Мелф
Сердце воина
Рейтинг: RG.
Предупреждения: Нет.
«Почва мужского сердца камениста. И мужчина
выращивает на ней, что может, и лелеет это…»
Стивен Кинг.
«И что же ответит лесная фиалка старому дубу?»
«Здравствуйте, я ваша тетя»
Тулкас знал, конечно, что подглядывать нехорошо. Но то, что он увидел в сосновом лесу возле Ангбанда, прочно и надолго выбило его из колеи. Тулкас никогда не отличался бурным воображением, но тут-то и воображать не надо было. Достаточно просто вспомнить.
А стоило вспомнить – и без того красная физия Тулкаса начинала пылать.
Додумались, а?
А Черный-то, скот! А наш-то, возмущенно думал Тулкас.
Тулкас в последнее время редко ощущал себя Гневом Эру, благо и повода не было, но увиденное вернуло его в это состояние. Он едва сдержался, чтоб не вывалиться из кустов и не начистить рыло Мелькору. Да и Манве заодно.
КАК ОНИ МОГЛИ???
Тулкас пытался думать об этом, но думалось ему, как обычно, плохо. Вместо этого в голове сразу же возникала картинка, от которой его коротенькие мысли путались и исчезали, аки облачка в лазури небесной… Самое ужасное было то, что, наблюдая за тем, что проделывали друг с дружкой два негодяя, Тулкас ощутил некий непристойный дискомфорт в собственных штанах… Об этом он тоже помнил прекрасно. И ему было стыдно.
Нет, ну неужели же так можно, думал Тулкас, неужели это в самом деле доставляло им удовольствие?
Любопытство извело вояку вконец.
А не спросить ли мне об этом, думал Тулкас, у Манве?
Он не предполагал, что вопрос его, скорей всего, будет несколько бестактным. Но тактичность никогда не входила в число добродетелей Тулкаса…
Он нашел короля на смотровой площадке, где тот о чем-то беседовал с Торондором.
При виде Тулкаса орел вдруг резко взмыл в небеса, настолько резко, что хлестнул Манве крылом по лицу, да так, что тот чуть не упал.
- Эй, полегче, недотыкомка!! – крикнул Манве вслед орлу, - А…это ты, Тулкас…
- Чего это Торондор так ломанулся? Не поздоровался даже, - без обиды заметил Тулкас.
Он и не подозревал, что то был, разумеется, не Торондор, а его двойник Квази, созданный Гортхауром и работающий связным между Королем Арды и его хахалем из Черной цитадели.
- Торопится, наверно, - отозвался Манве, глядя на громилу честными голубыми глазами, - А ты что здесь делаешь?
- Тебя ищу, - ответил Тулкас.
- До сих пор?..
- А?
- Чем могу служить, Тулкас?
Тулкас засопел. Он не знал, как начать, и им овладело смущение. Он тупо смотрел на Манве, пока тот не поднял тонкие черные брови:
- Итак?..
- Мне надо с тобой поговорить… - пробурчал наконец Тулкас.
- Понял, понял. Так говори же, - Манве начинал терять терпение.
- Пойдем присядем куда-нибудь… Это такой разговор, что… Ну…
Манве пожал плечами - странный вид Тулкаса заинтриговал его.
- Ну, как скажешь… Идем…
Он такой красивый, подумал вдруг Тулкас, просто очень. И Варда тоже. Но в последнее время они и не смотрят друг на друга.
Для Тулкаса это было очень тонкое наблюдение.
Он искоса разглядывал нежное лицо с огромными темно-голубыми глазами и черной пушистой челкой, падающей на чистый лоб. Недавно остриженные волосы Манве еще не успели отрасти как следует, и на голове у него царил сумбур, который, к слову, совершенно его не портил – наоборот, придавал его совершенной внешности какую-то хулиганистую изюминку.
«Да он красивей любой бабы, - подумал Тулкас, - Может, поэтому Черный и втрескался в него…» О чувствах Манве к Мелькору Тулкас старался не думать вовсе – он так ненавидел Крылатого, что не признал бы его красивым ни за что на свете. Вопреки очевидности.
- Что ты, собственно, ищешь, Тулкас, можно узнать?
- Место, где посидеть.
- А скамейка вон та чем тебе не нравится?
- Тут все время кто-то шляется, - отрезал Тулкас, - Эльфы эти…
Он нашел наконец то, что искал – скамейку, с трех сторон скрытую высокими кустами черемухи.
- Ну, Тулкас?
- Я это, - начал громила, - Я все хотел спросить…
- Ты меня уже утомил, Тулкас. Спрашивай быстрее, ей-Эру, ты кого хочешь из терпения выведешь… Долго будешь мяться?
- Манве, - решился Тулкас, - А чего у тебя с Черным?
Манве поглядел на него как громом пораженный. И заговорил не сразу, причем в голосе его послышалось необычное для него раздражение, очень сильное и еле сдерживаемое:
- Позволь, мой дорогой, а какое тебе, собственно, до этого дело?!
- Никакого, - сник Тулкас, - Просто любопытно, как такое может быть…
- А в чем дело? Тебе что-то не нравится? – Манве сощурил глаза, ставшие вдруг ледяными.
- Но ты же мужик.
- И что?
- И он тоже.
- И ЧТО?!
- Неужели вам не противно?
Манве вскочил, залившись краской до корней волос, и рявкнул:
- Мне куда более противно обсуждать эту тему с тобой, Недоразумение Эру! Ясно?!
- Да ты чего, Манве? – Тулкас дернул его за голубой шелковый рукав, - Сядь, чего ты так разошелся-то?
- Кретин!! Придурок!!
- Слушай, - Тулкас поднялся во весь свой огромный рост, - Еще раз так меня назовешь – получишь в рыло. Не посмотрю, что Король Арды…
- Попробуй только тронь, - прошипел Манве, но глаза его – Тулкас прекрасно это заметил – на миг испуганно расширились, - Я ж тебя в порошок сотру!!
- Можешь, - согласился Тулкас, - Только я не пойму – чего ты разошелся?.. я тебя сроду таким не видел!
- И не увидишь больше, - Манве снова сел, сцепив тонкие пальцы в замок, так, что они побелели, - Просто давай не будем обсуждать эту тему. Ты все равно ничего не поймешь…
- Почему это?
- Если не понимаешь теперь – то и не поймешь…Если не понял тогда, когда подсматривал из кустов, как последняя подлая тварь… - горько прошептал Манве.
- Ну, слушай, не хотел я! Так получилось просто… Нечаянно…Не мог же я вылезти…
- Да уж, тебя нам только не хватало…
- Ну вот, а с тех пор мне мысль эта покоя не дает, - Тулкас явно не заметил, что Манве предложил сменить тему, - Как это – с мужчиной? Даже – целоваться… брр, представить не могу!
Манве посмотрел на него ехидным мерцающим взором, и Тулкас смутился: он ведь соврал, что чувствовал только отвращение, и ему показалось, что Манве прекрасно об этом знает…
- Это совсем не так ужасно, как ты воображаешь, - с ухмылочкой, от которой у Тулкаса вдруг екнуло сердце, заметил Король Арды, - В любви вообще нет ничего ужасного…
- Ну…ты знаешь об этом больше меня, - промычал Тулкас, - И у вас что – любовь с... этим?
- Нет, у нас просто крепкая мужская дружба, - фыркнул Манве, - Ты же сам все видел…ну неужели неясно?! Глупый Тулкас…
Тулкас грустно покачал золотисто-рыжей башкой – он все равно не понимал. Ничего. Ровным счетом ничего.
Ну какое удовольствие можно получить от существа своего же пола? Да еще таким способом?.. Честно сказать, Тулкас, увидев Мелькоров инструмент, испугался, что Черный просто-напросто раздерет своего хлипкого партнера напополам.
Манве наблюдал за его мыслительным процессом, откровенно забавляясь этим зрелищем – на лбу Тулкаса собрались и зашевелились складки, он теребил свою рыжую бородку и тяжко сопел, словно грузил камни… Манве даже почувствовал к вояке снисходительную жалость.
- Уф, - сказал Тулкас, притомившись непривычным умственным трудом, - Наверно, я дурак…
Наконец-то до тебя дошло то, что очевидно всем окружающим, подумал Манве. У Тулкаса был такой странно-сконфуженный вид, что Королю Арды вдруг захотелось пошалить и смутить вояку еще больше.
В глазах Манве запрыгали чертики, и он приопустил веки, чтоб Тулкас не насторожился, после чего мягко дотронулся до руки вояки и мурлыкнул:
- Хочешь узнать, как это НА САМОМ ДЕЛЕ, Тулкас?..
- Что-о?! – у вояки отпала челюсть, и он посмотрел на голубоглазого паршивца едва ли не испуганно, - Ты о чем это?!
- Вот о чем, - Манве неторопливо поднялся и снова уселся – но не на скамью, а на колени к Тулкасу, и лукаво поглядел в физиономию, побуревшую, как гранат:
- Хочешь, я тебя поцелую?
Тулкас словно окаменел, у него перехватывало дух, потому что непристойный дискомфорт вдруг снова возник у него в портках… и приобрел поистине катастрофические размеры. Бедный вояка даже глаза зажмурил от ужаса.
- Ты чего вытворяешь?.. – спросил он голосом умирающего, - Тебе…не стыдно?
- Не-а, нисколечко, - легко отозвался Манве, устраиваясь на его коленях поудобней, - А что я такого делаю?..
- А я, я что делаю?.. – простонал обалдевший воитель.
- Ты? Ты сидишь в благословенных садах Валимара под кустом цветущей черемухи…и держишь на коленях Короля Арды, - отозвался Манве, давясь от смеха.
- ЗАЧЕМ???
- Ну, не знаю зачем, наверно, тебе так нравится… А когда ты меня поцелуешь?
- Я???
- Ну ладно, ладно, я сам, от тебя не дождешься…
- Не… - Тулкас не договорил.
Поцелуй был недолгим, но таким вкусным, что у Тулкаса волосы встали дыбом, и он задрожал всем телом, не решаясь открыть глаза и мечтая только об одном: чтобы Эру Великий сошел с небес или где он там, взял этого маленького похабника за шкирку и унес куда-нибудь туда, где найдется целая толпа мужиков, желающих с ним, безобразником, целоваться… хоть до потери пульса, лишь бы он нескоро вспомнил о существовании Тулкаса.
Но не мог же бедняга целую вечность сидеть с закрытыми глазами…а когда открыл, то выяснил, что Эру пока не появлялся, а этот ясноглазый пакостник, хорошенький, как девчонка, чему-то радостно улыбается, сидя, разумеется, все там же. Вот наказание!..
Тулкас почти ненавидел себя за те чувства, которые вызывала в нем близость этого существа, потому что чувства эти были слишком сложными, непривычными и…неприличными. Совершенно. Он лгал самому себе, когда думал, что ему хочется сейчас избавиться от Манве. На самом деле – Тулкас осознал это и похолодел – ему хочется совсем другого.
А хочется ему сидеть вот так до Третьего хора – и целоваться. А еще – обниматься. А еще…
- Тебе не понравилось? – спросил меж тем Манве, опуская ресницы, словно бы от обиды.
Это было непереносимо, и некоторое время вояка безуспешно воевал с собой. А потом, покраснев противу всякого разумения еще больше, глухо признался:
- Понравилось…
- А чего тогда сидишь грустный, как моя жизнь? – поинтересовался Король Арды, - Понравилось и понравилось, будешь знать, как осуждать других…
- А…дальше что, Манве? – Тулкасу было уже все равно.
- А что дальше?..
- Ты…я…
- Ты и я? Бред, - бросил Манве, - Этого не будет.
- А почему?
- Тулкас, - Манве внимательно посмотрел в одуревшие темно-карие глаза, - Ты ведь меня не любишь. Ты меня просто хочешь, а это еще не повод, чтобы было какое-то «дальше»…
- А ты? Ты не хочешь?..
- Возможно. Но мы с тобою, кажется, разумные существа и в силах справиться с ненужным вожделением…
Манве легко поднялся с колен Тулкаса, поправил примятую одежку и, задрав нос выше снежных вершин Ойлоссэ, отправился по своим делам.
- Ах ты дразнилка проклятая! – с бессильной злостью и обидой пробормотал Тулкас, саданув кулаком по колену.
Ты прав, Манве Сулимо, я тебя не люблю! Я тебя – теперь - ненавижу!!!
Тулкас пытался найти утешение в объятиях Нессы. Они были прежними – нежными и горячими – эти объятия. Но чего-то словно бы не хватало…теперь, после всего.
Нессу он не то чтобы любил, просто с ней ему было удобно: сестренка Оромэ была славная, она никогда не смеялась над глупыми шутками Тулкаса и обожала заниматься с ним любовью («Ты такой сильный…»), он же любил смотреть, как она танцует…
Но…теперь Тулкас продал бы вечную жизнь за еще один поцелуй Манве. За ледяную сладость этих губ. За прохладное небо этих глаз. За беспредел возможного, за единственное обьятие, в котором, как в озере, потонет тяжкое слово «нельзя»… Он постоянно бродил неподалеку от Манве, лишь бы иметь возможность видеть хрупкую точеную фигурку Короля, слышать его голос…
Тулкас влюбился.
Он сох по Манве, точно какой-нибудь глупый темный эльф - по Мелькору.
Манве был как незарастающий кровоточащий шрамик на сердце воина – и его невозможно было залить целебной мазью.
Манве был как тонкий стебелек, и Тулкас мечтал защищать его…от всего. Но в Валиноре Королю ничего не грозило, это была его земля, и он бесстрашно мерил ее своими легкими шагами, с высоко поднятой головой, провожаемый восхищенными взглядами эльфов – и эльфиек, само собой. Валинорские эльфы любили Манве - иногда казалось, что даже больше, чем Варду. Об Элберет слагали красивые песни – а Манве вечно тянули на вечеринки и празднества, чтоб поболтать с ним, развеселить его какой-нибудь шуткой, а потом как-нибудь, словно бы ненароком, подсунуть лютню, позволить ему покапризничать («Да ну, неохота, я не в голосе, в другой раз…»), поуламывать его – и слушать его песни. Слушать Манве эльфы готовы были бесконечно – глупо при этом улыбаясь и улетая в грезы…
Варда, при всей своей красоте, казалась холодноватой, Манве был как-то теплее, искреннее ее. А потому нередко становился объектом ни к чему не обязывающего эльфийского флирта… мало кто из эльфов обоих полов упустил бы возможность пострелять глазками в такого красавчика, пусть он и Вала. Но слухов никаких не гуляло, а, стало быть, флиртом все и заканчивалось. Манве хранил верность Варде. Это для глупых эльфов, думал Тулкас, я-то знаю – не Варде, а этой белобрысой сволочи из Ангбанда. Хрен треклятый, тюремная подстилка Намо!
Тулкас ревновал – и получалось у него это, по отсутствию опыта, безобразно. Порой ему приходила мысль заглянуть в Ангбанд и разукрасить Мелькору портрет так, чтоб его и Гортхаур не узнал…
Все чаще и чаще Тулкаса посещали грезы – и в грезах этих он видел Манве без его обычного голубого одеяния…и Манве был таким покорным, послушным его, Тулкаса, воле, что действительность после этого сводила с ума.
Манве обращал на Тулкаса внимания не больше, чем обычно – то бишь не обращал вообще. Тулкасу было стыдно – он понимал, что просто навязчиво лезет Манве на глаза – но он ничегошеньки не мог с собой поделать. И тоже стал ходить на вечеринки – благо никто ему, одному из Валар, не мог этого запретить…другое дело, что и искать его общества никто из эльфов не собирался, ибо Тулкас в последнее время выглядел угрюмо и вел себя странно. Ни одна шутка из тех, что могла бы вызвать его жизнерадостный и жутко заразительный гогот, не вызывала на его, теперь мрачной, физиономии даже слабой улыбки.
Валинорские эльфы пили слабенький яблочный сидр, который мог заставить раскиснуть разве что подростка или хрупкую юную деву; Тулкас поглощал этот самый сидр бочонками – но это-то никого не удивляло. Удивляло то, что он пьянел. А ведь всем известно, что Валар тоже могут спать, есть, болеть и пьянеть – но исключительно в те моменты, когда переживают какие-то душевные потрясения ( смешно сказать, но эльфы, впервые увидевшие Короля Арды по-дурацки остриженным, так и не догадались о том, что и это произошло под влиянием стресса, и сочли это за проявление оригинальности. Через несколько дней самые молоденькие, невзирая на ругань старших, щеголяли рваными и лохматыми стрижками «а-ля Манве»).
Но о том, какая именно душевная буря каждый раз гнула могучий дуб, налитый сидром от кроны до корней, догадаться было проще некуда. Ибо Тулкас посещал только те вечеринки, что и Манве, и постоянно таращился на Короля то собачьими, то бычьими глазами…
Манве не выпендривался – он действительно не воспринимал Тулкаса всерьез и ни секунды не думал, что то, что произошло на скамейке под кустом черемухи, оказало на вояку такое уж сильное воздействие. Манве вообще был почти не здесь – благодаря Квази их встречи с Мелькором стали весьма регулярными, а в остальное время Король пытался жить без Мелькора – то бишь ни о чем особенно не задумываться и проводить дни в развлечениях. Править Ардой было, в конце концов, несложно. Имелись ведь Варда и Эонвэ, да и Торондор, наконец, который пока не приносил никаких тревожных вестей… К тому же, Манве всегда очень хорошо ощущал, что Эру недоволен им, и пока это ощущение его не посещало…
Да, Манве совершенно искренне развлекался, не замечая взглядов Тулкаса, пока его душевное равновесие не нарушил Эонвэ.
Майа Эонвэ, вообще говоря, и сам неровно дышал к Королю, но в основе своей был таким же правильным, как шахматная доска, почему и мыслей не допускал ни о чем таком. Несмотря на это, он оставался существом чувствительным и проницательным, поэтому не заметить происходящего никак не мог.
Манве удивленно вскинул на майа взгляд, стоило Эонвэ коснуться его руки.
- Что? – мягко спросил Манве.
- Я хотел бы поговорить с тобой наедине, мой Король. Это ненадолго…
Вот тут-то Манве и вспомнил Тулкаса – чисто по аналогии. И ты туда же, что ли, с досадой подумал он (ведь голова была занята в основном грезами о Мелькоре).
- Ну идем, - буркнул Манве, стараясь не показать раздражения.
Когда они вышли, над пиршественным столом прошелестел шумок, а Тулкас сжал кулачищи – под столешницей, разумеется.
Дело было в том, что майа Эонвэ был – внешне – таким же совершенным созданием, как любой Вала. А Тулкаса, похоже, и превосходил. Высокий, светловолосый, с небесными глазами… Иные эльфы помоложе говорили, что Эонвэ красивей Манве…но говорили лишь до тех пор, пока не удалось поближе познакомиться с тем и с другим, и тогда становилось ясно: Эонвэ недоставало свойственных Манве крайностей, а стало быть, и присущего Королю очарования – в нем не было ни льда, ни внезапного огня, только ровное тепло. Он был что твой светильник, этот Эонвэ – постоянный, спокойный, безжизненный свет… Его лицо было всегда спокойным, нередко освещалось симпатичной улыбкой… И поэтому уж не шло ни в какое сравнение с живой и переменчивой, как ветер, рожицей Манве, которая то заливалась ледяным королевским бесстрастьем, то пылала от смущения, то кривилась в невозможной бесовской гримаске, свойственной, быть может, темному эльфу – но уж никак не Королю Всея Арды…
- Что случилось, Эонвэ? – Манве относился к этому майа тепло – тот никогда не доставлял ему неприятностей и не приставал с глупыми вопросами.
- Меня беспокоит Вала Тулкас, мой Король, - Эонвэ опустил взгляд.
- А что Тулкас? Сидит и пьет…что тут необычного?
- Он…по-моему, он…любит тебя, мой король, - промямлил Эонвэ и залился краской.
- Но и ты меня любишь. И…многие другие, - Манве прекрасно понял, что имеет в виду майа, просто выгадывал время на раздумья.
- Он…он любит тебя НЕ ТАК, мой король…
Манве вдруг развеселился от этой последней фразы Эонвэ.
- Не так?.. А как это – не так?
- Он любит тебя так…как нельзя… - потухшим голосом сказал майа, так и не понявший, что над ним подсмеиваются.
- Эонвэ, - сказал Манве, изо всех сил стараясь хранить серьезность, - Это его личное дело. И никак ни тебя, ни меня ни касается. Идем.
Эонвэ, глядя на узкую спину Короля в ниспадающем голубом шелку, подумал о том, что наблюдает за Тулкасом уже очень, очень давно…и именно сегодня этот великий воитель выглядит так, словно видит перед собой Мелькора, коего следует немедленно забить. Желательно ногами.
Майа не ошибся.
Все шло своим чередом…пока Тулкас с диким ревом не восстал со своего места, одновременно своротив стол и всех тех, кто имел несчастье сидеть с противоположной от Вала стороны. Эльфы, ушибленные столом, накрытые скатертью и вдобавок пристукнутые свалившейся посудой, с испуганными воплями расползались в разные стороны. Все остальные замерли в пораженном молчании, которое прорезал вдруг звонкий, мощный и властный голос Короля Арды:
- ТУЛКАС!!
Тулкас замер – и хорошо, ибо имел уже намерение придавить кого-нибудь, случайного и путающегося под ногами, на месте – и уставил на Манве налитые дурною кровью глаза.
- Тулкас, - повторил Манве, взывая к разуму воителя.
Но воззвал, очевидно, к чему-то другому, потому что дальнейшего не понял никто, кроме Эонвэ – Тулкас ринулся к Манве, схватил его за шиворот и выволок из зала с такою же быстротой, как ястреб, пав с небес, уносит в когтях зазевавшегося кролика…
- Э, - тихо сказал один из эльфов, - Куда он его? Что это?!
- Не бойтесь, - спокойно сказал Эонвэ, - Это не наше дело. Никто никому не причинит вреда. Поставьте стол на место.
Сам он был не слишком уверен в собственных словах.
Но эльфы поверили ему.
Все было хуже, чем предполагал Эонвэ.
Манве болтался на плече Тулкаса, несущегося куда-то с невозможною быстротой, и молча – иначе не мог – плакал от дикой, парализующей боли, ибо Тулкас тащил его на плече, как плащ, но держал не за шиворот, а за шею. Железные пальцы впивались так, что Манве задыхался…да и вообще, не будь он Вала, Тулкас давно б уже свернул ему шею как цыпленку.
Манве бесило, что он был беспомощен против такой откровенно-грубой силы – но это действительно было так. Поди сделай что-нибудь, когда от боли почти теряешь сознание!
Когда эта безумная скачка закончилась, Манве и был уже на грани потери сознания…но Тулкас плеснул ему в лицо ледяной водой из фляжки, отстегнутой с пояса, и Манве тихонько застонал, ощупывая шею, на которой агатовым ожерельем проступали синяки. Из его глаз все еще катились слезы, туманившие все окружающее.
Когда первое потрясение более-менее прошло, Манве осознал, что лежит на чем-то мягком, вроде шкуры, и находится в чем-то вроде грота…или пещеры…вход в которую закрыт самой разнообразной дикой растительностью. А Тулкас…Тулкас сидит неподалеку, тоже на чем-то вроде шкуры, и глядит на него.
- И что это было, Тулкас? – ледяным голосом поинтересовался Манве, приподнявшись на локте. Голос его звучал хрипло – естественно, после того, как кто-то битых полчаса стискивал твои голосовые связки и елозил по ним лапищей, словно по своему… хм! Манве ужасно разозлился, и глаза его, припухшие от слез, сузились и потемнели. ТАК обращаться с ним, словно он не Король Арды, а…
- Ты в порядке? – спросил Тулкас.
Очень умный вопрос, подумал Манве. Ну – гениальный!!!
- А ты как думаешь? – хрипло и ядовито поинтересовался он.
- Я думаю, - после долгой паузы произнес Тулкас каким-то не своим, смягчившимся и грустным голосом, - что тебе немножко больно. Прости…пожалуйста.
«Немножко, - подумал Манве, - Тебе бы так «немножко»!»
А вслух прознес:
- Да что это значит?? Что это за поведение, Тулкас? С каких пор позволительно так себя вести – со мной?!
Тулкас приблизился.
Теперь он сидел совсем рядом, и Манве видел, как ходят желваки у него на скулах.
Тулкас протянул к нему лапу – огромную, как весло, густо поросшую золотистым волосом – и пальцы его вдруг обвили тонкое запястье Манве – бережно и осторожно, словно взяли яйцо малиновки…
- Я…люблю тебя… Манве… - выговорил Тулкас, словно против воли – казалось, перед этим он сжал челюсти так, что по зубам с легкой болью скользнули трещинки, - Прости меня…я…я не хотел… и ничего больше не сделаю… Просто хотел сказать, так, чтоб НИКТО не слышал…
Он убрал руку.
- С тех пор, как ты…как ты поцеловал меня… помнишь?.. – вояка смешался и смолк.
Манве не осознал, что губы его скривились в болезненную ухмылку.
Да, он помнил. Помнил, как беседовал с Квази…а потом приперся этот красно-золотистый увалень с глупыми глазами и коротенькими мыслями… и Квази, помнящий все правила личной безопасности, тут же умчался в небесную лазурь… Манве так и не успел ничего ему передать…а Тулкас тут, как назло, принялся задавать свои дебильные вопросы…
Но Манве Сулимо не был бы тем, чем был, если бы думал о произошедшем ТОЛЬКО так.
Он не раз задавался вопросом, почему именно он - создание не такое уж, на его собственный взгляд, совершенное, слабое и подверженное всевозможным страстям – волею Эру стал Королем Арды, но так и не нашел ответа на этот вопрос, ибо ключ к ответу скрывался именно в том, в чем Манве привык упрекать себя. Его пылкое воображение, нежность и чувственность, его искренность и способность иногда терять голову – все это делало его, единственного из Валар, способным понять другого. Влезть в чужую шкуру. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРОЧУВСТВОВАТЬ – И ПОНЯТЬ.
И – после этого – не судить огульно и опрометчиво…никого. И - прощать. По возможности – прощать…
Эру прекрасно знал, ЧТО делал.
И теперь Манве, навзничь валяющийся на какой-то шкуре в каком-то диком гроте, с синяками на шее и болью в глотке, пытался посмотреть на все произошедшее глазами Тулкаса…
Вот Тулкас подсматривает за ними из кустов… Омерзительно, да…Но – ЧТО он видел, этот дурачок, эта гора мышц, почти не имеющая мозгов, но несомненно обладающая сердцем?..
Этот разговор – в одуряющем аромате черемухи… эта напрягшаяся плоть… эти закрытые от безумной обжигающей боли, рожденной осознанием, глаза…
Я играл с чужими чувствами, уже совершенно спокойно подумал Манве, и сейчас расплачиваюсь за это.
Сумасшедший Тулкас. Такой порыв… безумие…. Но разве не говорит это о силе его чувства?
- Манве, ты спишь?.. – голос Тулкаса стал каким-то уж совсем непривычным, начал течь, как расплавленное олово.
- Нет. Я думал…
- О чем?
- Обо всем этом, - выдавил Манве, - Я…я виноват перед тобой, Тулкас…
- Ты?! Передо мной?? – огромная туша шмякнулась рядом с Манве, уставив на него прежде темно-янтарные, а теперь тающие, золотом исходящие глаза, - Ты ни в чем…то есть, это…ты… я… Нет, Манве, я просто…люблю тебя и больше ничего…
- Ничего?..
- Мы стобою разумные существа и в силах справиться с ненужным вожделением, - грустно, совершенно осмысленно повторил Тулкас услышанную от Манве фразу. Судя по мировой скорби, заполнившей вдруг его взор, он уверовал в нее, как в Эру.
Манве сел, зажав ладонями пылающие щеки.
Новая, романтическая ипостась Тулкаса являла собой нечто совершенно уж поразительное. Вояка сам на себя не походил – во всяком случае, с лица его начисто сошло всегдашнее выражение – «А не сыграть ли нам в снежки??» Теперь Тулкас походил на глупого подростка, внезапно потерявшего близкого человека и ставшего вдруг таким неожиданно взрослым и печальным, что в это даже не верилось.
«Какая же ты скотина, Манве Сулимо, - подумал Король Арды, - Сам ты счастлив сейчас – пусть оно непрочное и порочное, это твое счастье – но разве имеешь ты право с высокой башни блаженства своего плевать в души других?.. Пусть это всего лишь Тулкас…всего лишь? Ох, как ты высокомерен…и безо всяких на то оснований… откуда знать тебе, ЧТО ЗА ДУШУ вложил Эру в это огромное нелепое тело? Где тебе видеть, сколь далеко простираются замыслы Его?..»
- Слушай, Манве, - бормотал Тулкас, - Ты молодец…ты правильно не смотришь на меня…потому что…потому что ЭТО что-то делает со мной. Вчера я напился и стал думать о Черном. Знаешь, я хотел разбить ему рожу…втоптать его в дерьмо…а вчера я подумал – он ведь любит тебя, он такой нежный с тобой, значит что?.. Значит, он не такой уж…то есть, у него тоже иногда светлеют глаза…
«Тулкас, тебя ли я слышу?» - у Манве заскребло в горле, и он низко опустил голову.
- Слушай, Манве…все это неправильно…Совсем неправильно… Я ничего не понимаю… Мы ведь Валар, или нет? А его имя не должно произноситься…но ты произносишь его – и так произносишь…А ты, ты лучше всех слышишь Эру, значит…
Манве закрыл лицо руками, и плечи его дрогнули.
- Что с тобой? – Тулкас моментально перепугался. Вот уж чего он не хотел – так это доводить свою любовь до слез.
Манве вдруг убрал руки от лица. Из глаз его действительно текли слезы, но он чему-то улыбался…ТАК улыбался, что Тулкас вдруг понял, что ничего плохого не сказал, и заулыбался тоже.
«Всё, всё в Арде, - думал Манве, - наделено этим чудом – душою живою… и если неправильно это, Эру, значит, я не понимаю ничего в замысле Твоем! Вот Тулкас, Гнев Твой, созданный, казалось бы, для одного лишь – защищать нас от зла. Но зло, воплотившееся в образе Мелькора, обретшее тем самым душу живую – уже не совсем и зло….Может, мы просто изначально не так поняли Замысел? Может, Ты и не видишь Арды БЕЗ Мелькора – непокорного брата моего? Во что б мы превратились, не будь его? Куклы, набитые золотыми опилками…Но он научил нас чувствовать – да, чувствовать. Ненависть, боль, сострадание, любовь…»
- Манве? Ты…ты плачешь?
- Нет, Тулкас. Всё хорошо! – Манве улыбался, и слезы начали высыхать, но голос еще срывался, - Всё так хорошо, что ты и не представляешь…Тулкас…
Он чувствовал непередаваемую нежность к этому огромному, неправдоподобно серьезному существу – такую же, как ощущаешь, глядя на большого, но еще беспомощного детеныша. Манве ощущал подобное, когда гладил здоровенных желтоглазых птенцов – детей Торондора. Они с обожанием смотрели на него и все норовили с ним поиграть – после этих игр Манве ходил весь исцарапанный их когтями, но они же были маленькие, такие глупые!..
Тулкас сиял.
Манве понял, что вояка сказал ему правду – ему от него действительно ничего не было нужно. Просто смотреть телячьими глазами…и еще смотреть…а поговорить – уж и вовсе великое счастье…
Они оба так расчувствовались, что вскоре их головы начали тяжелеть от непривычной для Валар усталости.
Так и заснули – каждый на своей шкуре.
Среди ночи Тулкас проснулся и, заметив, что Манве сжался в комочек от ночной прохлады, укрыл его той шкурой, на которой лежал. Сам он решил, что и так обойдется.
Тулкас улегся на камни и, действительно, моментально заснул.
Где-то там – на красновато-золотистой границе сна и яви – Манве почувствовал, как чья-то огромная, бесплотная, но теплая и знакомая ладонь погладила его по волосам, словно ребенка.
Эру… это Ты?..
В ответ Манве услышал что-то похожее на музыку – но не того, Первого, хора…нечто совсем другое. Такое же прекрасное…но куда более интересное. Сколько было в этой музыке нервных, страстно дышащих, быстро сменяющих друг друга нот, и все они имели лица… Следить за мелодией было так захватывающе, так здорово, что у Манве во сне прерывалось дыхание…и он даже пожелал никогда не просыпаться.
И улыбался во сне.
А утром ничегошеньки из своего чудесного сна не помнил…