Ash-kha

СОЛНЦЕ ХАМАЛА

Пролог

Лес, отделявший Метрополию от Княжеств, был более древним, чем сам Хамал. Кольцом опоясывал он Замок, служа самой надежной защитой от опасности, которая могла прийти с периферии или из неисследованных земель. Немногие, решавшиеся углубиться в чащобу, возвратились назад: одни пропадали без вести, других находили мертвыми на опушке. Простой люд предпочитал обходить Лес стороной, а для путешественников, купцов и военных отрядов, патрулировавших провинцию, еще первый Правитель приказал расчистить семь Просек (по количеству Ворот Замка). С тех пор минуло не одно столетье, но Лес - незыблемый в вечно меняющейся мире - оставался запретным...

Солнце Хамала стояло в зените, и тени от древних кипарисов оползли от холма Башни Единорога, достигнув первых домов пограничной деревушки, расположенной в долине, когда юноша вошел в нее. Потный, в запыленном костюме охотника и стоптанных сапогах, он не производил благоприятного впечатления. В пограничных селениях уже успевших познать прелести войны между Метрополией и мятежными Княжествами, к чужакам относились насторожено: мало ли, кто может шататься в такое время, и какие неприятности он может плести хлебопашцам. «Мы не во что не вмешиваемся, - любили повторять жители Пограничья,- пусть себе грызутся князья и бояре, лишь бы в наших амбарах не переводились пшеница и ячмень.» Вероятно юноша знал об этом, его не удивила пустынность белой, раскаленной полуденным солнцем улицы. Однако, измученный долгой дорогой и знойным, даже для Хамала, днем он постучался в ворота крепко срубленного двухэтажного дома с верандой и резными ставнями, надеясь, что люди, живущие в достатке, будут белее гостеприимны к путнику.

Он постучался дважды, потом и в третий раз повторил стук. Заметив, что ворота не заперты, а только прикрыты, он прошел через двор и, войдя в сени, позвал:

- Есть тут кто?

Ответа не было, но вскоре, вытирая руки о закопченый передник, из глубины дома появился рыжеволосый мужчина гиганского роста с могучим торсом и широкими плечами.

- Чего кричишь? Чего надо? - спросил он, сердито огладывая непрошеного гостя.

- Хозяева дома? - осторожно, начал юноша.

- Я хозяин.

- Здешний кузнец?

- Чего надо?

- Моя просьба, может быть, не совсем обычна... Я полагаю, вы пользуетесь уважением здешних граждан... Не могли бы вы представить меня воеводе из Башни?

Кузнец нахмурился.

- В Башню идете? Так она на холме осталась, а в помощники меня не берите.

Юноша смущенно улыбнулся.

- Я был у Башни, внутрь меня не пустили... Смешно! Поймите, я из Метрополии доставил послание воеводе Авериану, мне нужно попасть в Башню!

Внимательные глаза рыжеволосого мужика некоторое время изучали собеседника, отметив аристократическую правильность черт, решительность в темных глазах, чуть надменное очертание губ. Да и выражал он свои мысли ней по-здешнему. Необычный странник для этих краев.

- Четверть спектра назад воевода покинул Башню, - сказал кузнец. - Собирался вернуться он к новой фазе.

- Значит, ждать мне не меньше двух дней, - охотник задумался. - Хозяин, не согласились бы вы приютить меня до конца этой фазы?.. Погодите отказываться! Я заплачу вам...

Хозяин скептически усмехнулся.

- У меня есть деньги.

Расстегнув кожаный пояс, державший на левом бедре короткий меч и кинжал, юноша вытряхнул из него пару золотых может с «драконом», потом - еще четыре и протянул их хозяину. Тот, не зная на что решиться и не желая связываться с незнакомцем, предпринял последнюю попытку избавиться от него:

- Меньше десяти за дом не возьму...

Юноша встряхнул пояс, и на ладонь выпали еще две монеты. Это были его последние деньги.

- Может, сойдемся на восьми?

Кузнец покачал головой, испытывая облегчение от того, что все-таки избавился от этого подозрительного молодца.

Видно было, что юноша не привык и не умеет просить. Помрачнев, он отвернулся и заспешил к выходу.

- Постой! - В грубом мужике из пограничной деревни осторожность не могла пересилить широкой души. - Куда ты идешь?

- Лес - дом для охотника...

Кузнец шагнул за юношей следом.

- Оставайся, парень, и денег не надо. Гостеприимство не оплатить золотом, - и ответил на его удивленный взгляд: - Времена нынче неспокойные, вот и не вспомнил я этого сразу. Рад принять тебя.

ФАЗА ПЕРВАЯ.

- Все!

Дис хлопнул себя по коленям и встал на ноги. Он поднял с земли тяжелый пояс из металлических пластин с двуручным мечом и кинжалами и застегнул на бедрах. Посмотрел на своих людей.

- Ну! Собирайтесь, времени у нас немного...

- Дис, - Валериан выглядел неуверенно. - Мне надо поговорить с тобой...

Дис, предчувствуя, что хочет сказать его первый помощник, нахмурился:

- Говори!

Горная пещера с низкими сводами и родником, берущим свое начало где-то в глубине скал, была сегодня до отказа набита людьми. Здесь были варвары с Островов, одетые в звериные шкуры, обедневшие крестьяне из Княжеств и профессиональные романтики большой дороги. В основном, здесь собрались главари разбойничьих шаек обширных земель Хамала, но были тут и испытанные ребята самого Диса - «короля воров». В пещере поместилось около 60 человек, еще полсотни вышли на промысел, а немногие охотились в горах.

Чуть в стороне от остальных, на стволе срубленного дуба сидел боярин - хилый, белолицей человек с бесцветными, непрестанно бегающими глазками. Он приехал, чтобы от имени мятежной княжны Виктории заключить с Дисом пакт о взаимной поддержке. В случае своего прихода к власти княжна обещала союзникам амнистию за их прежние дела, крупное денежное вознаграждение и привилегии при дворе. И аванс она давала не плохой - платила драгоценными камнями. По этому поводу и собрался сегодня разбойничий совет.

Валериан с независимым видом осматривал пещеру. В дальнем углу навалены еловые лапы, заменяющие вольным людям постель. У входа разожжен костер. Но это слабая защита от холодов, и как только ударят первые заморозки, разбойники спустятся в долину и разбредутся своими путями, чтобы до будущей весны перебиваться, кто как умеет...

- Пошли, выйдем! - велел Дис отрывисто.

Они вышли из золотистого света костра в вечерние сумерки. В воздухе пахло грозой. Было душно, и раскалившиеся за день скалы источали жар, как хорошая печка.

- Дождь будет, - прошептал Валериан, прыгая по кочкам вслед за устремившимся к обрыву Рогатой Горы атаманом.

Двое остановились на голове каменного животного и обернулся друг к другу.

- Что?

- За мной много грехов, Дис, но тебе я никогда не лгал. Поверь, не стоит нам ввязываться в это дело, - Валериан сглотнул и продолжал после секундной паузы: - Много ли мы понимаем в политике? 0дно дело грабить зарвавшихся наместников, воевод и богатых купцов, дурить, развлекаться с девчонками из соседних деревень, строить из себя благородство, доведенное до нищеты и воровства, другое - измена своему государю. По головке нас за это не погладят, но дело даже не в этом, нами и раньше-то не очень интересовались... Неужели ты не понимаешь, что для Виктории мы пешки, которые она может бросить ферзю, надеясь временно задержать его продвижение?!..

- Это все?

Валериан прерывисто вздохнул.

- Идти за Викторией - предательство!

- Ты говоришь так, потому что родился в Метрополии, а вам там всем с детства вывернули мозги с идеей верности Правителю!

Валериан вспыхнул:

- А ты родился на границе, и тебе все равно господину или рабу кланяться!

Несколько мгновений была тишина, и только в отдалении куковала кукушка. Потом Дис отвернулся и, ни слова не говоря, стал спускаться со склона. Валериан, несколько опомнившись, последовал за ним. Он ругал себе за то, что позволил гневной фразе сорваться с языка. Дис не любил разговаривать о своем прошлом, но его друг знал, как часто атамана одолевали воспоминания о доме, стоящем у Заповедного Леса, об отце и юношеских беззаботных годах.

За несколько шагов до пещеры Дис остановился к заговорил размеренно, но еще с напряжением в голосе:

- Я не прогоняю тебя. Ты, как и всегда волен выбрать, уйти тебе или остаться. Но решение я уже принял. Коли твое понятие долга спорит с ним, уходи, я не буду в обиде...

Валериан порывисто схватил его за руку.

- Прости! Я не хотел.

Дис опустил погрустневшие глаза в землю и несколько раз кивнул.

- Я понял.

И вошел в пещеру.

Он появился в свете костра, высокий, могучий, и разговоры тотчас же смолкли. Светлые, чуть рыжеватые волосы трепал ветер, мужественное лицо было спокойно, а карие глаза пытливо изучали лица собравшихся, одно за другим. Потом они остановились на боярине.

- Ты запомни, что я говорил: коли будет в нас нужда княжне, пусть зажигает огонь на сигнальной башне. Придем по уговору. А теперь прощай, Авериан, посылаю, как и сказал, шестерых ребят проводить тебя до Башни Единорога. Выедете на заре. А там, хорошо все будет - свидимся!

* * *

В просторной чистой горнице с высоким потолком и широкими проемами окон за столом, накрытым к ужину, сидели двое: хозяин дома - кузнец Клим и молодой охотник из Запретного Леса.

- Фаза почти на исходе, - задумчиво отметил гость; хозяин пожал плечами в ответ. - А куда он уехал?

Мужик прожевал и ответил:

- На запад, к морскому побережью.

Охотник покачал головой.

- До побережья далеко, а вот что делать воеводе в мятежных землях… - при этих словах хозяин усмехнулся. - Что такое?

- Правителя-то у нас сейчас не очень жалуют, парень, многие бояре из пограничных княжну выбирают, говорят, так-де надежнее...

Охотник взвился:

- Надежнее?!

Кузнец покивал.

- Разные слухи ходят. Вот говорят, к примеру, что сестра у Правителя была, так уж несколько лет, как исчезла бесследно, а недавно это открылось. Говорят, что Правитель тайно велел ее казнить в подземных темницах Замка (ох, сколько сгинуло там людей!), потому как она следующая за ним дочь дома Рубина и может претендовать на его престол...

- Какая чушь!

- Ты слушай, слушай!.. Так вот бояре-то теперь многие решили, что им жизни с Правителем не видать, раз он и родную кровь не пощадил, и бегут к княжне в слуги наниматься...

Юноша рассмеялся:

- Вы здесь больше сплетни слушайте, не такое еще узнаете! Хозяин, я пришел из Метрополии и могу поклясться тебе, что страна благоденствует, и в столице никаких волнений. Все прославляют Правителя!

- Как хочешь, как хочешь, парень, - не согласился кузнец, - каждый волен считать, как ему вздумается, но по нам, что княжна, что Правитель - одно лихо!

Охотник, принявшийся было снова за еду, при этих словах искоса взглянул на хозяина.

ФАЗА ВТОРАЯ.

Из окон Голубого Кабинета Сапфировых Чертогов на много верст были видны окрестности. Комната образовывала правильный восьмиугольник, и окна выходили на все стороны света. Так уж повелось, что маги выбирают для своего места жительства высотные места, и князья-основатели дома Сапфира приказали выстроить башню, стрелой взмывавшуюся над остальными постройками. Из восточного окна их парадного Кабинета в ясную погоду были видны Зачарованный Лес и алые башни престольного города Метрополии.

Виктория, последняя княжна из Дома Сапфира, была занята составлением инструкции войсковым офицерам, чьи донесения только что прочла. Недосказанность, какая-то неуверенность чудилась ей в чеканных строках, словно командиры не могли решить, следует ли им расценивать ее как своего главнокомандующего. Они подчинялись ей как своей госпоже, но не хотели принимать ее, как равного им по опыту и знаниям воина. Виктория мысленно вздохнула, вспомнив, что еще три спектра назад такой проблемы не возникало - с ней был Эдмунд.

Эдмунд, принадлежавший к одному из самых влиятельных в Хамале боярских родов, по взаимному согласию их родителей был предназначен ей в мужья. Номинально он стоял во главе армии, хотя вот уже пять весен (со времени смерти родителей Виктории и пленения ее братьев) правил Опекунский Совет княжества. Когда княжна достигла совершеннолетия, она не упразднила Совет, а преобразовала его в законосовещательный орган при своей особе - и назначила свадьбу с Эдмундом. А потом события понеслись, как сорвавшееся с рессоры колесо...

- Светлая княжна! - девушка в форме капитана дворцовой охраны стояла на верхних ступенях лестницы, ведущей из нижних покоев Чертогов в башню. - Пришел странник, который поет о Дисе. Ты хотела послушать...

Виктория подняла лицо от бумаг, но мысли ее были еще там. Несколько секунд, в глазах была пустота, потом они приобрели осмысленное выражение.

- О Дисе? Когда берешь союзника, знай нем все - так говорил мой отец... Молодец, Руф, что напомнила мне. Пойдем, я хочу услышать.

Виктория отодвинула тяжелое кресло и поднялась из-за стала. Последняя княжна из дома Сапфира была смуглолицей золотистой блондинкой с глазами цвета высокого неба Хамала. Такого же нежно-голубого цвета было и ее платье из легкого шелка, на котором синими брызгами вспыхивали магические камни. Роста Виктория была высокого и, сознавая свою красоту, несла себя, словно царица.

Спустившись по винтовой лестнице из башни и пройдя по коридору, стены и потолок которого были увиты диким виноградом и плющом, девушки оказались в Светлой Зале Чертогов. Потолка здесь не было, и все помещение сияло от разноцветных бликов. Это отражались лучи солнца от хрустальных стен. В центре Залы бил источник, и вода, наполняя бассейн, свободно стекала по желобку дальше, в Сады Сапфира. Мраморные колонны уходили ввысь, казалось, растворяясь в солнечном свете, и от того выглядели хрупкими и прозрачными.

Возле бассейна сидел старик в грязных лохмотьях и, ничуть не смущаясь окружающим его великолепием, жевал горбушку хлеба.

Пропустив княжну внутрь, Руфина замерла в дверном проеме на страже. Подойдя к водоему, Виктория опустилась на землю рядом со стариком и заговорила со всей приветливостью, на которую была способна:

- Спой мне, дедушка, про благородного Диса, как свободные люди поют...

Старик сокрушенно покачал головой: что за народ нынче пошел, не встретят гостя как надо, не накормят, а все чего-то от него хотят, выгоду свою ищут.

- Не душу ищешь, княжна, слова - плохо! Вот докушаю, погоди, и спою. Будет.

Запел гусляр, и миром завладела сказка песни...

- В далекой стране
Во мраке и мгле
Развалины замка лежали.

Лишь солнца лучи
На исходе ночи
Его по утрам освещали.

Здесь птицы не пели,
И люди не смели
Глаз от земли поднимать.

Жестокий и властней
Страною безгласной
Безжалостно правил король.

В суровые годы
Под мрачные своды
Свободных, веселых людей заточал.

Жестоки законы.
Тяжелы оковы.
Но справедливость отважный искал!

В деревушке малой горной
На скале высокой черной
В ветхом домике мальчишка подрастал.

Горные реки его не страшили,
Бури и грозы его лишь смешили -
Вольной птице подобно он подрастал.

Стрелы из лука верно летели,
Губы, казалось, смеяться хотели.
Светлые кудри ветер трепал.

Он, синеокий, веселый и смелый,
С верным конем управлялся умело -
Прыгать над бездной его заставлял.

Клинок стальной,
Словно живой,
В пальцах его трепетал...

...Виктории казалось, что она плывет в облаке тумана, теплом и расслабляющем. Внезапно волевые запреты, наложенные на воспоминания недавнего времени, стали рассыпаться тысячами слепящих осколков. Взрыв - и яркие брызги! Каждый осколок вонзался в тело, вызывая единую боль прошедшего...

* * *

...Замок был огромен. Виктория раньше даже не представляла насколько. Его крепостная стена, окруженная рвом и валом, протянулась на несколько десятков верст, и внутри ее, кроме Рубиновых Чертогов и особняков бояр, хватало места не только для административных и хозяйственных строений, но и для обширного парка. Когда-то, как говорили, этот парк был частью Заповедного Леса.

В этих местах уже давно никто не жил, поэтому именно здесь княжна попыталась проникнуть в резиденцию Правителя. Часть крепостной стены была разрушена, парк перешагнул за ее пределы. Деревья безмолвно скрыли под густыми кронами Эдмунда, придворного советника Водяного, принца Ква из рода княжеских лягушек, четверых близнецов-гномов и саму Викторию.

В этой части Замка у мятежников были союзники: Ана, Хранительница Древних Ворот, которыми давно уже никто не пользовался, и даже дорога к ним заросла, и ее муж, Хранитель Летописей. Ана родилась на территории Сапфира, вышла замуж в Метрополию, но продолжала служить прежним господам, передавая им все сведения, какие могла узнать, находясь при дворе Правителя.

Княжна давно поняла, что обычными способам ей победы над Правителем не одержать, поэтому она хотела вызнать, как можно больше, о его магических возможностях и о собственных нераскрытых способностях. Ана говорила, что ее муж допустит Викторию в Библиотеку, где хранятся сведения о Древних Источниках Силы - Рубинах и Сапфирах, об их природе и правильном использовании.

...Слово “библиотека", написанное на древнем языке Хамала, Виктория прочла над сводом гигантской черной арки входа.

- Не более суток вы можете пробыть в запретном хранилище,- сказал Хранитель Летописей, - и даже это опасно. Правитель бдительно защищает секреты своей силы. Вас поджидает множество ловушек, раз вы хотите узнать ее источник... Поймите, как я рискую.

Виктория обещала быть осторожной.

Библиотека - или Летописный Чертог как называли ее чаще - находилась вне пространства и времени, отсюда можно было мгновенно перенестись в любое место Хамала, шагнуть в иные миры, кануть в бездну прошедших столетий. Стены из черного мрамора поглощали свет и казались не твердой субстанцией, а сгустком тьмы. Между стеллажами с древними фолиантами тянулись бесконечные коридоры. Княжна ужаснулась такому количеству книг: "Да, чтобы их просмотреть нужны месяцы, годы!..”

Хранитель ничем не мог ей помочь.

Время промчалось стремительно: тома, тома, тома. Древняя история, философия, лучшие творения поэтов и ни намека на Источники Силы! Виктории казалось, что она ищет не там, словно кто-то сбивает ее с правильного пути поиска. Виктория сотворила охранное заклятье и со страхом почувствовала, как малы ее силы в сравнении с мощью этого нечто. Вытаскивая одну из книг, она обрушила на себя большой свиток. Это был план Замка. В левом верхнем углу обнаружились странные знаки: нижний был обведен голубым цветом, верхний - алым. Нижний княжне был знаком, она не раз замечала его дома, в Сапфировых Чертогах: на стенах и на старинных шпалерах, в узорах кладки пола, в старых бумагах родителей. Никто не брался объяснить ей, что означает этот рисунок - в лучшем случае говорили, что это родовом символ Сапфира, что-то вроде фамильного герба, но Виктория знала: это другое, ведь герб существовал отдельно.

Верхний знак приковал ее внимание.

Догадка осенила ее. Вот оно - указание на источники Силы. Что же могут означать эти знаки?

Виктория кончиками пальцев дотронулась до алого рисунка и отдернула руку, почувствовав ожег. Боль разрасталась, и у девушки уже пульсировала вся ладонь. А знак на плане словно ожил, разгораясь все ярче. И чем больше силы набирал алый знак, тем сильнее блекнул голубой...

Внезапно все кончилось. Алый свет померк, наваждение отступило. В Библиотеке было тихо-тихо, мрачно и холодно.

И в этой тишине шаги отозвались эхом. Часть черной стены исчезла, как развеянная ветром дымка, и из этого НИЧТО появились люди.

Человек в огненного цвета одеждах шел на шаг впереди всех. Виктория никогда не видала его прежде, но сомневаться ей не пришлось. Это был Правитель.

...Совсем не таким представляла его себе мятежная княжна. Вот он стоит перед ней - тиран, по чьему слову сотни людей были лишены крова, заточены в тюрьмы, гибли, - бесчувственный политик, оправдывавший террор государственной необходимостью - и нет в его внешности ничего отвратительного и отталкивающего...

Правитель был молод - едва ли на много старше самой Виктории. Если в душе его и бушевали темные страсти, красивое бледное лицо оставалось спокойным. Можно ли назвать черный цвет ярким? От волос Правителя исходило пульсирующее сияние, окутывавшее всю его фигуру. Дело, наверное, было в серой блеклости Библиотеки, позднее Виктория находила их цвет самым обычным... Ну, разве что, порой мелькнет в его волосах серебристая искорка. Темные глаза с любопытством изучали Викторию.

Правитель улыбнулся княжне и слегка поклонился ей.

- Приветствуй вас, кузина.

Она проигнорировала его, глядя в сторону.

...Заточение было мучительным. В помещении без окон (а таких было большинство в Рубиновых Чертогах), без ласки горячего солнца Виктория слабела. Она не знала причины, но чувствовала, что сил становится все меньше. Надо было попытаться выбраться отсюда, пока она еще может осуществить парочку-тройку магических штучек.

Вскоре Виктория поняла, что все усилия напрасны: видимо, Правитель заранее блокировал любые ее заклятья. Такое могущество слегка испугало княжну, но она сумела подавить в себе шевеление пробуждающегося отчаянья.

У нее родилась новая идея, и быстрыми штрихами девушка начертила на стене их камеры знак, обнаруженный на плане Замка. Доводя последнюю черточку, ее рука увязла ж киселеобразной массе - в том, что недавно было стеной. Чтобы преодолеть ее потребовалось усилие, но через несколько минут беглецы спешили по пустым, грохочущим от их шагов коридорам Замка.

Они выбежали в парк и чуть было не столкнулись с Правителем, прогуливавшемся по кольцевой аллее. Спрятаться было негде.

- На дерево! - предложил Эдмунд.

Ему все это казалось забавным приключением, и такое отношение жениха к происходящему сердило княжну: Эдмунд никогда не понимал ее ненависти к Правителю и не верил серьезности ее претензий на власть.

Раздумывать было некогда, и, забравшись на ветви ближайшего дуба, беглецы спрятались в листве. Когда Правитель проходил мимо, Виктория вцепилась в руку Эдмунда, и тот прижал ее к себе. Дальнейшее показалось фантастическим сном...

Внезапно Виктория обнаружила себя барахтающийся в молочной реке. Уровень воды, или точнее - молока с привкусом крови, стремительно поднимался, и княжна почувствовала, что скоро не сможет держать голову над поверхностью. Рядом тонули ее спутники, чуть вдалеке сражался Правитель. Тут Викторию спеленало невидимым вихрем и потянуло на глубину. Борьбы она совсем не помнила...

...Очнулась Виктория на берегу подземной реки. Прямо над ее головой из земляного глинистого свода торчали гигантские древесные корни. Княжна лежала на мозаичном полу, в воде. Здесь протекала подземная река.

Прямо за спиной княжны начиналась длинная галерея, ярко освещенная из глубины. Виктория видела яркие фрески на стенах и разноцветную мозаику пола. Сырость разъела позолоту барельефов у входа. Виктории вспоминалась сказка о городе, который "затопило море и поглотила земля"...

Княжна побрела по лабиринтам дворца безо всякой цели. Все вокруг было для нее любопытно и странно, но мысли постоянно возвращались к последним событиям. Где ее спутники? Как она сюда попала? Почему? Зачем?.. В сказке говорилось, что жители затонувшего города были могучими волшебниками, но обернули свой дар против людей, захотели покорить Хамал и править всеми...

Длинный коридор вывел княжну к балюстраде. Виктория шла уже по колено в воде и с удивлением наблюдала через прозрачный пол, как в полузатопленной обеденной зале под ней плавают рыбы. В конце балюстрады была лестница, поднявшись на два пролета которой, Виктория оказалась на балконе, мраморной кладкой своей вросшем во влажную глинистую почву. Соседнее окно не было застеклено, и до нее донеслись разговоры на незнакомом языке, пение и музыка. Прислонившись к косяку так, чтобы оставаться незамеченной, княжна заглянула в окно.

Обширная зала была полна странных созданий, имевших весьма отдаленное родство с человеком. Многие были покрыты чешуей и напоминали рыб. Были здесь настоящие двухвостые русалки из легенд, говорящие морские коньки и крабы огромных размеров. Среди них княжна увидела своего Водяного. Мелькнула догадка: эти существа и были теми первыми хозяевами Хамала, о которых сейчас практически все забыли, и сейчас они собрались здесь с определенной целью.

Шли приготовления к какой-то церемонии. Двенадцать морских чудовищ в хитонах землянистого цвета водили ритуальный хоровод, негромко напевая. Время от времени они застывали, выкрикивая: "Йхейя!” Тринадцатый держал в перепончатых лапах золотой нож, а прислужники подносили ему чашу.

И тут Виктория увидела ИХ – двоих людей, которых она не заметила поначалу, так как земноводные чудовища заслоняли их своими телами. Эдмунд и Правитель, обнаженные до пояса, со связанными за спиной руками, стояли на каменном возвышении в дальнем конце зала.

Понимание происходящего пришло к Виктории наитием. Действительно, существовал заговор - заговор против Правителя: наследники древних жрецов темного культа мечтали вернуть себе власть над Хамалом. Для этого им нужно было убить теперешнего властителя, но он был сильным магом, и в открытом бою у лягушек не было шанса с ним не справиться. Они нанесли удар неожиданно и лишили его Камней Могущества.

Виктория напрягала память: что же она знает о темном культе? Не так уж много, на Хамале он давно запрещен... Кажется, ей приходилось где-то читать, что по определенным поверьям при помощи некого ритуала жрецы могут забрать магические и жизненные силы волшебника себе. Ладно, какое ей дело до Правителя? Пусть сам выпутывается, если сможет! Но зачем же этим жабам Эдмунд? Может, для того, чтобы получить в этом сложном деле поддержку демона, которому они поклоняются, лягушки решили принести человеческую жертву?.. И ее Водяной, советник и воспитатель, участвует в этом ужасе?!

Виктория в панике пыталась придумать, как она может помочь жениху. А Правитель - почему он-то ничего не предпринимает? В этот момент княжна забыла о своей ненависти к нему и видела в нем только возможность спасения для Эдмунда. Да, Правитель лишился рубинов, которые защищали его и многократно увеличивали его силы, но все-таки волшебство возможно творить и без них...

Радужно-переливчатая шаровая молния материализовалась из пустоты: похоже, у Правителя не хватало силы на заклинания, а только на простое швыряние открытой энергией. Огненный мячик помчался по зале, грозя сжечь всякого, кого настигнет, но с улыбками и смешками чудовища, расступались, пропуская сгусток энергии, им не требовалось даже особой резвости, чтобы ускользнуть. "В чем дело? - удивилась Виктория, - он что не видит, куда бьет?" В следующее мгновение она поняла: не видит - Правитель ослеп. Вероятно, в этом месте действовали какие-то особые заклинания. Виктория и сама все видела, как в какой-то дымке, но сапфиры были при ней, и ее защищали.

Шаровая молния, словно в раздумье, зависла над полом, не зная направления для удара. Потом она исчезла - Правитель сдался.

Виктория задумалась о том, не стоит ли ей попытаться самой освободить пленников, но не смогла принять решение, сомневаясь, что будет в состоянии справиться с Водяным - своим наставником в магических науках - и прочими колдунами, чьи знания и силы были ей неведомы.

Правителя и Эдмунда поставили на колени. Жрец с ножом принялся кружить около Эдмунда, завывая, а Виктория обратила внимание на то, что губы Правителя шевелятся и, несмотря на расстояние, смогла прочесть по ним: "Я дотянулся до одного из камней. Слышишь меня? Но вернуть зрение он мне не поможет, слишком много я чувствую на себе связывающих заклятий... Тебя они держат не так крепко, слышишь? Камень появится у тебя..." Эдмунд ответил: "Да." Вокруг него образовалось алое свечение, последовала яркая вспышка, и Виктория зажмурилась.

Когда она открыла глаза, Эдмунд уже стоял на ногах. К нему вернулось зрение, и он освободился от веревок. Рядом на полу корчился жрец, а Эдмунд церемониальным кинжалом разрезал веревки на Правителе. Виктория подумала, что это не лучшее решение, но Эдмунд, схватив Правителя за руку, уже юркнул в ближайший коридор. Ослепленные яркой вспышкой существа начали приходить в себя и устремились за ними в погоню.

Пора было уходить отсюда. Прежним путем по лестнице и через балюстраду, княжна спустилась вниз, надеясь встретиться с беглецами на длинной галерее. Виктория оказалась на берегу в тот момент, когда Эдмунд с Правителем входили в воду. Слышался шум погони, но княжна знала, что пока опасаться нечего: поняв насколько эффективно действует на чудовищ яркий свет - видимо, у них и у обычных людей был разный спектр зрения, и этим объяснялась слепота, наступавшая в этом месте, и невосприимчивость чудовищ к дневному свету, она оставила на их пути парочку заклинаний. Уж, по крайней мере, первое из них они в спешке вряд ли заметят!..

Уровень молочной реки стал спадать, и берег значительно обнажился.

Правитель сжал руку Эдмунда.

- Вода спадает?

- Да.

- Мы должны поспешить, это закрываются ворота в наш мир. Веди меня, мой отважный друг!

Чувствуя себя неуютно, Виктория невольно отметила, что даже в той сложной ситуации, в которой они находились, Правитель не побоялся потратить время на выражение благодарности. Попадая под власть его удивительного обаяния, княжна начала понимать причину любви к нему жителей Метрополии (раньше она вообще не верила, что подобное возможно) и причину верности ему придворных бояр.

Правитель, а вслед за ним и Эдмунд вошли в молочно-водянистую жижу и, нырнув, скрылись в ней. Что он там сказал?.. Двери закрываются! Виктория поспешила за ними.

Впереди две темные створки сходились между собой, и за ними было видно ослепительно-голубое небо. Изо всех сил Виктория боролась с течением, тянувшим ее на дно. Створки сближались... а Виктория плыла, плыла - и не могла сдвинуться с места! Совсем узенькая щель. Рывок! Неужели все было напрасно?!..

...Виктория села на охапке соломы, недоуменно оглядываясь вокруг. Сон кончился, и она по-прежнему была в заточении.

Голова раскалывалась от боли, пока княжна огляделась вокруг. Та же камера, куда ее привели после пленения, те же запертые двери, за которыми, как она помнила, находилась стража, так же голо, холодно и мрачно.

Было ли путешествие в подводное царство сном? Или кто-то зачем-то хочет, чтобы она так думала?

Хотя Водяного в камере не было, Ква, Эдмунд и гномы мирно посаливали неподалеку от нее. Виктория вытряхнула набившуюся в волосы солому и, подобравшись к Эдмунду, встряхнула его за плечо.

Одновременно в замке заскрежетал ключ. Этот звук окончательно пробудил Эдмунда, уже зевавшего и потягивающегося. Он сел.

- Что случилось?

Он огляделся вокруг тем же непонимающим взглядом, что и княжна пару минут назад, а потом рассмеялся. Виктория хотела задать вопрос, но она не успела бы. Да этого теперь и не требовалось: в распахнутом вороте сорочки Эдмунда Виктория заметила золотую цепочку из тонких, изящного узора звеньев. Виктория знала, что прежде у жениха такого украшения не было...

В дверях камеры появился стражник.

- К Правителю! - проревел он и, грубо поставив Эдмунда на ноги, выпихнул его из камеры, не дав даже привести в порядок одежду.

Это был последний раз, когда Виктория видела жениха. Вскоре она вместе со своим ставшим малочисленным отрядом повторила побег из Замка. Это оказалось настолько просто, что появилось подозрение, что ее и не пытаюсь задерживать. Мысль мелькнула, но княжна отогнала ее. Следовало думать только об одном: Правитель, повинный теперь, плюс ко всем его прочим многочисленным злодеяниям, еще и в смерти или мучениях ее Эдмунда, должен был ответить за все! Виктория не сомневалась, что ее жених мертв, ведь Правитель был известен жестокими расправами над теми, кто осмеливался покушаться на его власть, а Эдмунд был одним из предводителей мятежного союза, и никогда бы не предал его членов и Викторию.

* * *

...Как наяву сейчас Виктория видела его вечно насмешливое, чуть улыбающееся лицо, серо-зеленые глаза с затаенной лукавинкой. Но поверх вставал иной образ, заслоняя первый, делаясь все яснее - голубоглазого мужчины с резкими чертами лица в копне светлых волос; и звучала песня:

- А вечерком
Перед костром
Слушал от старой он бабки преданья.

Век золотой
Жизни людской
И на Хамале некогда был.

Птицы певали,
Люди знавали
Счастье, довольство жизни свободной.

Где только мгла,
Столица была,
В ней королева прекрасная правила.

«Эвридит-свет -
Вот мой ответ.
Ты спросил, мальчик, как звали ее...

Звездным сияньем,
Весны дуновеньем –
Несравненна была доброта ее.

Люди любили,
Счастливы были,
В краткое царствование ее.

Горе и слезы,
Злые морозы
В лето страны вошли.

Деревни пылали,
Города опускали
Перед захватчиком страшным мосты.

Реки мутнели,
Птицы не пели,
И отступали воинов ряды.

В жены Эвридит взял,
Новым Правителем стал
Захватчик жестокий, безжалостный...»

И, затаив дыханья,
Не нарушая молчанья,
Слушал мальчик предания древних веков.

Годы бежали, бежали, летели,
Нивы скуднели, и снова скуднели
Голод в стране наступал.

Конь молодой,
Статный, гнедой,
Смелого парня в долины унес.

Жизнью служить,
Воином быть
В войске Правителя должен бесстрашный.

Воевода его оскорбил,
Потом лишь спросил.
«Дис - орел горный, слышишь ли, хам?!»

«Молчать!» - закричал,
Казнить обещал,
Сделать рабом хотел юношу гордого.

В господина слуга –
Молвит молва.
Несправедливости много Дис повидал.

Кровь закипела,
Собой не владел он,
На капитана руку поднял.

Начальник дождался –
Не зря так старался!
Повод для мести нашел.

«Дис, Горный Сокол,
У зарешеченных окон,-
Смеялся жестокий,- жизнь кончишь свою!»

Но он не смирился,
Отчаянно бился,
Как гордая птица - последний бой!

Сомкнулись солдаты.
Спина к спине рядом
Встали друзья, чтобы Диса прикрыть.

Сражались отважно.
Но это ли важно?
К плахе пробиться смогли храбрецы!

Отряд снарядили
Поймать дезертиров,
Но где их найдешь? В горы ушли.

Дис - смелый воитель.
Какой мирный житель его
Его не поддержит, не спрячет?

И скоро по дали,
Где счастья не знали,
О воинах Диса прослышали все.

Богатых он грабил,
Но к бедным он добр был,
Всегда им старался помочь.

Его все хвалили,
Его все любили,
Защитником слабых назвали его!

Он песнь о свободе,
Он сказку о счастье
Хотел сделать былью, стремился, мечтал...

Государь ненавидел
(Государь его видел,
Запомнил), казнить желал.

В те бурные годы
Теснитель свободы
Увидел врага, что конец злу его предвещал...

Тогда-то однажды,
Нежданно и страшно
Пришла вновь в долины война.

А Вик-королевна,
Прекрасная дева,
Свободы и счастья вестницей была...

- Старик! - резко прервала княжна, удивленная не столько появлением своего собственного имени в тексте, сколько тем, что услышала она про предводителя разбойников. - Что-то ты не то поешь.

Последний раз зазвенели и смолкли струны гуслей.

- Не то, девица?

- Я не раз слышала песни про Диса. Каждый гусляр поет по-своему, но никто не превращал его во всенародного героя. Ты ошибся, старце! Не спутал ли ты его с кем-нибудь?

Странник улыбнулся и покачал головой:

- Быть может, быть может. В давние времена и не в этом мире был уже подобный герой...

Княжна перебила:

- Впрочем, мне нравится эта песня. Она - именно то, что я искала. Пришлю к тебе учеников, обучи их ей.

Виктория сделала Руфине знак, что хочет уйти. По дороге в Голубой Кабинет, княжна приказала:

- Позаботься, чтобы на земле Хамала гусляры пели эту песню, и чтобы каждый знал: Дис - союзник Виктории!

ФАЗА ТРЕТЬЯ

Даже для Хамала, где солнце редко скрывается за тучами, сегодняшний день выдался жарким. Молодой охотник, две фазы назад пришедший к Башне Единорога, испытал облегчение, войдя в тень густых крон деревьев Зачарованного Леса. Он слегка запыхался, поднимаясь в гору, и правой рукой придерживал левое предплечье, лежавшее на перевязи.

Он вышел сегодня поохотиться, чтобы принести к вечернему столу кузнеца Клима дичь, но ослабленный ранением, пока не достиг в этом успеха.

Охотник только что спустил стрелу в дикого селезня, но подозревал, что промахнулся, без особой надежды продолжая рыскать в зарослях в поисках мертвой тушки.

Высокий человек в сиреневом плаще выступил навстречу юноше из-за ствола древнего дуба. Низко надвинутый капюшон скрывал его лицо, но седая борода указывала на преклонный возраст. Впрочем, охотник, обративший свое внимание на незнакомца, не стал полагаться на такой сомнительный признак возраста. Мало ли кого встретишь в глуши?.. Старик, решившийся заблести в Зачарованный Лес так глубоко, мог быть либо сумасшедшим, либо магом, а последние, как известно, выбирают возраст по своему усмотрению и могут придать себе любую внешность. Существовал и третий вариант: незнакомец мог оказаться лесничим - охранителем здешних мест. Еще недавно это не смутило бы молодого охотника, но давешнее ранение заставило его усомниться в собственной силе и защищенности.

Юноша отступил на пару шагов назад и встал к незнакомцу в полоборота: более трудная мишень для стрелка и удобная позиция для обороны. Человек заметил его готовность к бою и покачал головой.

- Вот твоя стрела, - сказал он, протягивая ее на открытой ладони, - она не попала в цель. И не могла попасть.

- Почему? – настороженно отозвался юноша.

- Я остановил ее в полете.

Выражение лица молодого охотника не изменилось, но глаза стали бездонно-черными.

- Не советовал бы я тебе, старик, насмехаться надо мной. Или ты волшебник?

- Ответ за ответ, мальчик. То, что я умею, не магия, хотя и сродни ей. А теперь, как твое имя?

Охотник посмотрел на него удивленно и даже, кажется, чуточку испугано, потом рассмеялся.

- С чего ты взял, что я стану отвечать?

- Не хочешь называться? Что ж, не важно. Все равно я знаю тебя, КИРИЛЛ...

С мгновенным криком охотник рванулся вперед, повалил незнакомца на землю и, прижав его коленом к земле, вытащил кинжал из ножен.

Человек не пытался вырваться.

- Зачем тебе оружие, Кирилл? Если бы я хотел причинить тебе вред, у тебя бы не было не мгновения на удар. Я знаю твое имя, ты не угроза для меня ни как маг, ни как человек. Дай мне встать!

Юноша подчинялся после недолгих раздумий. Он несколько пришел в себя после яростной вспышки гнева, и теперь в его темных глазах были только недоумение и тоска. Поднявшись, он неуверенно отошел в сторону.

- Что творится в этом мире? Все словно сговорились выдергивать у меня из-под ног почву... - тихо произнес он, но тут же взял себя в руки, и тон его голоса изменился. - Чего ты хочешь, старик? Я признаю, что проиграл. Нужна тебе власть, так убей меня! Только в радость ли тебе будет ожидать врага, узнавшего ТВОЕ имя?..

Незнакомец рассмеялся, вскарабкиваясь на ноги:

- Мне не нужен твой трон, Кирилл, и мне грустно, что так ты думаешь. Я пришел из земель, жители которых нуждаются в помощи Хамала. Великие тайны мира должен был я открыть своему приемнику. Но, увы! Я нашел в его мыслях одну суету...

- Это очень интересно, - перебил юноша, - но что ты собираешься делать со мной?

- Клянусь тебе чистым светом дневного солнца, что знание твоего имени против тебя я не использую!

Юноша кивнул.

- И ничего за это не попросишь?

- Еще одной встречи, фазу спустя...

Юноша кивнул еще раз. Принимая свою стрелу из рук незнакомца, он опустил глаза на ее незапятнанный кровью наконечник, а когда поднял взгляд, рядом никого уже не было.

Собеседник исчез, словно превратившись в теплый летний ветерок. Но юноша знал, что это не так: не ощущалось никакого возмущения пространства, вызванного применением магии. Всякий волшебник знает, что уйти бесследно невозможного. Незнакомец в сиреневом плаще исчез так, словно его здесь, в буквальном смысле слова, никогда и не было.

* * *

День выдался жаркий и безветренный, не похолодало и к вечеру: теперь уже горы отдавали свое тепло. Парило.

Возвратившись с охоты, Валериан свалил всю настрелянную птицу у костра, где возились девицы - подружки разбойников.

Дис, сидевший неподалеку от входа в пещеру, был нахмурен и нервно вертел в руках сухую веточку. При появлении своего помощника он скосил глаза в его сторону и тут же отвел их. Валериану не требовалось других указаний для того, чтобы понять, что что-то случилось.

Валериан расстегнул пояс с кинжалами, снял куртку и, отбросив то и другое в сторону, с удовольствием растянулся у огня.

- Ты был прав, - негромко сказал Дис, - человек делает выбор один раз, и этот выбор определят всю его дальнейшую жизнь. За меня сделали выбор другие, но я не возражал... Может быть, потому что считал, что всегда остается возможность вернуться назад. Я представлял, что будет легко отбросить все эти года разбойничьей жизни, запятнанное имя, найти себе скромную деревенскую девушку и, женившись, жить ремеслом, как мой отец... Но это фантазии, Рин!

Дис переломил веточку и бросил ее в костер. Валериан, перекатившись на живот, озабоченно посмотрел на атамана.

- Что произошло?

Дис молча указал в дальний угол пещеры. Там, на куче еловых веток, спал разбойник - один из посланных три фазы назад с боярином к Башне Единорога. Атаман не был намерен продолжать разговор и уставился в огонь отстраненным, невидящим взглядом. Валериану ничего больше не оставалось, как отправиться будить спящего.

Костлявый мужичок с заостренной лисьей физиономией бывшего городского карманника, разбуженный бесцеремонным образом, кряхтя и недовольно косясь на помощника атамана, сел на своем лежбище.

- Как поездка?

- Ничего... - пробормотал он в ответ на вопрос Валериана, почесывая нос, - хорошего... Дрянь дело!

И он рассказал следующую историю.

...Оказалось, что в пути боярин хорошо поладил со своими провожатыми. Он выспрашивал их про легендарного Диса и рассказал сам, почему пошел против Правителя; его он называл узурпатором и говорил, что у Виктории прав на престол не меньше, говорил, что ему надоело зависеть от капризов заносчивого мальчишки - много еще чего говорил в том же духе.

На исходе второй фазы путники прибыли в деревню, расположенную в низинной равнине у Башни Единорога. На городской площади их остановили. Какой-то бродяга, слонявшийся до этого без дела, выскочил на дорогу и схватил лошадь Авериана под уздцы. Тот на него посмотрел и перепугался страшно, потому как весь побледнел, но быстро успокоился, усмехнулся, словно приняв какое-то решение. Он двинул лошадь прямо на бродягу. Тот рассмеялся:

- Ты недоверчив и правильно делаешь! Но это я, убедись скорее, мы должны поговорить о деле...

Смел парень был для простого нищего. Тут он еще снял с головы берет, под которым оказалась шелковая сетка, снял и ее... и по плечам его рассыпались длинные, ниже пояса, как у девицы, волосы такого темного цвета, какого и небо не бывает в беззвездную ночь. От взгляда на их черноту резало глаза, словно от яркого света. Видимо, это был какой-то опознавательный знак, который должен был знать боярин, но он не подействовал на Авериана.

- Ты сам дал мне в руки все козыри, - сказал он парню и крикнул своим холопам: - Убейте его!

Нападением парень был захвачен врасплох: одна стрела пронзила ему левое предплечье, он оступился, пошатнулся, упал на колено, с непониманием и страхом взглянул на боярина. Непонимание перешло в гнев, он выпрямился, и, вскинув над головой руки, запел что-то непонятное. Его фигуру обняло алое сияние, а стрелы и копья, пущенные даже самой умелой рукой, отклонялись в сторону с нормальной траектории полета, не причиняя ему вреда. Никто с мечом в руках не мог к нему приблизиться. А сияние между тем росло, все увеличивая занимаемую площадь. Вскоре оно походило на радугу с алым центром и разноцветными - зелеными, голубыми, коричневыми - кругами по периметру. Не было никакой возможности от этого сияния скрыться, и вскоре все люди на площади оказались внутри него. Каждого ждала своя судьба: голубое кольцо лишало человека сознания на некоторое время, зеленое увечило, а коричневое убивало. Всех разбойников - кроме того, кто теперь это рассказывал - настигло последнее. Парень был так обессилен заклинанием, что не смог помещать выжившим во главе с Аверианом скрыться в Башне.

- Ну вот,- закончил разбойник, - боярин сказал, что запрется в Башне, и просил нас поспешить к нему на помощь...

Валериан, вздохнув, выпрямился и, выйдя из пещеры, подошел к Дису, тронул его за плечо.

- Что ты решил?

В глазах Диса отражалась оранжевые блики костра, а за ними были спрятаны душевные сомнения и боль. Не меняя позы, он снизу вверх посмотрел на своего помощника.

- Мы заключали союз с княжной против Правителя, - сказал он, - но это не значит, что мы должны бежать на помощь каждому ее вассалу, чуть он только крикнет. И все-таки к Башне Единорога мы поедем, - Дис прикрыл глаза, - сколько лет я не был там! Жители Пограничья всегда жили свободно, и никому - слышишь, Рин, никому! - я не позволю там хозяйничать! Ни Правителю, ни боярам!!

ФАЗА ЧЕТВЕРТАЯ

Солнце садилось за горы, оставшиеся за спиной, когда отряд Диса въехал в пограничную деревушку. Известно, что в деревнях ложатся спать рано: уже сейчас ни в одном окне не мерцал огонек свечи. Население словно вымерло, впрочем, это было и понятно: сельчанам было от кого прятаться - такое количество вооруженных людей, незнамо зачем и откуда прибывших...

Не задержавшись в селении, разбойники продолжили путь к холму. Дис выслал вперед себя глашатая, чтобы предупредить боярина о своем приближении. Но на зов громогласного парня никто не ответил.

Валериана насторожило это безмолвие, и он посоветовал атаману быть осторожнее: вдруг здесь какая-то ловушка?

Дис беспечно рассмеялся, скрывая от самого себя собственную неуверенность:

- Ба! Да ничего тут нет странного! Боярин, уж наверное, в штаны наложил, - приподнявшись на стременах, он закричал в сторону крепостных стен, так как они были почти уже рядом: - Авериан, открывай! Дис привел своих людей по уговору!

Ответа на зов не последовало, но внезапно со стороны Башни раздался странный высокий звук - как будто задели струну арфы.

Валериан, единственный из разбойников, понял, что это за звук – он узнал его, потому что слышал раньше. Так пела тетива луков, сделанных из тиса и сухожилий мастодонтов - громадных животных, обитающих на Островах Варваров - охота на них была очень опасна. Такое оружие было только у одного воинского подразделения во всем Хамале - у гвардейцев Правителя.

Все это Валериан бы, конечно, не успел объяснить, но у него хватило времени, чтобы направить свою лошадь наперерез коню Диса. Тот шарахнулся, и стрела, выпущенная в атамана разбойников, пролетела мимо.

И тут же воздух завибрировал от пения дюжин луков и свиста стрел, создавая фантастическую сюиту, словно оправдывающую анекдот о том, что Правитель вооружил так своих преторианцев с единственной целью - удовлетворить эстетическую потребность, слушая эту феерию звуков, эти постоянно меняющиеся композиции.

- Ходу! - закричал Дис, указывая своим людям, что отступать надо к деревне и разворачивая коня.

Но отступать было уже поздно. Отряд тяжеловооруженных конников в латах блокировал разбойников сзади, а справа и слева спешили пехотинцы. На их плащах был Алый Дракон, эмблема Правителя, и стяг с Драконом держал знаменосец рыцарей.

- Сдавайтесь, - предложил, выехав чуть вперед, командир отряда конников, - на справедливей суд нашего господина.

Его голос глухо звучал из-под забрала.

Дис высказал все, что он думал об их предложении и об их господине, потом приказал своим людям обнажить мечи - несколько запоздало, надо отметить, так как они уже и сами были готовы к бою.

Взмахом руки в латной перчатке рыцарь двинул свой отряд в атаку. Пехота не вступила в битву, а замкнула кольцо окружения, чтобы не дать никому из вольных людей скрыться.

Разбойников теснили к Башне, постепенно подавляя своей численностью, гвардейцы. В таких условиях были бесполезны и доблесть и воинское искусство - шла обыкновенная резня.

Диса, Валериана и горстку выживших с ними людей прижали к крепостной стене и разоружили.

Командир конников спешился и снял шлем. У него было приятное молодое лицо, а каштановым волосам заходящее солнце придало оттенок бронзы.

Валериан стиснул руку Диса. Тот обернулся и взглянул на него.

- Не трусь! - сказал он тихо. – Помрем, так вместе...

- Доложи государю, что мы закончили, и он может посмотреть на пленных, - велел солдату-пехотинцу рыцарь.

Дисциплина в преторианских войсках была железная, и четко отсалютовав командиру поднятием правой руки к левому плечу, а левой - вверх, солдат помчался исполнять приказ. Дис видел, как он спустился по склону холма и вошел в деревню. Его возвращения ждали в молчании.

...По склону поднимались трое: посланный за государем солдат, могучий мужчина в одежде простолюдина и юноша в костюме охотника. Дис впился глазами в маленькую группу, разглядывая высокого мужика. Он побледнел и тоскливо зашарил глазами по сторонам, словно бы ища, куда спрятаться, но подобной возможности у него не было. Потом Диса бросило в краску, и он выпрямился, расправив плечи.

Командир конников приветствовал юношу, шедшего впереди спутников, и показал ему на пленников.

Рассматривал их, юноша дольше остальных задержался взглядом на Валериане. Он смотрел на него так, словно пытался что-то вспомнить... потом улыбнулся и, вытащив из рукава куртки узкий стилет, подошел ближе и резал на нем веревки.

- Рад твоему возвращению, сестра, - сказал он, - заставила же ты нас поволноваться! Сколько? Три года, если не больше... Какие только слухи не ходили! Даже я начал сомневаться, жива ли ты.

Валериан смотрел в землю.

Тем временем Правитель сделал шаг дальше и остановился возле Диса.

- Пойдешь ко мне на службу, разбойник? - негромко спросил он.

Дис переглотал, но ответил твердо:

- Я и старую муштру еще помню. Сам в ярмо не полезу!

- Ага! 3ато в петлю лезешь, - пробормотал командир конников сзади.

Правитель чуть улыбнулся шутке и сделал рукой знак. Через ветвь одного из деревьев - лес подступал к самой Башне - уже была перекинута веревка, и солдаты подвели Диса под петлю.

Мужик, пришедший вместе с Правителем, подался вперед.

- Что ж ты делаешь, государь?! - хрипло воскликнул он.

- Клим? - Правитель обернулся к нему. - Тебя волнует этот разбойник?

- Я принял тебя в дом не за род и звание, я не взял за гостеприимство награды... Помилосердствуй, сына моего пощади!..

Правитель сощурился.

- Дис?.. Невероятно! - он помассировал виски тонкими пальцами. - В этой провинции жизнь - сплошной водевиль!

Валериан неловко взял его за рукав.

- Мой господин...

- Помолчи, Рия! - повысил Правитель голос. - И ты туда же! У нас еще будет с тобой отдельный разговор о том, что ты делала в компании этого разбойника...

Дису показалось, что мгновенье замерло. Он был так поглощен встречей с отцом, что раньше не зафиксировал происшедшего. Память услужливо перемотала запись событий назад... "Рад твоему возвращению, сестра.” Рад? Сестра??!

Дис рванулся с яростным рыком и опрокинул державших его солдат. Он сцепился с одним из них, хотя руки были связаны за спиной, вгрызаясь зубами. Солдат, мыча от боли, пытался высвободиться. Они покатились по земле.

Правитель поморщился.

- Эдмунд, прекрати это! - приказал он командиру конников.

Солдаты растащили дерущихся.

Дис тяжело дышал, когда его поставили на ноги. Валериан сделал движение ему навстречу, и Дис плюнул в его сторону кровью, презрительно выругался. Ударом по лицу его заставили замолчать.

И снова подвели под виселицу, набросали на шею петлю. Все поплыло перед Дисом...

...Вот он маленьким мальчиком играет на коленях матери - видится она смутно, потому что плохо ее помнит Дис. Вот он учится стрелять уз лука, а Шелл, бывший тогда королем разбойников и взявший его себе в оруженосцы, наблюдает за ним. Вот он сидит у костра в окружении вольных людей, заменивших ему семью. Вот он охотится с Валерианом в лесу, а вот они разминаются, фехтуя на мечах, и солнце пускает блики от зеркальных клинков... Валериан... О, черт! Как же он раньше не заподозрил обман? Должно быть, это все проклятая магия!

Рыжие брови сошлись на переносице, лицо исказила боль.

Между тем, Правитель принял решение.

- Клим, - обратился он к кузнецу, - я не могу оставить башню без воеводы. Авериана ждет суд, и, чтобы найти ему замену, потребуется время. Тебя уважают в здешних местах, и я хочу иметь на границе надежного слугу. С таким условием я отпущу Диса и остальных на свободу. Под твою ответственность. Сам будешь следить, чтобы не наделали они вреда. Согласен?

- А у меня есть выбор?

- Интересный вопрос, - улыбнулся Правитель.

- Я согласен.

Опустившись на колени, кузнец произнес слова присяги и принял из рук Правителя печать с Драконом - символ власти воеводы.

- В седла! - велел Правитель. - Мы и так задержались дольше, чем следовало: повесить разбойников было бы быстрее!

Его конь нетерпеливо танцевал на месте.

- Валерия, садись позади Эдмунда, - сказал Правитель нерешительно топтавшемуся на месте невысокому темноволосому парню.

Он послушался, и через минуту кавалькада мчалась с холма, направляясь к Просеке - единственной дороге, ведшей отсюда в Метрополию через Зачарованный Лес.

Клим развязал руки Дису.

- Отец! – обнял тот его.

Кузнец взглянул вслед удаляющимся гвардейцам, подбросил, будто бы взвешивая, на ладони печать и покачал головой.

- Поистине, чуднЫми дорогами ведет нас судьба!

ФАЗА ПЯТАЯ

(из дневника княжны дома Рубина Валерии)

“Какими странными и полузабытыми показались мне Рубиновые Чертоги. Я словно чувствую на всем отпечаток воли брата... Он сильно изменился о тех пор, как мы виделись последний раз. Раньше не было в нем этой рассчитанной жестокости, равнодушного спокойствия, вечной невозмутимости с редкими, но поистине страшными, вспышками гнева... Но надо признать, что он стал настоящим властителем. И настоящим магом. Мне уже не понятны силы, которые он призывает, а ведь когда-то мы были равны в знаниях и могуществе. Но я слишком увлеклась заклинаниями по изменению внешности и забросила остальное...

Когда я решила побыть немного парнем, разве могла я предполагать, каким увлекательным окажется приключение! Сейчас я настолько привыкла быть Валерианом, что почти уже не отделяю себя от него. Хочется открытого неба вместо этих каменных сводов, хорошей драки - вместо сплетен в будуарах, и жареной на вертеле оленины - вместо изобилия паштетов, сластей и вин... А, может, я просто скучаю по Дису? Только теперь я поняла, что значил он для меня действительно много. Пожалуй... Пожалуй, я была влюблена в него, сама этого не замечая...

Сможет ли он понять?.. Абсурдная надежда! Я же видела, как он воспринял правду обо мне. Он слишком ненавидит Правителя и всю знать, чтобы взглянуть на дело под другим углом зрения. По-настоящему боюсь я только одного - что сведет нас недобрая судьба в битве!.."

ФА3А ШЕСТАЯ

В Тронном Зале Рубиновых Чертогов духота отдавала засушливостью лесостепей. У посетителя, впервые попавшего сюда, могло создаться впечатление, что он - еще один экспонат в коллекции засушенных насекомых и растений, какая имеется у любого уважающего себя мага. Впрочем, реально здесь ничего подобного не находилось. Это был обыкновенный тронный зал, похожий на множество других – даже не слишком-то роскошно обставленный; но атмосфера была пугающей. Казалось, сам воздух состоит из сухого, плотного огня, который иссушит тебя, превратит в обугленную головешку за миг. Даже дворцовые слуги предпочитали не бывать здесь. Среди них ходило поверье, что в этой цитадели Правителя мог безопасно бывать только тот, кто был защищен магическим рубином.

Странник в сиреневых одеждах не смутился ни здешней атмосферой, ни холодным приемом, который оказал ему Правитель. Он открыто и твердо высказал то, что думал о политике Метрополии в отношении провинций.

- Княжну Викторию вполне можно понять, - говорил он, - особенно учитывая то, что прав на престол у нее, и в правду, не меньше твоего. Род Сапфира, также как и Рубина, восходит ко времени царствования королевы Эвридики, пришедшей к нам из-за Края Мира, как говорите вы, маги. 0на-то, фактически, и была первой Правительницей всего Хамала...

Правитель чуть скривил губы.

- Если ты пришел говорить о генеалогии, обсудим это в более спокойной обстановке. Ты же понимаешь, что иметь права - не значит их осуществлять.

- Остановись, - требовательно воззвал к нему странник, - пока не разразилась гражданская война!

- Никакой гражданской войны не будет, - твердо ответил Правитель. - О чем ты? Мятеж - мелкая государственная неполадка. Мне не потребуется много времени на то, чтобы подавить его.

- По-моему, ты и сам веришь в то, что говоришь,- печально покачал головой старик.

В это время в зал вошел Эдмунд с подносом, полным экзотических фруктов. Правитель предложил гостю угощаться.

- Конечно, - продолжил он минутой позже, - ты можешь попытаться заставить меня поступать по-своему. Но это будет не очень удачный ход... С тех пор, как я стал Правителем, я готовил себя к возможности встречи с таким как ты, - и, заметив, как удивленно приподнял брови собеседник, он добавил: - Да, я знал, что однажды должен появиться тот, кто обнаружит слабое место в моей защите. Так случалось со всеми Правителями, иначе бы смены людей на троне не происходило, и еще первый из нас жил бы поныне. Бессмертие... Ты ведь знаешь, что для человека, вступившего на престол Хамала, время как будто останавливается, и ни одно оружие не способно причинить ему вред?

- Время не останавливается, - поправил странник, - оно течет в совершенно ином временном континууме.

Правитель слегка взволновался, но попытался не показать этого.

- Ну вот, ты все-таки оттуда, - сказал он, - от НИХ. Только почему так рано?

- Что ты знаешь о НИХ?

- Информация, оставшаяся после королевы Эвридики, хранится в Летописном чертоге. Наши маги проверили ее, насколько это было возможно, и получили подтверждения. Как ты понимаешь, далеко в Межпространствие им уйти не удалось... Но все они сочли, что королева Эвридика пришла из альтернативного нам мира, который словно отражение Хамала, а, может быть, наоборот...

- Скорее наоборот.

- ...Что наши миры похожи и очень тесно взаимосвязаны... Так скажи мне, почему сейчас?! Разве я был плохим Правителей? Разве я не заботился о своих подданных? Все, что я делаю - ради них! Взгляни, Метрополия процветает!

- Самое печальное в том, что ты сам веришь, что делал все правильно,- вздохнул старик. - ОНИ знают, что ты любишь народ Хамала и заботишься о нем. Но им не нравятся твои средства. Я только посланник, и не должен выражать свое мнение, но... Репрессии, проводимые тобою против недовольных, уравновешиваются с благодеяниями всему народу, если не перевешивают их...

- Что удивляет тебя? Бунтари пронесли бы много вреда, если бы остались в живых и на свободе. Я не понимаю, что тебе не нравится... Что такого ужасного в том, что я наказываю виновных, предотвращая новые преступления? Как Правитель я действую в интересах Хамала...

- И считаешь, что никогда не ошибаешься? Но это одна сторона дела, кроме того, разве всегда стоит идти на крайние меры? Зачем сейчас, например, нужно было посылать войска во владения Виктории? Почему ты не попытался провести с ней переговоры? Возможно, вы нашли бы компромиссное решение...

- Вести переговоры, значит выделить ее из среды бояр, признать равной себе. Она слишком амбициозна и не удовлетворится малым, а если я позволю ей безнаказанно плести заговоры, однажды в Хамале действительно начнется гражданская война. Я не могу позволить этому случиться. Поэтому я должен уничтожить мятеж сейчас, в зародыше!

Странник рассердился.

- Ты даже не пытаешься понять, что я говорю! Твоя искренняя любовь к Хамалу не меняет сути дела, не превращает черное белое! Ты не представляешь, куда может завести такой путь!..

Правитель нахмурился.

- Ты так рьяно убеждаешь меня в том, что я не прав, словно тебе сложно одним жестом изменить политику Метрополии на угодную ИМ. Я же не изменюсь - я буду делать то, что, как я считаю, принесет пользу моему народу!

- ИМ не нужна твоя смерть, ОНИ ищут помощника! Они выбрали тебя, свет солнца Хамала, - Правитель напрягся, услышав такую интерпретацию своего имени, - так сделай же ИМ навстречу шаг!..

Правитель безмолвно сидел на троне в виде двух леопардов и распластавшего над ними крылья орла, прислонившись к спинке, а его пальцы стискивали подлокотники кресла. После полуминуты молчания он медленно повернулся в сторону молодого придворного, присутствовавшего при споре, и размеренным голосом без интонации попросил:

- Эдмунд, занавесь окно, становится жарко.

Странник не сдержался:

- Ну вот! Ты уже предпочитаешь тьму дневному свету, и это только начало...

- Чушь! - Правитель вскочил, сжимая кулаки, и глаза его от гнева и затаенного страха казались бездонными. - Рубину не нужно солнце, он как факел горит во тьме! Пусть слабаки, вроде Сапфира, ищут у кого-то подмоги, я сам способен озарить ночь вокруг себя!

Странник отступил на шаг от трона.

- Это отказ?

- Скажи ИМ, что я способен править Хамалом без посторонней помощи. И... уходи! Сейчас же.

Странник отступил дальше. Эдмунд, мгновенно схватывавший желания повелителя, уже распахнул для него, дверь зала.

- Надеюсь, что ты передумаешь, - неуверенно сказал гость.

- Нет.

ФАЗА СЕДЬМАЯ

Виктория металась по кабинету. Магические сапфиры на голубом дымчатом платье вспыхивали, косы цвета меда растрепались, а на щеках горел румянец.

Вдруг девушка бросилась к столу, где была разложена карта окрестностей Замка Осени, куда она прибыла вместе с союзниками и вассалами вчера вечером, схватила листок бумаги, перо и, не садясь, стала что-то быстро писать. Закончив, она позвала приближенных.

Первой в кабинет вбежала Руфина, за ней - телохранители княжны гномы.

- Я знала, - возбужденно начала княжна, - я знала, что он близко! Сегодня мне наконец удалось то заклинание, при помощи которого можно заглянуть в будущее. Мне пришло видение... Слушайте:

Был вечер поздний.
Скользили мягкие тени
От осенней листвы золотой.
Жара не спадала.
И сторож, поддавшийся лени,
Заснул у подножия башни одной.
Была я в покоях,
Когда доложили вассалы:
Правителя войско пробралось запретной тропой,
И замок в осаде.
Подать я велела доспехи,
Друзей созвала на совет свой...

Вот что я увидела, понимаете?

- И когда это произойдет? - спросил Норвишек.

- Думаю, этим вечером. Все готово, Руфина?

Девушка кивнула, но, отвечая вслух, замялась.

- Что такое? - поинтересовалась княжна.

- Я не уверена, что мы выдержим штурм, - созналась офицер.

- Разве мы выбрали не самую неприступную из наших крепостей? Или у нас не запасено провианта для осады?

- Нет, с этим все в порядке, - ответила Руфина.

- Так в чем же дело?

- Мне... не нравится настроение наших солдат. Они боятся встречи с преторианцами в 6ою, боятся магической силы Правителя...

- Ах, это! - Виктория усмехнулась. - Скажи им, что я защищу их от магии Рубина.

- Но Правитель сильнее вас, - вмешался Каллэ, - в сравнении с ним, вы - школяр в волшебствах...

- Последние месяцы я много времени тратила на тренировки. А, кроме того, испытала несколько новых заклинаний. Я не самонадеянна, но думаю, что хотя бы нейтрализовать действие его магии на моих солдат я смогу.

- Будем надеяться, - сказала Руфина.

* * *

Местность возле замка Осени была холмистой, тут и там перерезанной оврагами - неудобное место для прямого столкновении двух армий. Да, Виктория знала, куда пряталась. Наверняка, она не выведет свои войска в поле и будет отсиживаться в замке. Скорее всего, она так и поступит, если совсем не лишилась рассудка... Значит, придется идти на штурм... Предстоящая военная операция волновала Правителя значительно больше, чем он себе признавался.

Вороной конь ударил копытом: он не любит стоять на одном месте, и напоминает об этом хозяину, погруженному в невеселые думы. Юноша в алых одеждах, склонился и похлопал коня по шее. Потом резко выпрямился, поворачиваясь к человеку, въезжавшему на холм.

- Эдмунд? Отлично. У меня поручение к тебе.

Молодой придворный спрыгнул на землю и припал на одно колено у копыт вороного коня.

- Что-то не так? - встревожился Правитель, поскольку поведение молодого человека было необычно: приказание можно было выслушать, оставаясь в седле.

- Я верно служил тебе, государь?

- Ты друг, а не слуга, и знаешь это. Встань!

- Я присягал на верность дому Сапфира... Я не могу идти против них в этой битве.

Правитель помрачнел и, отвернувшись, стал смотреть на замок, лес за ним и башни где-то вдалеке.

- Я считал, что ты остался со мной добровольно, потому что понял, чего я хочу, что я пытаюсь сделать для Хамала!

- 0, не так много! Я понял, что ты - мой законный повелитель, я остался, потому что мне хотелось этого. И мне некуда было возвращаться...

- Вот значит как!

- Отпусти меня, государь! Даже если княжна проиграет, я должен быть возле нее...

- "Даже если"? Что ж... Разве я держу тебя?!

Эдмунд схватился за голову.

- Я не знаю, что говорю, государь. Но как... как мне выбрать?!

- И ты будешь сражаться с теми, кто привык видеть тебя своим командиром, кто доверяет тебе, со своими недавними соратниками?!.. Иди.

- А с теми, кто знал меня с детства, кто воспитал меня, кто рос вместе со мной, с кем делил я детские игры, с друзьями своими и родственниками - лучше?!.. Но я не буду сражаться, нет! Я сохраню верность моему Правителю, но сейчас должен я быть рядом с родными.

Губы Правителя побелели.

- Верность, говоришь? Какая уж тут верность! Предательство, и во второй раз... Иди!

- 0казывается, для некоторых ты делаешь исключения из своего "справедливого"законодательства, - негромко сказал голос рядом с ними; странник в сиреневых одеждах подошел незаметно во время разговора.

- Это опять ты?! - Правитель развернул к нему коня всем корпусом.- Не доводи меня, старик!

Он ослабил удила, и вороной, наконец-то, почувствовавший свободу, галопом понесся с холма.

Эдмунд так и остался стоять на колене, склонив голову на скрещённые руки, лежащие на колене. Человек в сиреневых одеждах, подойдя сзади, коснулся его плеча.

- Эта боль пройдет, но не скоро. Слушайся ее, мальчик, и не обнажай сегодня оружия...

Эдмунд ничего не ответил, у него просто не было слов.

* * *

- Виктория! - Руфина вихрем ворвалась в кабинет, где княжна обсуждала с Норвишеком тактику предстоящего сражения. Княжна настаивала, что стоит вывести войска за укрепления, а гном предлагал отсидеться в замке и вынудить Правителя сделать первый ход: тогда у обороняющихся будет более выгодная позиция, чем у атакующих.

- Они начали наступление? - Виктория вскочила из кресла.

- Эдмунд у ворот! - выдохнула Руфина.

- Что-о-о?

- По крайней мере, он так назвался. Мне доложили, и я сразу к тебе. Это рыцарь в цветах Правителя.

- Вероятно, здесь какой-то подвох, - сощурилась Виктория. - Эдмунд мертв, и враг пытается воспользоваться его именем, как пропуском к нам. Интересно было бы посмотреть...

Вслед за Каллэ, в сопровождении десятка солдат с мечами наготове, в кабинет вошел стройный шатен в черном бархатном камзоле, надетом поверх тонкого плетения кольчуги для ближнего боя. В золотой звездообразной оправе купона на его груди сиял крупный рубин ромбовидной формы. Руфина с минуту не могла отвести глаз от этого камня, но потом ее взгляд все-таки поднялся выше, на лицо вошедшего.

- Предатель, - прошипела она, - вот за что ты продался Правителю! А мы-то думали, он наш герой, спаситель, мы оплакивали его, только что памятника ему не воздвигли!

- Эдмунд? - неуверенно произнесла Виктория.

Он изменился, стал старше на вид и серьезнее, но глаза сохранили золотистый теплый свет, когда он смотрел на нее.

- Не сомневайся, это он! - резко бросила Руфина. - Уж я-то своего братца узнаю!

Эдмунд поклонился Виктории.

- Я пришел, как велит присяга, - сказал он, опустив в пол взгляд.

Виктория взяла себя в руки.

- Или чтобы добыть информацию для своего нынешнего хозяина? - переспросила она. - Чего он хочет?

- Да, - ответил Эдмунд, - причина у моего возвращения была не одна, но той, которую назвала ты, среди них нет. Я не служу одновременно двум господам.

- И теперь, после стольких лет разлуки, в течение которых ты не подавал вестей о себе, ты пришел ко мне?

- Да.

- Несмотря на то, что у Правителя ты, похоже, в милости и процветаешь? – княжна презрительно усмехнулась. - Несмотря на то, что ни разу за все эти годы не вспомнил обо мне и служил моему врагу?

Если Виктория ждала оправданий, то их не последовало.

- Несмотря на это.

- А почему я должна верить в твою честность?

- Верить ему?! - взвилась Руфина. - Да я собственноручно бы прикончила его, а голову насадила на кол и показала бы шавкам Правителя, чтобы знали, как мы поступаем со шпионами, если бы он не был моим родственником! Великие Защитники, как я сожалею сейчас, что мы одной крови!.. Но это не мешает нам, княжна, запереть его в подвалах, где он ничем не сможет подредить твоим планам. Стража!

- Подожди, Руф, - остановила ее Виктория и обратилась к бывшему своему жениху:- У тебя, конечно же, нет никаких доказательств своей искренности?

- Нет.

- Ну, что ж! Я поверю тебе и даже выслушаю твои оправдания подробно... Хотя не представляю, какие уж тут могут быть оправдания! ...если ты в бою простым воином докажешь мне свою преданность.

Эдмунд смутился.

- Ну? – хмурясь, спросила Виктория.

С пару минут Эдмунд молча рассматривал стройную фигурку и миловидное лицо в ореоле золотистых кудрей. Виктория – недавняя возлюбленная, родителями назначенная ему в жены, подруга детских лет и госпожа его по рождению. Потом он заговорил.

- Как пожелает светлая княжна, - подтвердил он желание девушки, поклонившись.

* * *

Ошеломляющая своей яростью атака началась внезапно.

Первый удар нанесла наиболее многочисленная часть армии Правителя - пехота. Солдаты ринулись на штурм, неся огромные приставные лестницы и везя тараны. Лучники, которым легко было прятаться на пересеченной местности от стрел, летящих со стен замка, прикрывали пехотинцев. Чуть только кто-то из защитников показывался между зубцами крепостной стены, его мгновенно превращали в подобие подушечки для иголок.

Вскоре рыцарям тоже нашлось дело. Княжна и Норвишек решили придерживаться в бою тактики "золотой середины": и защищаться, и атаковать, поэтому западные ворота замка ненадолго распахнулись, чтобы выпустить полутора сотенный конный отряд тяжелых латников, и захлопнулись снова, не дав возможности приблизиться к ним никому из осаждающих. Предполагалось по плану военного штаба мятежников, что этот отряд в замок возвращаться не будет, а, внеся сумятицу в строй пехоты, прорвется к горам, где и скроется до поры до времени. Если первый штурм не удастся, и крепость будет взята в осаду, отряд сможет перейти к партизанской тактике, нанося удары в тыл врага. Для осуществления этого плана нужно было пробить в наиболее слабом месте растянутую линию войск противника и скрыться в лесу, подступавшем с запада почти к самым стенам Замка Осени. Но рыцарская конница, наступавшая вслед за пехотой, была достаточно мобильна для того, чтобы закрыть пробитую в строю пехоты брешь, и, словно зная о цели атаки осажденных, перегруппировалась, нагоняя и беря отряд в кольцо. В результате рыцари Сапфира оказались в окружении, и им был навязан бой.

Вдруг один из конников под знаменем рода Сапфира, воспользовавшись подходящим моментом, дал шпоры коню, и тот понесся от замка, увлекая за собой часть преторианцев. Заминка дала возможность нескольким рыцарям скрыться в лесу.

Виктория, наблюдавшая за битвой из башни, поняла, что происходит нечто странное. Гвардейцы настигли того рыцаря, что отвлек на себя внимание, давая соратникам своим возможность скрыться. Они остановились и теперь вместо того, что бы сражаться, разговаривали между собой. Судя по их пантомимике, этот разговор походил на спор: преторианцы сердились и недоумевали, рыцарь оправдывался. Вдруг один из гвардейцев замахнулся копьем, и Эдмунд (теперь княжна не сомневалась, что рыцарь, отвлекавший внимание - это именно он) заколол гвардейца мечом. И тогда все остальные набросились на него скопом.

Следить за той короткой схваткой было настоящим удовольствием! Эдмунд явно превосходил своих противников в воинском мастерстве, если не в опыте, и, оставив кого мертвыми, кого ранеными, повернул коня к замку, так как все подступы к лесу уже были перекрыты второй волной пехоты. На скаку, взяв галоп, Эдмунд умудрился развязать ремешки, скреплявшие пластины тяжелых доспехов, и когда он оказался под стенами крепости, с надвратной башни ему была сброшена веревка, на которой его и втянули наверх прежде, чем атакующие сумели помещать этому.

Вернувшегося Эдмунда сразу провели к княжне в башню. Виктория сказала, что рада его возвращению и больше не сомневается в нем, что рассказы о том, что же с ним было, он может отложить до трапезы празднования победы.

- Слишком дорого мне обошлось твое доверие, - отозвался Эдмунд негромко.

-Что?.. А! Мое доверие стоит дорого, - согласилась Виктория, не понявшая, что он имел в виду.

* * *

...Холм, на котором разместился Правитель Хамала вместе с отрядом личной охраны из преторианцев для наблюдения за боем, находился в двух полетах стрелы от южных ворот замка и возвышался надо всей остальной местностью.

Правитель в раздражении и удивлении, перерастающем в недоумение, наблюдал за ходом сражения. Он думал покончить с мятежниками единственным мощным ударом, но бой затянулся на целый день, атаки на замок возобновлялись одна за другой, а ощутимых успехов достигнуто не было. Правитель наслал на осаженных ужас, затем равнодушие, обрушил на них дождь на камней, и только тут, применив заклятие явное и видимое обычным зрением, понял, что его чары против врага не действует. Почему? Ответа не пришлось искать долго: он поискал немного и почувствовал присутствие мага - юного, еще не оперившегося, немного неловкого, но опасного верой в свои силы и своей целеустремленностью; и этот маг противостоял ему. Он узнал Викторию.

Истратив стандартный набор заклинаний и не обнаружив в противнице слабины, Правитель заволновался. Впервые он оказался в той ситуации, где изменить что-либо при помощи своей магии был бессилен. Исход этой битвы должны были решить обычные люди – не магия. Правителю не нравился такой расклад: он привел с собой только отборные, элитные воинские части, и они были малочисленны, что почти уравнивало его и мятежников шансы на победу.

Правитель угрюмо наблюдал за битвой, теребя уздечку. Вороной конь волновался, тряс головой, пытался вздыбиться, но Правитель заставлял его оставаться на месте.

* * *

...Малиновое солнце садилось за лесом. Сумерки на Хамале короткие и длятся не больше часа. Последними лучами солнце предупреждающе выхватило из мглы группы вооруженных людей, неслышно выбиравшихся из зарослей. Они подкрались так тихо, как умеют только лесные жители, и внезапно напали на гвардейцев с тыла. Орда варваров с далеких островов, обезумевших крестьян, вооруженных топорами и вилами, профессиональных убийц и воров из больших городов, разбойников с большой дороги и беглых каторжников хлынули на равнину. Гвардейцы, не сломав строя, обернулись, чтобы встретить новых врагов, а со стен Замка Осени послышали возгласы радости и надежды.

Вскоре творившееся на равнине уже не походило на битву регулярных войск - это была кровавая каша, в которой отборную преторианскую воинскую элиту смяли количеством.

- Ну, вот и все! - сказала Виктория. - Дис пришел до уговору.

Она повернулась к Эдмунду, с ужасом наблюдавшее то, что творилось внизу, под стенами замка. Подошла и,обняв, прижалась к нему.

- А я ведь думала, что ты умер, - прошептала она еле слышно.

- Дис? - поразился Эдмунд, - Как же так?..

Виктория отстранилась от него.

- Ты прав, - сказала она чуть недовольно, - сейчас не время для лирики. Но я так рада тебе, - княжна помолчала, а потом горделиво выпрямилась: - Вот так-то, милый! Дис - союзник Виктории!

* * *

...Гвардейцы еще держались. Разбившись на маленькие группки, сдвинувшись плечом к плечу, чтобы не потерять друг друга и не ранить своего ненароком, они сражались уже без надежды выжить и спастись, сражались просто потому, что были воинами.

Свет взошедших лун тускло посеребрил щиты, кольчуги и латы. Гвардеец из пехотинцев, чьи опознавательные знаки на одежде указывали на ранг капитана, опустил меч, разглядев лицо своего врага.

- Высокие звезды! - воскликнул он со всхлипом. - Дис?

Светловолосый великан злорадно усмехнулся, перехватывая поудобнее вспотевшими ладонями длинный двуручный меч.

- Вот и встретились! - ответил он, не скрывая того, что узнал своего противника.

- Я рада, - голос Валерии дрожал, - позволь мне объяснить...

Двуручный меч - не колющее оружие, и все-таки Дис именно пронзил, нанизав на лезвие, тело Валерии. Потом резко выдернул клинок. Из широкой раны кровь ударила фонтаном. Девушка умерла мгновенно.

- Поблагодарила бы хоть, что личико не попортил! - глумливо пробормотал разбойник и бросился дальше в сечу.

* * *

...Правитель в бессильной ярости стискивал руки, рвал поводья, заставляя коня гарцевать на месте, кусал губы, и от крови они стали такими же алыми, как его одежда.

Гвардейцы бежали, бросая шиты, мечи, луки - потому что это тоже тяжесть, а налегке отступать проще. Они не оборачивались теперь даже для того, чтобы защититься, они бежали от замка, не выбирая направления, не соображая, что бегство их уже не спасет. Их так и добивали - со спины, безоружных.

Правитель не верил себе, своим глазам (он просто не мог поверить!), что проиграл битву. И не только битву! 3десь решалась судьба всего Хамала - его судьба. Он разбит, а у дома Сапфира множество сторонников. Скорее всего, ему не удастся даже возвратиться в Рубиновые Чертоги и затвориться там; его зарежут где-нибудь по дороге, как обыкновенного простолюдина. А что станет с Метрополией? С Метрополией, взрастившей и воспитавшей его? С Метрополией, народ которой безоговорочно верит ему? С Метрополией, где каждая птица, любое животное, растение, не говоря уж о людях - часть его? С Метрополией - сердцем Хамала?!..

Впервые, наверное, в жизни, словно по наитию, Правитель отдал себе отчет в том, что для тысяч людей его смерть, поражение стали бы счастьем. Он закрывал на это глаза, будучи окруженным льстецами, и видя, что жители Метрополии прославляют его. Впервые он подумал, что критерии зла и добра, которые он применял к своим подданным, подсказывал ему его эгоизм: любая милость – подачка, брошенная народу, была, прежде всего выгодна ему самому. Он был милостив и щедр, когда власть его признавали, и абсолютно неукротим, безжалостен и жесток, если кто-то пытался оказать ему сопротивление. А ведь ему всегда казалось, что цель его – благоденствие подданных, и войны он ведет лишь для того, чтобы дать миру мир...

Кровь приносит новую кровь. Предательство рождает предательство. Эдмунд был сейчас на стенах осажденного замка, и, наверняка, именно благодаря ему оборона была организована столь успешно...

Воины – верные дому Рубина люди, гибли десятками на глазах Правителя. И он хотел бы остановить эту бойню, вернуть к жизни уже погибших, но происшедшее было не повернуть вспять...

Узкая рука в черной перчатке рванула застежку шелкового плаща цвета огня на ветру. Разорванную материю подхватил вихрь и умчал.

В раскрытой ладони Правителя лежала рубиновая брошь в виде изрыгающего пламя дракона.

Нет, он еще не побежден! Он не даст Виктории получить Хамал. Пусть он погибнет сам, но и мятежники не будут праздновать победу!

...Никто лучше мага из дома Рубина, не знает, как опасно выпускать на волю Дракона. Он впитал в себя всю тьму подземных пещер, всю соль крови убитых, весь черный огонь ненависти, все властолюбие непризнанных – тот, кто выпускает его, сам становится им.

Пальцы слегка дрожали, когда Правитель снял перчатки, взял брошь в обнаженную ладонь. Камни ожили, запульсировали с нарастающей яркостью в такт словам заклятия, высасывая энергию из человеческого тела. Договаривая слова призыва, Правитель высоко подбросил брошь над головой и запел, вплетая магию в звенящие слова.

Взрыв полыхнул в вышине ночного неба, оранжевое пламя закрыло звезды...

* * *

Виктория собиралась спускаться о дозорной башни, когда случилось ЭТО. Магическим удар, сопровождавший вспышку в небе, был настолько сильным, что бросил ее на каменный пол.

Эдмунд мгновенно оказался рядом и осторожно приподнял ее.

- Что там?! - спросила княжна, с ужасом указывая в просветлевшее от кроваво-красных вспышек небо.

Эдмунд не сразу сумел справиться со своим голосом.

- Там?.. Дракон Правителя.

* * *

- Не-е-ет!

Его вопль потонул в свисте ветра, вое бушующего огня, криках сгорающих людей.

Все было кончено: на равнине, где только что шла битва, ветер скручивал золу в спиральные вихри. Но Дракон, не насытившийся сотнями смертей, жаждал крови тысяч, и он полетел не к Замку Осени, чей немногочисленный гарнизон не смог бы утолить его голода - он повернул на восток, к Метрополии.

Правитель рухнул на колени. Его тело сотрясала дрожь, и силы уходили с каждой секундой. Уходили на что?! На поддержание иллюзорной плоти Дракона, который летел уничтожать его дом, немногих оставшихся дорогих для него людей...

- Что ты наделал, мальчик! - произнес голос за спиной Правителя. - Дракон уничтожает все, что несет в себе свет солнца Хамала...

Правитель с трудом разглядел в темноте фигуру странника в сиреневом.

- Ну, так убей же меня! - воскликнул он. - Да, я ошибся! Я думал, что смогу удержать контроль...

- Эту тварь нельзя контролировать.

- Убей меня! – слова звучали почти мольбой. - Я сам ничего не могу исправить, ОН не даст мне... Но если ты убьешь меня сейчас, когда ОН не набрал еще полную силу... Он тоже исчезнет, слышишь!

- Я не имею права.

- Почему?!

Странник вздохнул.

- Не слишком подходящее время для объяснений, но другого у нас нет... Ладно! Ты ведь знаешь, что Хамал не первосозданный мир, он - отражение того единственного реального мира, где живут Первородные Люди?

- Это гипотеза, - пробормотал Правитель.

- Нет, это правда. Если помнишь, Эвридика называла наш мир "своей воплощенной фантазией"?

- Ты говоришь так, словно лично знал первую королеву, - Правитель усмехнулся бескровными губами.

- Я знал ее, - подтвердил странник, - старые хроники называют меня Кэвином, а также "ее принцем". - Правитель онемел, он чувствовал, что старик говорит правду, хотя разум и подсказывал ему, что он имеет дело с сумасшедшим. - Я много веков был Защитником Хамала, посредником в мире Людей...

- Ты что же хочешь сказать, что мы все фантомы?!..

- Нет, Хамал реален и постоянен, в отличие от большинства миров, подобных нашим. Хамал реален и постоянен, он независим и целостен, благодаря жертве королевы Эвридики. Наш мир - это своего рода мост между первосозданным миром и фантазиями...

- А при чем тут я?

Правитель попытался приподняться с колен, опираясь на руки, но у него не хватило сил, и он сел там же, где упал на колени.

- Я ухожу, и со мной уходят те, кто наследовал мне. Ты должен был стать новым Защитником Хамала. Совет Защитников - мы, хранившие Хамал веками, выбрали своим приемником тебя...

Правитель издевательски рассмеялся. Он посмотрел на восток, где горизонт был окрашен заревом пожара.

- Для чего ты мне все это рассказывал столько времени?! – странник отшатнулся от этой ярости. – О, пламень Рубина, сияющий в сумраке, что за бред!

Новая попытка подняться на ноги была более удачной, чем первая. Голосом Правитель подозвал коня и одним стремительным движением на пределе тающих с каждой минутой сил взвился в седло.

- Куда ты? - окликнул его старик. – Дослушай меня хотя бы раз!

Но Правитель уже мчался с холма.

* * *

- Сам пришел?

Виктория, сидевшая в кресле возле письменного стола, обернулась на доклад вбежавшей, грохоча доспехами Руфины. Эдмунд, бывший здесь же, при первых же словах доклада сестры вскочил на ноги.

Осторожно отстранив стоявшую в дверях девушку, в кабинет вошел Правитель. Он был очень бледен с оттенком в синеву. Магические камни на его одежде почернели, а светящийся ореол его волос поблек. Не взглянув на Эдмунда, он подошел к Виктории и опустился перед ней на колени.

Княжна испуганно поджала ноги под себя.

- Престол Хамала ваш, кузина, - сказал Правитель.

- Вы издеваетесь! - возмутилась она, не зная как воспринимать ей происходящее.

- Нет. И даже готов подписать отречение, чтобы все было законно.

Эдмунд и Виктория переглянулись.

- Естественно, я хочу получить плату.

- Плату? - княжна прищурилась презрительно, хотя так и не смогла понять, какие драгоценности мира могут быть ценнее трона Метрополии.

- Это не составит для вас труда, - легко улыбнулся Правитель. - Мы договорились?

Как только отречение было подписано, Правитель взял со стола кинжал для левой руки ковки мастера из Метрополии - часть стандартного комплекта вооружения преторианца, которой не так давно снял с себя Эдмунд, и протянул его Виктории.

- Мое имя Кирилл, Правительница.

Княжна взвесила кинжал в руке.

- Зачем вам это? – она продолжала недоумевать.

- Дракон уничтожит весь Хамал, и я знаю только один способ остановить его. Если еще не поздно.

Эдмунд непонимающе переводил взгляд с Правителя на возлюбленную и обратно. Он был из рода воинов, а не магов, а потому не понимал, о чем здесь идет речь. Что происходит?..

Виктория протянула руку и коснулась груди Правителя, расстегнула его рубашку, ладонью нащупала то место, где яснее всего чувствовалось биение сердца...

- Не знаю, кузен, какие у вас причины поступать так... Но учтите, что я выполняю ваше желание не потому, что мы заключили соглашение и не из ненависти к вам... А оттого лишь, что конец такой вами заслужен.

И она отвела клинок для удара.

Эдмунд понял все слишком поздно.

- Стой! - он бросился вперед, пытаясь перехватить ее руку, но Руфина, бывшая до этого момента безучастной свидетельницей происходящего, заступила ему дорогу, и Эдмунду пришлось бороться, чтобы избавиться от перехватившей его сестры.

В последнюю секунду рука княжны дрогнула, слабо чиркнула по груди Правителя, но он, обхватив рукоять кинжала поверх ее ладони, нажал сам, и когда клинок пошел, Виктория завершила дело. Губы ее беззвучно произнесли Заклятие Имени, которое одно только и могло сделать уязвимым тело мага из дома Рубина.

- Красиво, - успел пробормотать он, - из тебя выйдет неплохой волшебник... в будущем.

Эдмунд вырвался, наконец, из захвата Руфины и подхватил осевшее на пол тело Правителя.

- Он мертв? - спросила Виктория напряженно.

- Да, - уверившись, что ничем уже случившееся не исправить, Эдмунд опустил тело на пол.

Княжна отошла к окну.

- Мне показалось, что я не попала в сердце...

Эдмунд ничего не ответил: глухая тоска и муки совести терзали его. Он подошел к Виктории и взял ее руки в свои.

- Уедем отсюда...

- Да, - согласилась княжна: она прислушивалась к тому, что ей подсказывало ее чутье мага: Дракон исчез, Правитель действительно умер; Виктория облегченно вздохнула: - Пора собираться. Метрополия ждет нас.

Когда они вышли из комнаты, за окном занималась заря - первый день владычества новой Правительницы Хамала.

Человек в сиреневых одеждах, появившийся прямо посреди комнаты сразу после ухода княжны вместе с Эдмундом и Руфиной, склонился над неподвижно лежащим на полу телом темноволосого юноши. Он осторожно вынул кинжал из раны и, положив руку ему на грудь, вслушался в еле ощутимый стук сердца.

Эпилог

- Юля! - позвала мама из дома. - Иди, надень новый костюмчик, скоро прибудет эскорт!

Мальчик, игравший во дворе древнего Замка, не откликнулся на голос матери, потому что рассматривал неизвестно откуда взявшегося человека в одеждах темно-сиреневого цвета. В темных волосах незнакомца играли сверкающие огоньки света, не смотря на то, что погода нынче стояла пасмурная, а взгляд его черных глаз был теплым и ласковым.

- Ты кто? - неуверенно топчась на месте, спросил мальчик. - Ты из эскорта Правителя? Тогда мне нельзя с тобой разговаривать, мама отругает...

Человек улыбнулся. Он сложил вместе пустые ладони, а, затем снова раскрыв их, протянул мальчику. В его руках сидела маленькая нахохлившаяся птичка - птенец сокола. Не веря собственным глазам, мальчик поднял на незнакомца восхищенный взгляд.

На пороге дома появилась мать мальчика. Так и не сказав ни слова, человек в сиреневых одеждах передал в руки мальчика птенца, поклонился женщине и, повернувшись, зашагал прочь.

- Кто это был, сын? - спросила женщина, глядя вслед странному страннику.

Мальчик нежно прижимал к груди птенца.

- Знаешь, мама, - ответил он, немного подумав, - помнишь, ты мне рассказывала о Солнце Хамала, последнем Защитнике, охраняющем Метрополию?.. Я думаю, это был он.

- Что ты выдумываешь! - натянуто рассмеялась женщина, с болезненной яркостью вспомнив вдруг, как отказался нынешний Правитель признать ее сына Юлия своим законным сыном, пусть некогда и клялся ей, что не оставит своей заботой незаконнорожденного отпрыска (ежели таковой будет) от последней представительницы зачахшего дома Рубина. – Хранитель Кирилл жил во времена Правительницы Виктории, двенадцать столетий назад! Кем он был и тем более, как выглядит он, никто точно не знает!.. Да и, кроме того, то, что я рассказывала тебе, это просто сказка! Пойдем... Пойдем-пойдем, Юленька, сегодня в Замке большой праздник, и тебя нужно приодеть...

Прежде, чем войти в дом, мальчик еще раз оглянулся на дорогу.

ПРИЛОЖЕНИЕ:

(кусочки первоначального текста, выкинутые в связи с изменением деталей сюжета)

Два всадника гарцевали под станами Замка Осени. При виде княжны, один из них затрубил в горн, а другой, не покидая седла, склонился в поклоне. Алые перья колыхались над гребенчатым шлемом, а щит нес цвета дома Рубина и девиз: «Верен истиной силе!» С болью вспомнила Виктория, что еще не так давно ее цвета были нанесены на щит этого рыцаря, и голубой плюмаж вился над его шлемом.

- Эдмунд, лорд Рубина и названный брат милостивого государя-Правителя, Виктории из дома Сапфира, мятежнице! – провозгласил герольд.

* * *

Пала броня кажущегося спокойствия.

- Предатель! Он омерзителен мне! Мы так волновались за его судьбу, мы считали его мучеником, а он...

- Госпожа! – взмолилась Руфина. – Он всего лишь человек, пусть и боярского, но не царского рода! Он мог не выдержать пыток...

- Не выдержать?! – Виктория заметалась по комнате. – Он должен был выдержать! Ты не понимаешь!.. Он не просто изменил своей присяге (тогда бы дело касалось только меня и его), он предал Истину!

- Не надо громких слов, - произнес чей-то тихий голос, и обе девушки мгновенно обернулись на него. – Вы уверены, княжна, что знаете, что есть Истина?

Виктория облегченно вздохнула.

- А, это ты... Признаться, я забыла про тебя.

Та, к кому обратилась княжна, была скромной молоденькой девчушкой – фрейлиной, недавно взятой ко двору. Внешность ее была ничем не примечательна, если не обращать внимание на цвет волос, косами уложенных вкруг головы. Волосы были голубыми. Но это частность: мало ли какие встречаются аномалии? Глаза девушки всегда были опущены к долу, и никому еще не удавалось встретиться с ней взглядом. Она была не просто скромна – но очень стеснительна. Плюс к тому была она молчалива, а от того, казалось особенно удивительным то, что она решилась обратиться к княжне сейчас, вот так прямо, открыто, без церемоний.

<Первоначальная идея автора состояла в том, что Хранители-Защитники Хамала посылают своих агитаторов не только к Правителю, но и к княжне Виктории – то есть к обоим представителям сильнейших династий Хамала, и они хотят выбрать: кто из двоих наиболее достоин. К Виктории посылают женщину, которая по ходу сюжета долгое время живет при дворе княжны, доставая последнюю идеологическими беседами.>

* * *

- Госпожа моя, я не думаю, что в этом можно найти предмет для столь бурной радости, - осторожно высказался Ква.

Взмахом руки княжна отмела все возражения.

- Я столько времени ждала этого момента! Все готово, Руф?

- Воины на стенах, мост поднят, - доложила рыжеволосая девушка и замялась: - Но... Виктория, я не уверена, что мы сможем выдержать штурм.

Княжна улыбнулась.

- Штурма не будет, - она прошлась по кабинету, раздумывая, как следует объяснить свое решение существам, любившим ее и тревожившимся за ее будущее. – Я вызову Правителя на поединок магий.

- Нет! – закричали все разом.

- Он сильнее тебя, - запротестовал Норвишек, - он владеет древними тайнами, разве ты забыла? В сравнении с ним ты – лишь школяр...

- Я вызову его на бой, но я не сказала, что буду сражаться с ним, - тонко улыбнулась Виктория. – Мы захватим его в плен. Под моим замком тоже есть лабиринты подземелий!

Все помолчали, переглядываясь.

- Хорошо, - сказал Норвишек. – Очень хорошо, девочка.

Виктория снова улыбнулась, довольная похвалой.

- Спасибо.

- За что ты его так ненавидишь? – неожиданно спросила странница в сиреневых одеждах.

Красноречивые взгляды придворных должны были ей показать наглядно, какую она совершает бестактность, задавая подобный вопрос.

- Он казнил моих братьев.

- Твои братья были мятежниками, княжна.

- Мои братья были законными наследниками престола Метрополии!

- Так же, как и Правитель, - сказала странница тихо.

- Он – узурпатор! – выкрикнула Виктория.

- Престол Хамала был престолом двух династий, Рубина и Сапфира, Огня и Воды. Об этом ты забываешь, княжна!

Тщетно пыталась Виктория взять себя в руки, в душе ее бушевал гнев.

- Законы гостеприимства не позволяют мне изгнать тебя из земель, память хозяев которых ты оскорбила. Я лишь прошу! Покинь эту комнату и до рассвета следующего дня оставь Чертоги... Нова, Каллэ! Проводите ее!

Телохранители-гномы заспешили к женщине, но та покинула кабинет княжны, не доживаясь их понуканий.

«Сердце ее полно ненависти, и он один теперь остался у нас.»

* * *

- Где мы?

- Это Хамал в ту пору, когда был молод...

- Но даже величайшие из магов знали, что нельзя повернуть время вспять...

Очень мягко:

- Кирилл, я уже просил тебя не принимать магические законы за мировые истины. Каждая доля секунды всегда есть, была и будет. Скажи, почему ты позволил Виктории нанести удар?

- Ты знаешь. Я хотел спасти Хамал, и цена была для меня не важна...

- Ты любишь Хамал?.. Постой, не отвечай! А людей – жителей Хамала ты любишь?

- Да... Я думаю, да.

Тихий шуршащий смех.

- О, Кирилл, мне кажется, что любовь твоя для некоторых страшнее твоей ненависти!

Удивление и обида:

- Ты смеешься надо мной?

- Не так, как ты думаешь! Я сам немного испуган, поверишь ли?.. То властолюбие и эгоцентризм, которые свойственны тебе, та яростная сила, что явлена в твоей душе, пугают меня... И порой я задаю себе вопрос: кого я даю Хамалу теперь – защитника или палача?

Страстно:

- Ты шутишь!

- Нет.

- Но... тогда объясни мне!

- Я объясню.

- Когда?!

Усмешка:

- Ты куда-то спешишь?

Смущение, гаснут искры:

- Нет... Наверное, нет. Я ведь не смогу вернуться назад, в Метрополию?

- Таким, каким был ты прежде? Нет.

- Я знал, но боялся поверить в это...

- Теперь тебе нечего бояться. И запомни мой первый урок, Кирилл: любой житель Хамала, богат он или беден, красив или уродлив, умен или глуп, добродетелен или грешен, имеет равное право на поддержку и защиту от Хранителя Хамала, потому что надо всеми этими людьми светит одно солнце – солнце Хамала!