Автомобильное оборудование

Мелф

Фейерверк

Рейтинг: NC-17.
Предупреждение: ненормативная лексика.


Одной из немногочисленных загадок Цитадели были дети. Впрочем, это были не совсем дети – скорее, подростки лет по 13-14 на вид. Было их где-то с десяток, Гортхаур так и не был уверен насчет точного числа, потому что ни разу не смотрел на них достаточно долго, чтоб успеть сосчитать. У ребятишек этих была какая-то своя жизнь: они появлялись и исчезали, когда вместе, когда по двое-по трое. Это были явно не эльфы. Больше всего они напоминали молодых майар, но у них были странные, очень разные и в то же время неуловимо похожие лица, чуть треугольные, с необычными продолговатыми глазами с уголками, приподнятыми к вискам, с густыми ресницами. Во всяком случае, общее впечатление от их лиц было именно такое. Волосы у всех у них были с тем или иным отливом в рыжину – от почти красных до светло-медовых. А носили они темные хламиды и плащи, точно такие же, как у Мелькора и Гора.

На Гортхаура они не обращали особенного внимания. Казалось, они и не нуждаются ни в чьем обществе.

- Кто они?

- А… эти… Мои ученики, - небрежно бросил Мелькор, - Тебе не мешало бы познакомиться с ними поближе. Но всему свое время…

Ученики, подумал Гортхаур, странные какие-то ученики… во всяком случае, незаметно, что они чему-то учатся. Не поймешь, чем они вообще заняты. Вели они себя, как самые обычные отбившиеся от рук подростки.



Глаурунг – так его назвали – по-кошачьи подсунул Гору золотистую клиновидную голову, и Гор с удовольствием положил на нее ладонь и принялся насколько мог сильно скрести пальцами по жесткой чешуе. Удивительно, но молодой дракон был неравнодушен к ласке, видимо, чешуя его еще не загрубела.

Гор с почти детской гордостью радовался тому, что Глау, в создании которого он принимал самое непосредственное участие, получился по-настоящему серьезной тварью… так мальчишка гордится своим псом, который не берет подачек из чужих рук. Глаурунг терпел присутствие лишь Гора и, естественно, Мелькора. Ангбандские эльфы и даже орки обходили «стойло» дракона чуть не за лигу, а дракона, по всей видимости, забавляло неожиданно выпустить из пасти жидкую струю пламени, метя в суетливо движущуюся фигуру…

- Ты просто совершенство, - пробормотал Гор, любуясь прямо-таки лебединым изгибом золотистой шеи, - Если б ты знал, насколько ты красив, Глау…

Он ощущал почти нежность к этому чуду. Если бы кто-то назвал Глаурунга так, как следовало – а именно, чудовищем - Гор почувствовал бы себя обиженным.

- Сейчас прикажу тебя покормить. Погоди, моя радость.

Глаурунг загадочно уставился на Гора желтыми змеиными глазами. «Я жду, - читалось на его морде, - И не затягивай с этим, пожалуйста».

- Ну конечно.

Мелькор смеялся, что если б Глау вдруг взбрело отказаться от жратвы, Гор наверняка уселся бы кормить его с ложечки: «Ну за папу, ну за маму…», причем в качестве ложечки пришлось бы использовать корыто.

Гор почти бегом покинул «стойло». Как на грех, нигде не было видно двух орков, приставленных таскать дракону жратву. Матерясь и обещая поотрывать мудакам яйца, Гор отправился в обход всех хозяйственных помещений и шнырял по ним до тех пор, пока не обнаружил вышеупомянутых орков, которые играли в камешки. Более сложные игры были им недоступны, но детская забава приводила косматых страхуилов ростом с Гора в совершеннейший экстаз: эти двое, во всяком случае, казались совершенно счастливыми, сидя на каменном полу и хохоча, словно идиоты. До того, разумеется, момента, пока не получили от Гортхаура сапогом по ребрам каждый, после чего послушно встали и поплелись на ледник, где хранились драконьи харчи в виде лосиных и кабаньих туш.

Гор же снова понесся к стойлу – ему в любом случае приходилось присутствовать при кормежке Глаурунга по той причине, что дракон мог нечаянно подзакусить и теми, кто принес ему еду.

… Увиденное на миг лишило Гора дара речи.

Глау был не один. В самоубийственной близости от его морды Гор увидел одного из этих непонятных мальчишек, того, волосы которого казались почти красными, как остывающее железо… Глау пока еще не успел изжарить глупого щенка заживо, но вполне мог уже рассметривать такую возможность…

- Пошел отсюда!!! – взревел Гор.

Мальчик отреагировал на его рев с каким-то прямо-таки ненормальным спокойствием – даже не вздрогнул от неожиданности и уж тем более не кинулся прочь. Он просто повернул к Гору красноволосую голову. Лицо у него было совершенно безмятежное.

- Добрый день, мастер Гортхаур.

- Ты что, придурок, - Гора почти трясло, он слишком въяве представил себе живой факел, - Не слышал, что я сказал? Это дракон! Не собачка!

- Он не причинит мне вреда, мастер Гортхаур, - вежливо, но в то же время на редкость самоуверенно отозвался мальчик.

- Когда ты поймешь, что это не так, будет уже поздно. Убирайся. Поиграть с драконом – эта не та вещь, которую делают на спор!

- Разумеется, нет, - согласился мальчик, слегка кивнув, и направился к выходу, - простите, что заставил вас волноваться.



Краем глаза наблюдая за мальчишками, Гор понял, что красноволосый является их бесспорным вожаком. Они умолкали, если он начинал говорить, и, кажется, все без исключения подражали его взрослой манере вести себя.

«Вот в чем странность, - подумал Гор, - Они дети, непохожие на детей…» Сам он был совсем другим мальчишкой – может, и серьезнее, чем прочие, но довольно-таки обычным. Во всяком случае, в нем не было ни тени такой вот величавой важности, как у этих. Ни одного из этих странных ребят Гор, к примеру, не видел бегущим: они именно ходили, причем неторопливо и с достоинством. Они никогда не хохотали, не возились, не играли, у них не случалось вспышек жеребячьей радости. Одна мальчишеская особенность, впрочем, у них была – многие то и дело что-нибудь жевали. А так…Честно сказать, Мелькор казался большим ребенком, чем они – причем избалованным и дурно воспитанным.

…Потом он увидел Мелькора, играющего с красноволосым мальчиком в шахматы.

- Ох черт, - Мелькор мучительно растирал ладноью лоб.

- Безнадежно, мой повелитель.

Заметив Гора, Мелькор нервно засмеялся, откидывая со лба рыжую пушистую прядь:

- Иди-ка сюда, Гор!

Гортхаур сосредоточенною тенью встал за плечом Мелькора. Ему хватило одного взгляда на доску, чтобы понять, насколько Крылатый силен в математике… и в прочих вещах, иаеющих в основе логическое мышление. Так сыграть мог действительно разве что Мелькор. Такое даже орку в голову бы не пришло… впрочем, пацан явно поторопился, охарактеризовав положение на доске как безнадежное для противника.

- Мэл, позволь, - Гор протянул руку к доске.

- Ага, - Мелькор забавлялся вовсю, - Садись давай. Покажи, кто самый умный.

Гор сделал ход и посмотрел на мальчика. Он впервые имел возможность разглядеть его как следует: тогда, в стойле Глау, ему было не до изучения черт сумасшедшего дитяти.

Треугольное тонкое лицо было довольно смуглым; длинные глаза оказались не просто темными, а почти черными. Необычность этого лица резала глаз, но только поначалу; стоило присмотреться, и диковатая гармония этих черт завораживала, по-настоящему держала твой взгляд, побуждала всматриваться еще и еще. Притом лицо было не то чтобы невыразительным – просто спокойным, совершенно не по-детски, а сейчас, когда мальчик задумался над ходом, стало почти пугающе отрешенным.

Гор невольно вздрогнул, когда мальчик поднял на него невозмутимый взгляд.

- Я думаю, так, - его рука быстрым движеньем переместила белую ладью.

Именно этого Гор от него и ждал.

- Ты попал, сынок. Шах.

- Отлично, Гор, - бросил Мелькор, - Я в тебе не ошибся…

После этой бесподобной фразы Гор незаметно усмехнулся – и заметил, что мальчик тоже улыбнулся, такою же легкой, ускользающей улыбкой.

- Ну так что? – спросил Гор.

Мальчик, еле слышно вздохнув, занес над доскою руку и сам уронил своего короля:

- Что тут поделаешь, мастер Гортхаур. Зажали вы меня.

- Надеюсь, ты не очень расстроен?

- Да что вы. Это же игра. Тот, кто не умеет достойно проигрывать, вряд ли способен красиво выиграть…

- Твои ученики поразительно умны для своего возраста, Мэл, - сказал Гор, и Мелькор просиял… а вот мальчик – нет. Гор мог бы поклясться, что во взгляде пацана тихонько заискрилась ирония.



Глаурунгу исполнился год.

- Ты не забыл? - заорал Мелькор Гору в ухо, и тот подскочил, выныривая из сна, - Это надо отметить! Вылезай из постели, моя прелесть, и займись делом!!!

- Подготовкой оргии?.. – хриплым со сна голосом поинтересовался Гор, - Это много времени не займет… И вовсе незачем так верещать… я думал, у нас пожар… или война началась…

Гор повернулся к Мелькору и навалился на него, с наглою усмешкой глядя в припухшие зеленые глаза, сейчас кажущиеся еще более раскосыми:

- Я думаю, полчаса погоды не сделают, Мэл.

- Слезь с меня, ленивая скотина!..

- Ах, так?..

Мелькор с деланным отчаянием застонал, получив дружеский тычок под ребра здоровенным кулаком Гора.

- Гортхаур, - произнес он, состроив до невозможности серьезную рожу, - Ты совершенно обнаглел. Думаю, следует издать закон, запрещающий трахаться по утрам, ибо ебля по утрам – это низменное занятие, которому предаются только полнейшие дегенераты, то бишь некоторые излишне озабоченные майар… Чего тебе от меня надо, а, похотливая тварь?.. Не омрачай мне день.

- Просто требую свое, - хмыкнул Гор, - Просто требую свое, Мэл.



Праздник, похоже, удался, и Гор приписывал эту заслугу исключительно себе, ибо Мелькору было лень даже давать ценные указания, а посему эльфам и оркам пришлось вкалывать под руководством Гора, коего они боялись – и, соответственно, работали быстро. Орки заставили нижний зал столами, нанесли скамеек. Эльфы полдня носились на кухню и с кухни с блюдами, бурдюками, кувшинами и еще Эру знает чем. Менестрели настраивали инструменты.

Стайка мальцов во главе с красноволосым явилась в полном составе – Гор насчитал десятерых – и принялась помогать, да вовсю. Казалось, что мальчишек не десяток, а вдвое больше – они помогали сервировать столы в зале и бойко шуровали на кухне. Гор только с удивлением провожал их глазами…



Пирушка шла своим чередом.

Гор был слегка удивлен - Мелькор в кои-то веки соизволил поблагодарить его за затраченные усилия.

- Что б я делал без тебя, Гор…

Вот уж не знаю, подумал Гортхаур. Он все чаще ловил себя на том, что смотрит на Мелькора как на свою живую собственность. Так смотрят на красивую женщину, которую удалось заполучить себе в жены.

Гор был готов выполнять любые прихоти, любые капризы Мэла, и делал это с удовольствием, потому что то, что он получал взамен, было не просто дорого ему. Любовь Мелькора делала Гора счастливым. До смешного счастливым. Да что там, стоило Гору поймать самодовольный взор раскосых зеленых глаз или почувствовать прикосновение нежной руки, и его собственные желтые зенки начинали золотиться, а железный штырь в позвоночнике, казалось, плавился от счастья… Гор – он же Гортхаур Жестокий, он же Саурон – все же был еще слишком молод, и слишком мало досталось ему любви в Валиноре.

- Скоро будет фейерверк, - сказал вдруг Мелькор, и Гор стремительно вынырнул из грез о той ночи, которая его ожидала.

- Что?..

- Ах да… ты еще ни разу не видел ангбандского фейерверка… осмелюсь заметить, что майа Олорин – просто сопляк по сравнению со здешними мастерами этого дела, - высокомерно бросил Мелькор.



- Что это? – прошептал Гор.

Внизу, в сером вареве толпы, выросло вдруг несколько столпов золотистого огня; эльфы и орки хлынули прочь, подальше от каждого из них, и Гор видел задранные кверху лица и морды, освещенные пламенем, полные ужаса, смешанного с восторгом. Столпы текучего пламени, казалось, обретали очертания… и в конце концов окончательно превратились в тварей, соединивших в себе детский ночной кошмар – и некую древнюю яростную красоту, пришедшую, должно быть, из того мрака, который не рассеет ни один айнурский хор, даже тысяча хоров… Многие эльфы закрыли глаза, прикрыли лица, у орков поднималась шерсть на загривках, и они глухо рычали, подобно волкам, окруженным огнем.

Мелькор смотрел на это расширившимися глазами, в которых плясали золотые отблески. Гор видел, что он легонько дрожит. Лицо Мелькора, такое смазливое, нежное, белое, сейчас казалось резким и жестким, даже жестоким – и возбужденным. Страстным. Оно порозовело, крылья тонкого носа хищно раздувались, губы слились в злую белую полоску. С содроганием Гор ощутил, что Мелькор всем существом наслаждается своей властью над этим опасным огненным чудом… Хрупкая фигура его незримо налилась соком веселой ярости, Гору казалось, что он видит искры, брызжущие из его глаз, плечи Мелькора развернулись, словно Черный Вала готовился раскрыть невидимые крылья.

- Это балроги, - голос Мелькора звучал так, словно в горле до предела, до дребезга натянулась низкая басовая струна, - Это огненные демоны… они тебе нравятся, Гор?..

- Да… да, - ответил Гортхаур.

- ПОВЕЛИТЕЛЬ МЕЛЬКОР! – этот звук – не отдельный голос, а какой-то нутряной согласный рев – тяжко отдался в голове Гора, словно удар в большой колокол, - МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ!..

Серое месиво внизу, озаренное пламенем, заволновалось, словно потревоженная болотная хлябь.

- Спасибо, - прошептал Мелькор, с трудом разжав губы. На миг Гору даже показалось, что он сейчас упадет – так его трясло; пальцы его вцепились в каменный парапет галереи так, что, казалось, оставят на камне трещины; Черный Вала был не просто взволнован, он буквально трепетал, похожий на свечку на ветру; в его рыжей волнистой гриве, казалось, запутались искорки, щеки жарко пылали.

И тут в черное небо невиданной птичьей стаей взвились разноцветные огни, высоко в темном северном небе раскрылись золотые, серебряные, багряные соцветия, толпа заорала восторженно, и в вопле этом выплескивался наружу ужас, скрываемый, глубинный, прячущийся в темных углах душ, если то, что трепетало в этих эльфах и орках, можно было назвать душою… Вот оно что, думал Гор, вот оно как… вам нравится не только любить, но и бояться, всё это вместе, уж больно страстно вы орете, в ваших голосах плещется наслаждение самим ужасом… А ты, Мелькор, похоже, и сам боишься – да, своего собственного огня, который рвется сейчас из тебя… Одни лишь эти твари – балроги – не несут в себе страха. Им нечего бояться. Их души никогда не пожрет огонь, потому что они и есть огонь. Древнее пламя, которое горит сейчас, Мелькор, во славу твою.

В этот самый миг Гор понял, шкурой почувствовал, что творится с Мелькором. Балроги, со своей плотью детского кошмара, со своей древней всепожирающей сутью, представляли собою воплощение любви. Той любви, которой Мелькор только и жаждал… и власть его над ними была ВЛАСТЬЮ, подлинной, неоспоримой, не то что кукольный придворный этикет благословенного Валинора. Величавый кивок:«Ты свободен, Эонвэ» - «Да, мой Король». Поклон. Слащавая марионеточная комедия…

Он так задумался, что словно издалека услышал глуховатый мальчишеский голос:

- Не правда ли, волнующее зрелище, повелитель Мелькор?

И порывистый разворот со взлетом полы плаща, и голос Мелькора, дрожащий, низкий, тревожный:

- Да. Я счастлив сегодня. И я вознагражу тебя, Нээре. А праздник пусть продолжается…

Краем глаза Гор увидел Мелькора, он уходил по галерее, приобняв за плечи того красноволосого мальчишку, которого Гор давеча выгнал из стойла Глаурунга.

Гортхаур не понял, а точней, пропустил мимо ушей услышанное – мысли его были заняты другим. Он размышлял над увиденным и поражался простоте, убийственной простоте действа; как легко, оказывается, обрести божественный статус – надо просто регулярно поить подданных коктейлем из страха и любви… Эта гремучая смесь быстро всасывается в кровь и крепко бьет по мозгам; утреннее похмелье толпы, может, будет тяжелым, но окончательного протрезвления уже не наступит. А вскоре все они уже не смогут существовать без этой горючей смеси, которая, употребляемая во все больших дозах, скоро вытеснит их собственную жидкую кровь, выжжет из голов сомнения, вытравит из сердец все мелкие, жалкие привязанности, которые поблекнут и зачахнут в тени Мелькора. Мелькор протечет в их кровь, поселится в мозгах и душах.

Без Мелькора Гору нечего было делать на галерее. Ему сразу стало неуютно и как-то неловко глядеть с этой верхотуры на обезумевшую, пьяную, отчаянно веселящуюся толпу. Она вызывала в нем смутную брезгливость, в которой много было от жалости.

Он спустился в опустевший нижний зал и обнаружил там небольшую кучку очень пьяных эльфов, впрочем, стоило его долговязой фигуре замаячить в дверях, они с трудом, но поднялись с мест.

- Сидите, - буркнул он.

Здесь было тоже противно. Противно глядеть на объедки на столах, на мутноглазые пьяные лица. Противно дышать воздухом, насыщенным парами разгула. Противно слышать несвязные разговоры.

Гор прошел к своему месту, нашел свою чашу. Он был на все сто уверен, что из нее не пил никакой злопастный гнилозубый орк, но тем не менее все же ополоснул ее вином из бурдюка и только потом налил себе. Присев на край скамьи, он выпил чашу в несколько длинных быстрых глотков, поднялся и пошел из зала.

Один из эльфов, провожавших его грустными нетрезвыми глазами, тихо сказал другому:

- Иногда мне кажется, что у него не хребет, а железный костыль.

Если бы Гор слышал это, то, скорей всего, согласился бы.



Но под большим давлением и железо гнется. Согнулся и Гор, стоило ему подойти к полуоткрытой двери спальни, что он делил с Мелькором.

Он не задержался у двери этой ни на один лишний миг, незачем было, да и железному костылю грозило не просто согнуться, но, может, и сломаться…

Этот мальчик с красными волосами, с удивительным лицом…

Гор приблизительно мог представить, как должен выглядеть мальчишка 13-лет под вожделеющим взглядом мужчины; но красноволосый паренек (Гор вдруг вспомнил его имя – Нээре) ломал все его представления об этом.

Тут дело зашло уже подальше взглядов.

Одежда валялась на полу.

Мальчишка стоял, опираясь на локти и раздвинутые коленки, и шепот, что слетал с его губ, доносился до Гора: «Я так долго вас ждал… повелитель Мелькор…»

-Нээре. Огонек мой…

- Мелькор…

Гор видел, как полудетское тело подавалось назад, умело насаживаясь на Мелькорово естество ; видел, как худая спина пацана прогибалась, а маленькие тощие ягодицы сводились, стискивая член ; видел, как треугольная мордашка запрокинулась, красные волосы дождем упали на лопатки…

Паренек был далек от невинности, и смотреть на это было… дико. Как и на Мелькора, который увлеченно трахал этого мальчишку. Сопляка. Ребенка.

Да ты у нас еще и извращенец, моя прелесть, подумал Гортхаур.

Ревности он не чувствовал – только какую-то обиду, почти детскую, острую, похожую на занозу в сердце. И ничего в этом не было удивительного – он ведь был еще так молод, и ему было просто больно расставаться с иллюзиями. «Ты мой, да? – Конечно…»

Теперь он знал, что никогда больше не задаст Мелькору этот вопрос. И не из боязни услышать очередное вранье, но просто потому, что как-то не хотелось уже владеть этим придурочным сокровищем.



Еле слышный стук в дверь мастерской, похожий более на царапанье, заставил Гора нервно вздрогнуть. Постаравшись скроить обычную рожу, он пошел открывать. Пусть это будет Мелькор, который скажет, что мне померещилось. Да. Спьяну привиделось, как он трахает красноволосого сопляка.

… Но был это, разумеется, никакой не Мелькор. А был это один из этих чудных мальчишек. С пушистыми волосами медового цвета, с ласковыми темными глазами, с кроткой взрослой улыбкой на нежных детских губах.

- Что. Тебе. Надо? – язык еле провернулся во рту, словно у мертвецки пьяного.

Мальчик без приглашения переступил порог, обошел Гора, стоящего дурацким столбом, сел в одно из кресел, и все это с видом таким спокойным, что Гору ничего не оставалось, как сделать вид, будто так и надо, и усесться в другое кресло.

Он молчал, видимо, предоставив хозяину право заговорить первым.

- Тебе чего, пацан, я спросил? – пробурчал Гор.

- Я пришел поговорить с вами, мастер Гортхаур, - тут же ответил мальчик, - Кстати, мое имя Тхэнн. Я прошу вас меня извинить, но я случайно проходил по коридору и видел…

- Что ты там еще видел?! – нервно рявкнул Гор.

- Я видел ваше лицо, когда вы отошли от двери в покои повелителя Мелькора, - ответил мальчик без малейшего смущения, - И мне… стало страшно за вас. Вы мне нравитесь, мастер Гортхаур, и мне не хотелось бы…

- Послушай, щенок, - Гора затрясло, и чтоб скрыть это, он зажал прыгающие ладони коленями, - Вы все очень развиты для своего возраста. Но это не дает вам права совать нос…

Мальчик тихо рассмеялся – именно так, чтоб смех его ни в коем случае не был расценен как невежливый.

- В этом случае глупо говорить о возрасте, мастер Гортхаур.

- Что?..

- Как вы думаете, сколько мне может быть лет?..

- Тринадцать. Четырнадцать?

Тхэнн продолжал смеяться.

- Мы все намного старше, мастер Гортхаур. А самый старший из нас – Нээре – старше даже Арды.. Вы наверняка слышали о нем, когда жили в Валиноре. Эльдар называют его Готмог. На их языке это означает что-то ужасное… не помню точно.

- Что-оооо?!

- Ну вы же видели нас сегодня. Вы стояли с повелителем Мелькором на галерее… неужели это не пришло вам в голову?

Пришло, подумал Гор, сжимая похолодевшими ладонями виски. Еще как пришло.

В его голове происходил запоздалый и дикий процесс отождествления стайки странных подростков с огненными демонами… балроги? Эти ребята – балроги?.. И детские тела прячут в себе существ, видевших сотворение Арды и незнамо сколько эпох проживших до?

- В голове не укладывается, - тихо сказал Гор, уронив руку на стол.

- Так же, как у смертных созданий не укладывается в голове идея бессмертия, да ведь?.. Нээре был с Мелькором с самого начала. Он – первый, кто с ним был, - пояснил Тхэнн, успокаивающе накрыв лапу Гора своей горячей ладошкой. Кисть Гора нервно дернулась. Тхэнн удивленно приподнял брови:

- Вам неприятно, мастер Гортхаур?.. Может, вы, подобно всем, кто живет в Валиноре, считаете нас – воплощениями зла?

- Зла?.. – полувопросительно выдавил потрясенный Гор.

- Огонь – зло… если не уметь с ним обращаться. В таком случае слишком многое оборачивается злом. К примеру, свобода… вера… даже счастье…

- Да, - согласился Гортхаур.

- Вам все еще кажется, что вы имеете дело с ребенком?

Гор решился наконец еще раз посмотреть на Тхэнна – и поразился мягкому свету, льющемуся из его бездонных глаз. И задал вопрос, давно вертевшийся на языке.

- И все же, Тхэнн. Зачем ты пришел ко мне?

- Вам было так больно… а я ведь уже говорил – вы мне нравитесь. Я подумал, может, я смогу утешить вас?.. Ну, пусть ненадолго… А ненадолго – потому, что любя Мелькора так, как вы его любите, вы неизбежно будете много страдать. Очень много.

- Почему ты так думаешь? – спросил Гор, уже зная, что Тхэнн совершенно прав.

- Потому что вы – странно при вашем-то уме – не можете принять его таким, какой он есть. Неужели вы об этом не думали?

Гор кивнул. А что ему оставалось. Не мог же он признаться этому милому щенку, что сам уже не знает, любит ли Мелькора.

Паренек легко поднялся из кресла, приблизился к Гору и мягко запустил пальцы в смоляную растрепанную кудель на его голове… это было очень смело с его стороны, ибо Гор не терпел не-Мелькоровских прикосновений, но руки у Тхэнна были ласковые, совсем не такие, как у Мэла – у того руки вели себя в точном соответствии с капризным, непредсказуемым характером хозяина. Гор как в полусне поймал себя на том, что послушно склонил голову, чтоб Тхэнну было удобней гладить его по волосам… и в последней внезапной вспышке гордости попытался отстраниться.

- Ну что вы, мастер Гортхаур. Вам же приятно, я вижу.

- Теперь уже, наверное, Гор? – голос Гора стал хриплым.

- Ну конечно, Гор, - согласился Тхэнн, - Не бойся. Уж я-то не причиню тебе боли…

- Скажи только – зачем тебе это?..

- Сам догадайся.



…Когда всё кончилось, Тхэнн выждал некоторое время, осторожно выбрался из постели, стараясь не прикоснуться к спящему Гору, бесшумно оделся и устремился к двери. Он получил то, что хотел – удовольствие. Больше Гор его не интересовал – пока.

Балрог не беспокоился о будущем – он знал, что мрачный, жесткий, но такой наивный и сентиментальный майа не устоит перед ним и в следующий раз.

Довольный, усталый, Тхэнн отправился на кухню и схарчил там вишневый пирожок. Все балроги любили сладкое – тою же любовью, что и секс.



- Ты простишь меня, Гор?

- За что?..

- За то, что случилось вчера. Я по твоей роже вижу: ты всё знаешь…

- Ну знаю, - вяло согласился Гор, - Я… всё уже знаю. Одного понять не могу – почему они выбрали себе такие обличья.

- Ну… кто их знает. Но в бою производит неплохой эффект. Кто обратит лишнее внимание на ребенка? Их вид вселяет в противника ложное чувство безопасности…

Дело не только в этом, подумал Гор. Они пришли в этот мир из-за тебя… а такому, как ты, нужно именно такое обрамление. Мудрецу нужны ученики – и чем более они молоды и красивы, тем больше ему веры. Таланту нужны поклонники – и тоже желательно не замшелые и не страшные…

Ох, Мелькор…

- Послушай, - сказал вдруг Гор, пораженный внезапной и дикой мыслью, - А ты не задумывался, что будет, если эти мальчики – вырастут?

Мелькор внимательно посмотрел на Гора опухшими после вчерашней пьянки, но все равно красивыми, зелеными, шальными глазами. Глаза смеялись.

- Они никогда не вырастут, Гор. Эти мальчики – никогда – не вырастут.

- Почему ты… так уверен?

- Потому что есть то, что не дает им вырасти, Гор.

- Что же это?

Мелькор мигнул растерянно, как всегда, когда Гор досаждал ему своей дремучестью.

- Какой же ты еще дурачок.

Гор по привычке кивнул.

И Мелькор снисходительно бросил:

- Конечно, любовь...

© "Купол Преисподней" 2015 - 2024. Все права защищены.
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru