Автомобильное оборудование

Ash-kha

СТАРАЯ ДА УДАЛАЯ

(из серии "Черные сказки")

Моему отцу, который без моего согласия прочитал этот
текст и отметил в нем приличное колличество ляпов...
Которые и были потом мною благополучно исправлены! :)

Осеннее утро в брамице кружевного инея выдалось ясным и ознобистым. Бревенчатая избушка, затаившаяся в чащобе Заповедного Леса, зябко переминалась на месте, поджимая под себя попеременно левую и правую куриные лапки.

Бабу-Ягу разбудили вопли некормленого Черныша. Кот сидел на закопченной печи, прямо над дымящей заслонкой, посверкивал желтыми глазами и истошно мяукал.

- Уймись ты, кровопийца! – прикрикнула ведьма, с кряхтением разгибая затекшую поясницу.

Под ней предательски заскрипел колченогий стул. Угораздило давеча старую заснуть над чернокнижьем!

Запыленные корешки ссохшихся кожаных переплетов, ломкие пожелтевшие страницы, испещренные маленькими загадочными значками, раздражающе мозолили глаза ведьме. В центре дощатого стола красовалось застывшее озерцо воска с неприлично торчащим фитильком – еще вчера здесь подмигивал язычком пламени приличных размеров свечной огарок.

- Ра-а-астя-а-а-апа! – уничижительно заявил Черныш, выставляя из-под белых усов вампирский передний клык.

Баба-Яга проигнорировала язвительный комментарий ласкового котика и принюхалась. Определенно снаружи из-под двери тянуло каким-то чужеродным запахом.

Черныш снова яростно мяукнул и вцепился молочно-белыми клыками в уже изрядно изодранную занавеску у печной лежанки, показывая, что если его немедленно не накормят, он сам отыщет, чем ему поживиться.

- Чу! – Баба-Яга пошевелила горбатым носом, умиленно причмокивая потрескавшимися губами. – Русским духом пахнет! Кого это прислал нам Лукавый?

Шлепая стоптанными лаптями, ведьма заспешила к двери, и, отодвинув два засова, отворила ее как раз в тот момент, когда обнаружившийся за порогом розовощекий, белозубый детинушка проорал во всю мочь глотки:

- Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к лесу задом!

Избушка была малость глуховата, а потому собралась продемонстрировать гостю свой тыл вместо парадного фасада, перед которым тот собственно и стоял, когда окрик хозяйки привел ее в чувство.

Ведьма мгновенно оценила стать и силушку пришельца, видные с первого взгляда, и медоточиво заголосила:

- Ой ли, добрый молодец посетил меня старую в тиши-глуши лесной? Ой ли, красавец и богатырь: грудь колесом, ноги, что дубы твои вросли в землю-матушку, кудри твои, что свет солнышка в погожий день... Кто ж ты будешь такой? Небось царевич?

- Царевич Матвей из Тридесятого царства, – детинушка поклонился ведьме в пояс.

Та кокетливо одернула рваные лоскутья юбки и, шерудя ножкой, попыталась надеть лапотки нормально.

- Что же ко мне, убогой, тебя привело, ласковый?

- За советом я пришел, бабушка.

Пергаментная морщинистая кожа вокруг рта ведьмы вдруг дернулась, а глаза ее стали пустыми и отрешенными.

- Ну, в дом проходи, коли так...

По скрипучей лестнице с резными перильцами, выдвинувшейся прямо к ногам молодца откуда-то из-под пола, царевич забрался в избушку. Первым, что он увидел, войдя, был огромных размеров черный кот, сидящей на печи. Кот облизнулся раздвоенным красным языком и плотоядно мурлыкнул:

- Человечинка...

Баба-Яга, уже хлопотавшая у разверзнутого чрева печки-самогрейки, запустила в него поварешкой.

- Не по тебе угощение будет, обжора!

Царевич, испуганно пятившийся к стенке, рухнул на ударившую его под колени лавку.

- Ты не стесняйся, добрый молодец, - кудахтала старуха, сгребая со стола колдовские пергаменты и свитки. – Присаживайся, рассказывай, что за беды у тебя, что за напасти... Чем могу, старая, пособлю тебе, коли сговоримся... Может, водочки хочешь?

Помаленьку начавший приходить в себя царевич проглатил ком, стоявший в горле, и, выкатив глазищи, затряс головой.

- Не хочешь? Ну и ладненько...

Сухая костлявая рука, пощекотавшая кургузую бороденку недоросля, вызвала у того нервную дрожь.

- Ну, рассказывай, - Яга подсела к царевичу, бесцеремонно уставившись на холмик между его раздвинутыми ногами.

Черныш презрительно фыркнул и, задрав хвост, удалился в дальний темный угол на печных полатях.

Опасливо косясь на ведьму, гость начал рассказ:

- Батюшка мой в Тридесятом царстве правит, я у него старший сын. Некогда дошел до нас слух, что у соседа нашего, из Тридевятого, есть дочка красоты неписанной. Отец просватать за меня девицу решил, и все вроде бы сладилось. Да только вот, как я за царевной поехал, так коня потерял, спутники мои – а, Лешей с ними! – разбежались, с дороги я сбился, пообносился весь... Как тестю на глаза показаться, не знаю. Не признает он меня, пожалуй... Помоги, бабушка, век должен буду!

И снова странно, искоса взглянула ведьма на детинушку, да ладошку тут ему в портки и запустила.

- Не работаю я задарма, сладенький, - хихикнула она. – Но беде твоей помочь можно, коли три ночи подряд ублажать меня согласен.

- Гулящая! – презрительно прошипел с полатей Черныш.

Ведьма вдруг потеряла к габаритному удальцу интерес, вытащила из его портков руку, показательно вытерла пальцы о вышитую гладью сорочку царевича, засеменила к печи, кряхтя, вскарабкалась на нее и вытащила на свет божий разобиженного кота.

- Слышь, усатый, чего ты дуешься? Я ж кошек твоих не гоняю, хотя давненько руки чешутся передушить их всех...

- Только попробуй! – и Черныш выпустил в хозяйку все свои когти.

Отшвырнув от себя обидчика, старуха слезла с печи и, слабоумно хихикая, принялась зализывать языком кровоточащие ранки. Закончив с этим делом, она обернулась к гостю, внимательно осмотрела его с ног до головы, а потом, как видно, решив что-то, стащила с себя через голову грязные лохмотья, выставив напоказ дрожащие коленки, согнутую клюкой спину, округлый, словно пивная бочка, живот, дряблую грудь. На лице царевича мелькнуло отвращение.

- Э-э-э, нет, бабуля, - заявил он. – Я обещаний тебе не давал, под бумагами подозрительными креста не ставил. Хоть и тяжко православному без греха пропадать, но уж лучше я Дьяволу душу заложу, чем тебе тело.

Ведьма опасно прищурилась.

- Православный ты, говоришь? И кровью подпишешься?

- Как есть говорю! – гость явно нарывался на головомойку.

- Гулящ-щ-щая! – отчетливо повторил на печи кот.

Старуха еще раз раздумчиво оглядела царевича, ничуть не смущаясь неприкрытой своей наготы.

- Хорош ты, молодец, да больно нахален. За помощью пришел, а к хозяевам уважения никакого...

Детинушка, расхрабрившись, помотал языком из стороны в сторону между раздвинутыми мясистыми губами.

- Переплачиваю я тебе, бабуля, за плевую работенку, да ладно! Давай, не тяни. Коли откажешься, вряд ли Тот, кому ты служишь, тебя похвалит!

Ведьма села на пол, скрестила по-турецки ноги и принялась копаться в ворохе сброшенной с себя одежды.

- А ты ведь не сбился с дороги, добрый молодец, а специально ко мне шел, так? – спросила она чуть погодя. – И с царем Тридевятого царства у тебя, пожалуй, не все слажено... Да и царевич ли ты вовсе, али кто из беглых слуг его?..

Детинушка набычился.

- Чего ты носище свой суешь, куда не надобно, карга старая?!

Баба-Яга с хитрецой улыбнулась и извлекла, наконец, из кучи грязной одежды свисток на веревочке. Дунула, плюнула, свистнула в свисток и заколотила по полу босыми пятками. Словно пелена колдовская с глаз царевича спала, узрел он деву звездоокую, сребровласую, ростом высокую, станом гибкую. Засмеялась она переливчато, и бросило детинушку в жар: он скорее портки стаскивать. За груди теплые облапил девицу, а она, хохоча, щелк его пальчиком по носу.

- Да на что ты сдался Властелину моему, приторный? Вот уж за головушку такую меня точно в Аду не похвалят. Мало что ли туда дуралеев канцелярия небесная списывает?..

...Интересно, как мыши общаются между собой, какими именами друг друга кличут? Но уж верно не человеческими, и Матвеев среди мышей отродясь не бывало...

Жирная перепуганная мышь, еще мгновение назад считавшая себя человеком, успела лишь возмутиться:

- Пи-пи-пи!

- Пища! – радостно мяукнул Черныш и сиганул с печи хозяйке под ноги. Через минуту он уже намывал мордочку пушистой лапкой, переваривая свой царский обед.

Так вот за делами неправедными миновал в избушке-на-курьих-ножках день...

... В проклятую ночную пору Черныш шумно завозился на печи, потом занавесочку отодвинула человеческая рука и мурлыкающий голос осведомился:

- Тебе только заезжие потаскуны нравятся, ненасытная госпожа моя, или как?

Трехсотлетняя сребровласая молодка затушила свечной огарок и забралась на полати к ревнивому оборотню.

январь 1998 г.

© "Купол Преисподней" 2015 - 2024. Все права защищены.
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru