Ash-kha

Цикл «Апологетика Синтеза»

При очередном прохождении ME захотелось вдруг апологезировать замечательную концовку «Синтез» (зелёную концовку), которая последнее время оказалась как-то слишком принижена теорией одурманивания Шепард(-а). (Последнюю, кстати, совсем не сложно развенчать – было бы желание.)

Страх перед смертью, к сожалению, настолько довлеет надо многими игроками, что они, привыкнув ассоциировать себя с Шепард(-ом), лишают этого персонажа достойной, славной смерти всего лишь из ничем не подтвержденной надежды, что он выживет при выборе красной концовки, и решение своё, чтобы оно не выглядело постыдно трусливым оправдывают теорией индоктринации. Очень удобно! Но, знаете что? Если честно, я не верю, что Шепард выживет в концовке «Уничтожение» - и на то есть множество причин, которые здесь слишком долго описывать. А то слабое движение в финале красного клипа может быть всего лишь последней конвульсией предсмертной агонии… И по логике, скорее всего, ею и является, поскольку то, что киборг-Шепард сможет остаться в живых после отключения всех своих имплантов, представляется мне крайне сомнительным. Почему должны отключиться импланты? На это даны намёки в самой игре. Первая и основная причина в том, что технологии всех органических цивилизаций МЕ построены на технологиях Жнецов. А теперь задумайтесь хорошенько: что делает красная волна? Она разрывает в неорганике какие-то связи, заставляя перестать работать наделённые искусственным интеллектом устройства, а также уничтожает устройства, построенные по технологиям Жнецов (в частности, ретрансляторы). А как она их может различить, по какому принципу?.. Это ведь не волшебство, а вполне материальное явление! Я полагаю, что различить оно их не может, и поэтому выведет из строя всю потенциально опасную электронику. (В том числе, и импланты Шепард(-а).) Таким образом, я считаю, что красная концовка антиутопична, апокалипсична даже,  поскольку является победой лишь на поверхностный взгляд, а на самом деле приводит не мытьем, так катаньем к гибели существующей цивилизации. Что же тогда означают синяя и зеленая концовки? Синяя – сохранение, зелёная – развитие, очевидно. (Ну, а  редко упоминаемая желтая – недеяние, которое нужно осмысливать и обсуждать отдельно.) Теперь, думаю, понятно, почему я предпочитаю зелёную концовку? :) Существующими финалами, отвернув антропоцентрический бред компилятора Дрю Капришина, создатели МЕ сделали значимый философский рывок, среди прочих вариантов продемонстрировав в своей работе противотезис представлению, бытовавшему в части старой научной фантастики (например, в StarWars) – представлению о неорганических разумных существах и киборгах как об абсолютном зле, с которым не может быть ни понимания, ни мира. И, в конце концов, именно зелёная концовка по-настоящему эпична! ;)

В цикле запланировано ещё два рассказа (уже существующих в набросках), которые закончу я, скорее всего, не раньше следующего прохождения ME 1, 2, 3.

Оправдывая доверие

Фэндом: Mass Effect 1, 2, 3

Аннотация: Шепард в сердце Цитадели принимает определяющее будущность Млечного Пути решение, вспоминая свои отношения с Кайденом.

Пейринг: Кайден Аленко / ф!Шепард

Персонажи: ф!Шепард

Жанр: джен, гет, новеллизация, научная фантастика, мистика, психология

Жанровая направленность: экшн

Рейтинг: PG-13

Предупреждения: смерть основного персонажа

Размер: драббл (2021 слово)

Самостоятельность не означает одиночество.
(Шепард)

Сделать выбор было легко – достаточно было лишь хладнокровно, без эмоций взвесить все за и против. На это ушли, кажется, даже не секунды, а доли секунд.

Уничтожение Жнецов не решало глобальной проблемы конфликта органической и неорганической жизни, и кроме того предавало доверие и ставило под удар тех, кого Шепард «приручила» - гетов, СУЗИ. Для многих противопоставление ИИ и представителей органических рас без колебаний решалось в пользу последних, но Шепард не лгала ни окружающим, ни себе, искренне считая неоргаников живыми и достойными жизни не меньше людей и алиенов. На правую дорожку она даже не взглянула.

Управление было, во-первых, полумерой, а, во-вторых, решением, по мнению Шепард, превышавшим меру ответственности военнослужащего и Спектра. Когда-то капитан «Нормандии» дала понять своей подчинённой Эшли Уильямс, что не разделяет её религиозной увлечённости, однако сделала это достаточно мягко, поскольку не являясь христианкой, убеждённой материалисткой она тоже не была. Вера или точнее мистические воззрения Шепард были эклектичны и находились в постоянном движении, однако в одном она была чётко убеждена – в бессмертии души, и потому сейчас мысль о том, чтобы на века, тысячелетия (пусть даже и не навсегда, потому что всё конечно во Вселенной, но на долгое-долгое время) стать придатком системы Жнецов, пусть даже и управляющим, испугала её безмерно. Не так она представляла себе свою жизнь после смерти! Ни жажда власти, обладай она ею, ни стремление защищать не смогли бы заполнить собой одинокую вечность, даже если бы у нематериальной сущности, управляющей Жнецами, остались эмоции – как незначительные песчинки, любые чувства были бы унесены рекой времени и забыты, а потом, возможно, однажды холодный разум нового божества переосмыслил бы то, с чего начинал свой путь, и реанимировал бы первое решение укрощения хаоса органической жизни – и цикл уничтожения во Вселенной начался бы вновь. Представив Призрака на левой  дорожке, Шепард отвела взгляд.

Женщина считала, что посмертие принадлежит только ей, а жизнь… Её жизнь была взята взаймы неоднократно, и теперь пришло время вернуть долг. Это было правильно. Настолько правильно, что не вызывало сомнений. Только лёгкое сожаление, от которого наворачивались слёзы в уголках  глаз.

«Кайден…»

Единственное, что могло остановить Шепард на пути идеального, ослепительно правильного решения, были её чувства к Кайдену – и эгоистичное желание продлить их как можно дольше. Но…

Воспоминания, размышления и выводы заняли втрое больше времени, чем выбор пути.

…Боевое товарищество, дружба, переросшая в крепкую привязанность, а затем в один критический момент перешагнувшая рамки военного устава и ставшая… любовью? Вероятно, да. Обычно этим словом назывались подобные отношения. На самом деле, капитан Шепард плохо разбиралась в этом. Пара платонических девичьих влюблённостей осталась в прошлом, а редкий товарищеский секс с коллегами или случайными знакомыми в увольнительных почти не трогал душу. С Кайденом Аленко всё было иначе – он, прежде всего, нравился женщине как человек и лишь во вторую очередь как мужчина. Поддержка, принятие, опора за спиной, чувство плеча -  всё это лейтенант давал своему капитану с избытком. Не осуждал даже в самых неприятных ситуациях: мягкий укор – это максимум несогласия, которое можно было от него услышать; однако, как правило, он оказывался  действенным. Давал дельные советы, стимулировал размышлять. Его красота была лишь приятным бонусом – Шепард знала, что оценила бы Аленко даже будь он заурядной внешности. Но красота… красота порождала страсть и стала одной из причин того, что миновав этап дружбы в своих отношениях, офицеры «Нормандии» пошли дальше. Не в первый их раз, но вскоре после победы над Сареном, Шепард даже смогла – позволила себе, осмелилась – отдать партнёру контроль в постели… И не пожалела об этом. Забыть про звания и быть просто женщиной – такого прежде она себе не разрешала. Отдаваться безоглядно, подчиняться чужим желаниям, позволять вести себя – никому раньше она не доверялась столь безусловно. И Кайден оправдывал её доверие – раз за разом, всегда. До самой её смерти.

После того как Шепард умерла и была воскрешена «Цербером», всё изменилось. Когда долго разыскиваемый и, наконец, встреченный на Горизонте штабс-капитан Аленко сказал своему бывшему командиру, своей потерянной и чудом воскресшей подруге, что любил её, и тут же обвинил в предательстве, в Шепард что-то сломалось. Разумом она понимала, какой видит её Кайден: красная подсветка от киберимплантов в радужке глаз и незарубцевавшихся шрамах на знакомом лице – даже не предательница, а марионетка «Цербера» – киборг, в котором электронной начинки не меньше, чем органики, оставшейся от первого Спектра-человека. Объятие, соединившее их прежде всяких слов, давало Шепард надежу, но со стороны Аленко оно было лишь слабостью, с которой он быстро справился. Кайден похоронил свою возлюбленную двумя годами ранее, потому говорил не «люблю», а «любил» – в прошедшем времени. То, что для Шеперд всё ещё  было настоящим, для него давно минуло – тяжело, болезненно, отчаянно, но минуло – было оставлено в прошлом и насколько возможно забыто, чтобы продолжать жить, идти вперёд и выполнять поставленные задачи. Кайден не хотел видеть в существе, стоявшем перед ним, свою погибшую любовницу и бывшего командира – не хотел и не видел, это было очевидно. И разумом Шеперд понимала его (будь она бы на его месте, она бы тоже, наверняка, не поверила),  но чувства не хотели приходить в согласие с разумом: ей казалось, что предают её. Сначала Андерсон. Теперь Кайден. Она стремилась к ним, искала у них помощи, надеялась, что они помогут ей освободиться от власти «Цербера», а они – те, кому она более всех доверяла – не дали ей ни единого шанса. В рабство к Призраку она попала не в тот момент, когда вынуждена была принять его первые директивы, а когда Совет и Альянс в лице сначала советника Дэвида Андерсона, а затем и (как последний гвоздь в крышку гроба) штабс-капитана Кайдена Аленко указали ей, что возвращаться ей некуда. Обвиняя её в сотрудничестве с «Цербером», все, тем не менее, ждали, что она это сотрудничество продолжит. Без вариантов. Никто не спросил, чего хочет она. Никто не предложил встречи тет-а-тет, разговора по душам, обсуждения способов бегства или работы двойным агентом. Похоже, ни у кого даже мысли не возникало, что новая Шепард может иметь чувства и желания, разнящиеся с приказами Призрака. А если даже и возникали подобные сомнения, со слишком многими трудностями помощь воскресшей была сопряжена, чтобы кто-то собрался преодолевать эти трудности. Неважно, настоящая Шепард или киборг-марионетка – негласно было решено, что «Цербер» имеет право делать с ней всё, что ему заблагорассудится, раз уж они создали или воскресили её. Нет нужды совершать лишние телодвижения: если «Цербер» прав, и от Коллекционеров исходит угроза, то новая Шепард либо решит эту проблему, либо погибнет в процессе – так или иначе, Альянсу Систем и Совету Цитадели придётся иметь дело только с последствиями… Стратегически верное решение.

Даже произнося патриотичные, идеологически правильные речи, Шепард никогда не обманывалась святостью правительств людей и алиенов. Идеальные правительства могли быть только у идеальных государств, а идеальные государства существовали лишь в романах-утопиях. Однако это не являлось причиной для того, чтобы предпочесть законной власти экстремистскую организацию, возглавляемую одним сомнительной морали человеком и финансируемую денежными мешками с манией величия, желающими иметь повод считать себя тайным галактическим правительством. Женщина помнила старую земную сентенцию «Каждый народ имеет то правительство, которого он заслуживает.» и действовать всегда старалась соответственно ей: своими поступками влияя на Совет и Альянс, меняя их – пусть крошечными шажками, но продвигая реальность к идеалу. И Кайден Аленко – осознанно или нет – действовал также. Он был её интуитивным единомышленником, и за это она полюбила его даже раньше, чем поддалась очарованию чуть хрипловатого голоса и мягкого нрава, сиянию тёмных глаз, притяжению привлекательной, в целом, внешности. Однако именно это стремление к идеалу развело их на Горизонте по разные стороны баррикад: Шепард и рада была бы вернуться на привычную сторону, но её не только не ждали там, но и гнали прочь…

Выбравшись с Горизонта, она напилась так, как никогда раньше, благо улучшенное стараниями проекта «Лазарь» тело было способно без особого ущерба для себя переработать лошадиную дозу алкоголя – напилась, до обидного быстро протрезвела и, впервые надев форменный жакет «Цербера», отправилась флиртовать с психологом-секретарём. Отрицать очевидное далее было бессмысленно: она больше не являлась военнослужащей Альянса, а была офицером «Цербера», хотелось ей этого или нет. А Кайден… Безупречного штабс-капитана Аленко следовало освободить от себя – ни к чему ему были такие порочащие связи.

…Позволить себе снова сойтись с Кайденом было неразумным поступком, эгоистичной слабостью – Шепард понимала это и всё же не устояла. Роман, возобновившийся на руинах гибнущей цивилизации, под огнём Жнецов и в иллюзорной временной безопасности гавани Цитадели, был похож на сладкие предоргазменные мечты, какие бывают по пробуждении от смутно приятного возбуждающими элементами сна. Это было похоже на морок – слишком удивительный, чтобы быть реальностью. Прошедшие годы изменили обоих, подтверждая сентенцию «В одну реку нельзя войти дважды». Оба стали старше и жестче характерами. Шепард с трудом узнавала Аленко и, хотя тянулась к нему всеми фибрами души, забыв все прежние свои обиды и отрицания, сорвав тормоза в момент его тяжёлой травмы и период выздоровления, доверие к нему смогла восстановить далеко не сразу. Очевидно не меньших усилий аналогичный процесс стоил и Кайдену. Когда же выросшая между ними за прошедшие годы стена была их совместными усилиями, наконец, разрушена, времени почти не осталось – счёт шел уже на недели, а не на месяцы. Сладостный морок единения последних совместных миссий и недолгого отпуска перед финалом решающей битвы. Они оба чувствовали, что это точка невозврата. Они дважды попрощались: перед началом сражения и в его конце – когда раненого майора забирали с поля боя…

Женщина прерывисто вздохнула. На самом деле, следовало благодарить судьбу за двойную милость. Не всем в творящемся хаосе выпадал шанс проститься с родными и близкими.

Шепард действительно любила Кайдена  Аленко – во всяком случае, настолько, насколько понимала слово «любовь». Она хотела, чтобы он был жив и счастлив – ещё долгое время. Но его благополучие и безопасность невозможно было обеспечить вместе со своими собственными. Никакого шанса на совместное будущее у них не было – никогда. Весь их роман: эпизодические встречи, быстрый секс до или после боя, поцелуи украдкой, пугливые прикосновения, нежность, которую нельзя было показывать прилюдно… Хочет ли она на самом деле, чтобы всё так длилось и дальше? Чувства, являющиеся нарушением устава. И что лучше: нахождение вместе и постоянная необходимость скрывать их, или расставание, служба в отдаленных друг от друга местах и редкие встречи в увольнительных? Или даже потребность бросить службу, чтобы находиться рядом? Смешно. Двух первых Спектров-людей со службы никто не отпустит, пока не выжмут по полной… Кайден заслуживал лучшего. Не командиршу с жестко укреплёнными мышцами и костями, с кибернетическими имплантами в большей части органов и почти несомненной неспособностью родить, не говоря уж о тяжёлом доминантном характере, а женщину такую, какую рисует себе в воображении обычный мужчина, ищущий в подруге поддержки, мягкости и тепла – такую, какая сможет восхищаться им настолько, насколько он этого заслуживает…

Следует освободить от себя Кайдена.

Она сумела сделать это один раз, второй – будет проще.

Конечно, для него потеря будет тяжела – возможно, даже мучительна. Но он справится. Справился однажды и, значит, сможет сделать это снова. Он не настолько психически хрупок, как может показаться на посторонний взгляд. На самом деле, совсем даже не хрупок – просто не привык, не умеет демонстрировать свою силу. И это ещё одна причина его от себя освободить…

Пусть второй Спектр перестанет быть тенью первого.

Женщина на мгновение прикрыла глаза, вспоминая теплые прикосновения Кайдена, его дыхание на своих губах, порой поверхностно невесомые, порой страстно углублённые поцелуи, жар соединения тел, упоительную сладость принятия. Несмотря на измождение тела и множество ран, терзавших разной интенсивности болью, Шепард ощутила пульсацию вожделения, которому на этот раз придётся остаться неудовлетворённым. Ни до, ни после Кайдена она никогда не хотела никого так сильно, как его. Но эта была всего лишь страсть – довольно иступлённая, потому что никак не предоставлялся шанс насытиться ею. Нельзя было позволить страсти затмить логику. Если бы у Шепард была сейчас возможность посоветоваться с Кайденом, он бы понял и одобрил её решение, как бы больно ему при этом ни было. Понял бы, один (если не единственный) из немногих – женщина была уверена в этом. Биотик, техник и медик – Страж – Кайден Аленко, можно сказать, на субатомном уровне ощущал граничащую с необходимостью правильность синтеза различных материй и сил. Как бы ни была сильна в нём привязанность к ней, он не стал бы отговаривать её от правильного решения. Он не сказал бы ей: «Пусть умрут все неорганики, лишь бы ты осталась жива», и уж, тем более, не стал бы призывать её принять контроль над Жнецами. Может, Шепард обманывала себя, приписывая Кайдену свои мысли?.. Может быть. Но сейчас ей хотелось – очень хотелось – верить, что он  бы понял и поддержал её.

Сначала медленно, ковыляя, потом всё убыстряясь, отбросив ненужное уже оружие, женщина устремилась к центральному лучу горнила синтеза.

Прыжок.

«Кайден… - была последняя мысль Шепард перед распадом. – Хочу… Обещаю… Если реинкарнации существуют, когда-нибудь мы обязательно встретимся. А если нет… или до тех пор… будь счастлив. И не слишком часто меня вспоминай!»

сентябрь 2019 г.