал.
...Не могу забыть последнего дня перед отъездом. Всю неделю стояла жара, а сейчас солнце скрылось за облаками. Прогретый, по предгрозовому душный воздух, ветер скручивал его в спиральные вихри. Мы катались на лодке, и я еле слышно мурлыкала:
- Однажды ночью ветерки
Скрутились в грозовой,
Изодранный громами шквал,
И он взъярил отлив,
И вмиг корабль на юг угнал,
Едва не утопив...
- Ну, кончай! – возмутился брат. – Чего ты погоду портишь?
Когда дедушка поинтересовался, в чем дело, Володя объяснил:
- Она все шторм хочет накликать. Что, я не знаю? Как только эту песню запоет, сразу пасмурно становится и появляются белые барашки.
- Честное слово, я не нарочно!
Все рассмеялись.
...Грозу я все-таки накликала. Мы купались у пляжа, когда на востоке сверкнула первая молния, и по зеркально гладкой воде ударили тяжелые капли дождя.
- Володя! Дина! – позвала нас бабушка с веранды домика.
Зачем звать, когда известно, что я все равно не вылезу? Купание в грозу – я ждала этого целое лето. Мгновения безудержной смелости и счастья, когда ощущаешь себя каплей в потоке могучей стихии – обидно было бы уехать без этого! Я хлопнула ладонями по воде, подняв каскад брызг, и, нырнув на глубину, поплыла от берега, за буйки, в самую пену и водоворот бури...
***
Я не могу вспомнить ничего, похожего на атмосферу доверия и единства, которую испытала тем летом. Исчезла опасность сорваться, когда живешь, воспринимая мир оголенными нервами. Пришло ощущение защищенности, несуетности и покоя, которое не мог бы дать ни один человек. Пришло понимание, что Волга – самый надежный и близкий друг.